Алекса Райли - Мистер и Миссис

- Молли, - бормочет он, мягкая улыбка появляется на его губах, и это заставляет меня задаться вопросом – я ли, та самая Молли? Он ли тот мужчина из моих снов. Он ли мой любящий муж. Это всё, что, как я помню, видела: совершенного мужчину, который наполняет мой мир и прогоняет чувство одиночества.

Внезапно он подпрыгивает, заставая меня врасплох. Его стул падает назад, ударившись об пол с громким звуком.

- Молли, - его голос пропитан болью. Я не могу прочитать выражение его лица, когда он нависает надо мной. Иисус, этот мужчина просто огромен. Похоже, он становится всё больше и больше.

Его рука нажимает на кнопку рядом с кроватью, затем он снова оказывается надо мной. Его большие руки накрывают моё лицо, когда его губы сталкиваются с моими, сминая их в нежном, но крепком поцелуе. Он просто целует меня. Удерживая моё лицо, когда его губы сильнее в меня впиваются, как будто он думает, что я могу исчезнуть.

Он не отстраняется, когда я слышу, как кто-то входит в комнату.

- Хорошо, вижу, вы очнулись.

Он отступает назад, положив свою руку на мою, затем отходит, уступая место женщине в фиолетовом больничном халате.

- Как вы себя чувствуете? – спрашивает она, когда начинает просматривать мониторы, нажимая при этом несколько кнопок.

- Сонной, - мой голос звучит не так, как я надеялась, и я пытаюсь снова. Во второй раз получается лучше. Мужчина рядом со мной хватает меня за руку, будто не может прекратить ко мне прикасаться. Женщина улыбается и качает головой.

- Как ваша голова? Вы очень сильно ударились, - она приближается, заставляя меня немного приподняться для осмотра. – Вы получили сотрясение мозга, но я думаю, всё будет хорошо. Вы были без сознания чуть больше двенадцати часов.

- С ней точно всё будет хорошо? – прерывает мужчина, его нетерпение понятно. Он на грани, и я слышу это в его голосе.

Женщина изучает меня секунду, прежде чем достаёт фонарик с нагрудного кармана. Я смотрю на её бейдж. Доктор Джози Диксон.

Она начинает светить мне в глаза. – Зрачки реагируют нормально. Она просто сбита с толку. Некоторым людям требуется немного больше времени, чтобы прийти в сознание. Я думаю, на неё повлияло истощение. – Она прячет фонарик. – Молли, вы помните, что случилось с вами сегодня?

Я отрицательно качаю головой, пытаясь вспомнить, крепче сжав руку мужчины. Ощущение безопасности рядом с ним заставляет почувствовать меня ещё лучше.

- Вы знаете, где вы находитесь?

- В больнице, - отвечаю я.

- В каком городе?

Я смотрю на неё, пытаясь вспомнить. Я перевожу взгляд на мужчину, словно он даст мне ответ, но он просто изучает меня, а его лицо и челюсть напряжены.

- Штат? – снова задает вопрос она.

Я просто качаю головой, не в состоянии уловить связь.

- Как насчёт этого мужчины? Вы знаете, кто он?

- Он мой муж, - я улыбаюсь ему, но он не возвращает мне улыбку. Он всё ещё смотрит на меня.

- Его имя, Молли. Вы помните его?

- Нет, - шепчу я, отворачиваясь, чтобы посмотреть на доктора, не желая смотреть ему в лицо. Какой толк притворяться, если он все равно узнает, что я не помню его. Просто мужчина из снов. Я хочу ещё их увидеть. Те, в которых мы были вместе в постели.

- Утром мы проведём несколько тестов, но я уверена, что всё в порядке. У тебя было удачное падение. Память со временем вернётся к тебе, - говорит она с полной уверенностью.

- Ты проведёшь их сегодня же, - голос мужчины настолько строг, что моя голова резко дергается, чтобы посмотреть на него, когда он взглядом мечет кинжалы в бедную докторшу.

Я сжимаю его руку, заставляя его посмотреть на меня сверху вниз, и его лицо меняется - оно смягчается. 

- Ребенок, - мне не хочется сейчас делать какие-либо тесты. Я просто хочу поспать, даже после того, как проспала двенадцать часов. Но, если это нужно ради ребенка, я готова.

- Он отлично себя чувствует.

- Он? – я убираю руку из-под руки мужа и подношу её к животу, желая снова ощутить его толчки.

- Это маленький мальчик. У вас срок четыре с половиной месяца. На самом деле, он немного крупноват. Мне будут нужны записи от врача, у которого ты консультировалась, чтобы кое-что проверить.

Я не знаю, кто мой доктор. Я даже не знаю, где я. Я смотрю на своего мужа. 

- Ты сможешь всё это достать? – спрашиваю я, зная, что он это сделает.

- Я разберусь с этим, - отвечает он уверенно, и я не могу не почувствовать холод в его словах, что меня немного насторожило.

- Отлично. Почему бы тебе не отдохнуть, а я вернусь утром? – на этом доктор уходит.

- Я, ах … - мне вдруг становится неловко. – Я не знаю твоего имени, - наконец выпаливаю я и смотрю на него сквозь ресницы.

Он поднимает стул, который уронил до этого, поправляет его и садится рядом со мной. Наклонившись, он снова берёт меня за руку и подносит к губам. Этот милый жест заставляет меня улыбнуться. Я не могу мыслить ясно рядом с ним. Он словно заполняет всё пространство, но, возможно, мне это только кажется. Сейчас я не в состоянии ясно мыслить.

- Филипп, - отвечает он, прижимаясь губами к моей руке. И на секунду я чувствую, как его язык скользит по моей руке, словно он дегустирует меня, но это ощущение исчезает прежде, чем я успеваю это осознать.

- Филипп, - повторяю я его имя, откинувшись на кровать, и мои глаза начинают закрываться. – Пожалуйста, только не оставляй меня. Без тебя так одиноко, - бормочу я, когда проваливаюсь в сон, ощущая, как его вторая рука ложится на мой живот.

- Мы больше никогда не расстанемся, - отвечает он мрачным голосом, когда я полностью отключаюсь.

Я запускаю руку под одеяло, а затем под её больничный халатик, и накрываю своей ладонью её животик, в котором уже пинается малыш. Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, пытаясь убедить себя, что всё в порядке.

Когда я был в тридцати минутах езды от места, откуда Молли связывалась с Синди, мне позвонили и сообщили, что она в больнице. Из того, что я услышал по телефону, до того, как линия оборвалась, я понял, что случилось что-то серьезное. Но я пытался не думать об этом, отказывался верить, что с ней что-то произошло, когда я, наконец-то, нашёл её после всех этих месяцев поисков.

Она собиралась вернуться в город. Возможно, и не к нам домой, а к Сидни, и она прекрасно осознавала, что не ступит и шагу в Нью-Йорке без моего ведома, ведь я сразу узнаю об этом. Я помчался бы к ней в ту же секунду.

Дальше — все как в тумане. Когда я влетел в больницу, требуя, чтобы меня пустили к ней, они пытались удержать ее подальше от меня. Им повезло, что она находилась в больнице, иначе я бы к черту сжег здесь всё дотла, чтобы доказать серьезность своих намерений.

Потребовалось не много времени, чтобы они поняли, в чём дело, и поменяли свое отношение. Я не люблю воздействовать на людей властью и деньгами, но в этом случае я просто не мог не воспользоваться этим. Не было ни одной гребаной вещи, которую я бы не сделал, чтобы добраться до нее.

Потом, когда они сказали мне, что с ней все будет в порядке, я почувствовал, будто камень с души свалился. Я вытерпел достаточно и потратил все силы, так что мне нужен перерыв. Затем он снова бросил бомбу: «И, что касается ребёнка», - сказал врач. Назойливый шум в моих ушах был настолько громким, что я уже не слышал, о чём он говорил дальше. Я должен был попросить повторить его это снова.

Если бы я не сидел, то уверен, что свалился бы на пол. Ребёнок. Это слово продолжает вертеться в моём сознании. Если что-то случится с нашим ребёнком, это уничтожит Молли. Это то, в чём я могу быть точно уверенным.

Я потираю выпуклость, чувствуя её ровное дыхание.

Я до сих пор помню тот день, когда Молли сказала мне, что ей нужна семья. Сначала я просто хотел её. Но мысль о том, что она будет беременна моим ребенком, заставила слова сорваться с моего языка. Я ответил, что тоже хочу ребёнка. Изначально я хотел привязать её к себе любыми способами. Если бы у нас был малыш, я бы всегда присутствовал в её жизни. Я был бы привязан к ней навсегда. Чем больше она говорила об этом, представляла или мечтала, тем сильнее мне хотелось этого. Больше, чем что-либо. Это стало ещё одним способом пробуждения меня к жизни.

Я должен был быть с ней. Каждый вечер ложиться в постель, обнимая её маленький круглый животик и чувствовать, как он растёт каждый день. Мы оба этого хотели, и то, что она сделала, не имеет никакого смысла. Я не знаю, почему она сбежала, и вот, встретившись с ней теперь, всё равно не могу этого узнать. Она ничего не помнит.

Это слишком больно. Она смотрела на меня с такой большой любовью, когда проснулась. Как будто я снова был её миром. Такое беспредельное доверие читалось в её взгляде, пока она ждала, когда я отвечу на её вопросы. Но у меня не было ответов. Я не знал, где она жила, с кем, или даже как сводила концы с концами.

Поднимаясь со стула, я вытаскиваю руку из-под одеяла, затем наклоняюсь и целую её живот.

- Не переживай, сыночек. Я не позволю твоей маме никуда убежать, - шепчу ему. Даже не знаю, это обещание или предупреждение для Молли.

- Я никуда её больше не отпущу. Она вернётся в мой дом и в мою кровать, хочет она того или нет. Ей крупно повезёт, если я не привяжу её к себе. Мне должно быть стыдно за эти мысли, но я не чувствую никакой вины. Ни капельки. Она сломала меня, и весь тот контроль, все усилия, которые я прикладывал, чтобы не задушить ее, уничтожены. Всё разбито на миллион осколков, и нет никакого способа вернуть это обратно.