Да чума на твой фиолетовый чуб! Бессовестный эксплуататор уставших беззащитных женщин!

– Я все равно пойду с тобой, – тут же набычился я.

– Да не вопрос, – моментально сменил тон наш многоликий манипулятор и снова защебетал как ни в чем не бывало. – Птенчик мой, давай попробуем сыграть с этой дикой кошечкой в мою любимую игру? Плохой и очень плохой полицейский, – расплылся в предвкушающей ухмылочке этот… очень нехороший человек.

В ответ на деликатный стук Ронни из-за двери послышалось глухое:

– Салливан, пожалуйста, я очень устала, давай все завтра.

Опа, а что с голосом? Он не просто уставший, а какой-то… гундосый. Заболела, что ли? Когда только успела?

Будь я один, наверное, прислушался бы к невысказанной мольбе и просто реально оставил бы девчонку в покое. Но я был не один. И стук повторился.

– Да что ж ты такой… – Дверь рывком распахнулась. И хорошо, что перед ней стоял не я, а наш «самый, сука, плохой в мире полицейский». Потому что при виде покрасневшего носа, заплаканных глаз и припухших, как будто их кусали, губ моей змеючки у меня екнуло странно где-то за грудиной и захотелось тут же взреветь «какому смертнику жить надоело?». А наш Ронни – ты чё, реально ослеп, Лоуренс? – сделав вид, что ничего не заметил, проворно юркнул в чужую комнату без спроса. И еще и меня за руку втащил.

– Кэти, котеночек мой, нам срочно, вот прямо до обморока, надо обсудить с тобой очень важную вещь. Я бы не пришел, но наш птенчик настоял.

Кто? Я? Да что ж ты за козлина такой, Лоуренс-чтоб-тебе-в-вонючей-отработке-искупаться!

– Мистер Лоуренс, этот суперважный вопрос никак не может подождать до завтра? А еще лучше – до никогда? – явно с трудом пытаясь быть вежливой, поморщилась Кэтрин.

– Никак не может, правда, птенчик? – замотал головой этот… предатель!

– Кэти, на самом деле я вовсе не…

– Господи, как вы меня все достали, – трясущимися губами прошептала моя железная «откручу-любому-яйца-и-не-поморщусь» мисс Брукс и вдруг... заплакала.

– Ронан, птенчик, я же говорил, сейчас не время, – засуетился Ронни и начал выталкивать меня обратно в коридор. – Выйди, выйди, нам тут с котеночком надо пошептаться. По-свойски. По-девчачьи. Да, куколка?

Эта радужная скотина чуть ли не пинком под зад окончательно выдворил меня из комнаты моей – МОЕЙ – женщины и захлопнул дверь.

Ну не сука?

Глава 19

Развезло меня, как только проводила изумленным взглядом Ронана и закрыла дверь своей комнаты. Все же я до последнего ждала, что маска паиньки с него слетит, что выскочит-таки его истинное нутро затаившегося в засаде озабоченного жеребца, и у двери он предпримет попытку хотя бы облапать меня в качестве «Доброй ночи», а то и прорваться на мою территорию. Ну или на крайний случай отпустит какой-нибудь недвусмысленный намек про то, что я знаю, где его комната, если что.

Но нет. Салливан даже в щечку чмокнуть не сунулся, просто довел за ручку до двери и, пожелав спокойной ночи, ушел. Будто на самом деле просто хотел убедиться, что я препровождена в отведенное мне место и больше не буду вторгаться своим чуждым присутствием в их почти семейные посиделки. Потому что сидя с ними там, за этим длинным столом, осознала, что все начинает восприниматься совсем иначе.

Опасно для меня.

Так раздражавшие до этого и создававшие хаос в голове препирательства и взаимные подколки братьев, тарахтение дико странного типа Ронни, голоса Мари и Алеены сливались в нечто иное. Музыку вместо шума. Музыку, что является частью этой необычной семьи и их окружения. Создает ее атмосферу. Такую плотную, насыщенную, реальную. Такую, в которой им всем уютно, они тут дома. Они да, а я нет.

Моего дома, моей семьи не стало вместе с мамой. С тех пор я – настоящая стопроцентная американка, покорительница Дикого запада. Перекати-поле. Ни дома, ни родных, ни привязанностей. Вся жизнь на колесах, в погоне за мечтой, в надежде на лучшую жизнь, поисках того самого места, где хорошо. А хорошо, как оказывается, там, куда я никогда не доберусь.

И какого-то черта меня так этим пробрало…

Еще и все остальное…

В общем, из глаз и носа будто само собой полилось, и стало себя так жаль, ну просто навзрыд. Со всеми бывает. И почему это я должна быть всегда дурацкой железной леди? Почему я? Вон Алеена вся такая… необычная, мягко выражаясь, а этот ее Рик, он же так на нее смотрит… так прикасается. Это одновременно и настолько плотски, по-земному, не обожание идиотское безумным фанатиком своего божества. И так… черт знает… основательно, но чисто. Да и оказавшаяся не такой уж и стервой нон-стоп Мари не обделена подобными же взглядами от своего верзилы Саважа. Он ей буквально все время спину подпирает. Будто только и ждет, чтобы оперлась, потянулась за поддержкой, помощью, просто близостью прикосновения.

А мне так? Что же это, я вечно должна быть стойкой, несгибаемой, непрошибаемой? Я хочу хоть немного побыть слабой и женственной, воздушной и требующей утешения на крепком мужском плече...

Тук-тук-тук.

Ну, блин! Помяни к ночи…

– Салливан, пожалуйста, я очень устала, давай все завтра, – я постаралась сказать это как можно тверже и увереннее. Так, чтобы отвалил уже от меня и дал всласть порыдать над горькой долей.

Но стук в дверь повторился.

– Да что ж ты такой…

Я рывком распахнула дверь и уставилась прямо в прищуренные недобро глаза носителя фиолетового чуба. Он мгновенно отсканировал мой внешний вид и, в одну секунду приняв вид недалекого фрика, принялся что-то щебетать про очередных «птенчиков» и «котят», а за его спиной маячила внушительная фигура растерянного «женишка».

Захлопнув дверь перед носом не успевшего среагировать Ронана, мистер Лоуренс снова повернулся ко мне. И я в очередной раз изумилась тому количеству масок, которые он успевал сменить в долю секунды.

Сейчас передо мной стояла копия не просто моего шефа, а шефа моего шефа, знаменитого мистера Нельсона.

– Скажи мне, Кэтрин Брукс, каковы твои реальные шансы на повышение в этой захудалой конторке, как ее там – «Нильс и гуси»?

Против воли я улыбнулась. Вот уж точно – гуси, что только стадом сильны, а поодиночке с ними любая лиса справится на раз. Может, мне нужна помощь именно хищника? Такого, что стоит сейчас прямо передо мной?

– Думаю, мои шансы настолько мизерны, что скорее равны нулю, мистер Лоуренс.

– А насколько велико твое желание утереть им нос и сделать головокружительную карьеру, да еще и прищемить им хвост?

– Что надо делать, мистер Лоуренс? Я готова. В рамках закона, разумеется.

– О, милая, на этот счет не тревожься, у папочки Ронни работают лучшие юристы в вопросах жонглирования исключительно законами и прецедентами. И от тебя мне сейчас потребуется лишь некоторая информация. Никаких коммерческих секретов, лишь то, что не афишируется, но доступно в открытых источниках: основные конкуренты, сильные и слабые стороны продукции, которую они хотят рекламировать, имя руководителя вашего рекламного отдела и степень его родства с основным акционером. Короче, все то, что можно нарыть в сети, но на что мне сейчас лень тратить свое драгоценное время.

– А взамен?

Ну слушайте, я же не дура.

Не бывает в жизни сказок, чтобы вот так, практически чужой «дядя» взял и помог сиротке Кэтрин победить ее драконов.

– Взамен? Взамен поможешь нашему шоу сорвать очередные вершины в рейтингах.

– Я? Помогу с рейтингами? Вашему известному по всей стране шоу? Вы шутите? Разве что только голышом станцевать на байке. Но, насколько я понимаю, шоу без ценза, да и стриптизерша из меня далеко не айс.

– Зато кое в чем другом ты вполне себе айс, вернее, ас. И я сейчас отнюдь не про твою роскошную пятую точку (англ. игра слов: ice (амер. сленг) – алмаз, ass – задница, ace – ас, виртуоз, у всех трех слов очень похожее звучание), – хитро подмигнул мне продюсер. – И именно эту твою фишку я и намерен использовать для придания определенной изюминки нашему проекту.

В чем разница между человеком, которому нечего терять, и тем, у кого на случай любой потери есть запасной аэродром?

Первые прут напролом от безысходности и готовы к самому плохому исходу, при этом отчаянно цепляются зубами даже за призрачный шанс, который частенько оказывается именно призрачным – миражом, глюком, иллюзией, что, разрушившись, может и тебя сломать. А вторые просто наслаждаются процессом, кайфуют, идя по самому краю пропасти. Потому что уверены, что, сорвись они, их внизу ждут не острые скалы, а довольно мягкая подушка безопасности.

И сегодня мне впервые в жизни предложили второй вариант – работа с надежной подстраховкой.

Мои слезы и сопли высохли моментально, как только гениальный Ронни изложил мне свой план.

– Мистер Лоуренс…

– Кэти-котенок, просто Ронни. Мистера Лоуренса оставим твоим гусям.

– Хорошо, Ронни. Ты уверен, что все получится так, как ты запланировал?

– Ох, детка, если у Ронни не сработает план А, я всегда смогу воспользоваться планом В. Или С. Или далее по списку. Самое главное, что ты должна знать, что папочка Ронни подстрахует. И даже если тебе покажется, что все рушится к чертям собачьим, улыбайся и получай удовольствие. Что бы ни случилось, мы вывернем это в свою пользу, – беззаботно махнул наманикюренной рукой этот странный фрик в кружевах со стальными яйцами.

– Но почему ты так уверен в том, что задумка с кулинарным шоу сработает?

– Потому что мы не претендуем на звание полновесного кулинарного шоу. Как показывает статистика, основной контингент зрителей нашего шоу – как бы это ни показалось странным – дамочки, пускающие слюни на моих птенчиков. И я их понимаю. Таких бруталов, как наши братья-автомеханики, красавчиков как на подбор, пойди еще поищи в современном мире, заполоненном метросексуалами с фиолетовыми волосами и ужимками стареющей кокетки, – Ронни грустно усмехнулся и расправил сбившиеся кружева манжеты. – Мужчин-зрителей, несмотря на явно технический антураж, намного меньше. Просто потому, что разбирающихся в крутых байках парней не так уж и много. А вот ты, котеночек, с твоими аппетитными формами, ангельскими глазками и острым, как бритва, язычком поможешь привлечь как раз недостающую часть – уставших трудяг-самцов, мечтающих о том, чтобы его накормили классическим вкусным мясом вместо изысканной хрени типа шпината в сливках, и ублажили его основные базовые потребности – пожрать и потрахаться. Им будет похрен на тюнинг байка, зато они ни за что не пропустят ту часть, где красотка кормит своего горячего ковбоя истекающим ароматным соком стейком, чтобы у него хватило сил на жаркую скачку. Сечешь?