Алена Нефедова - Мистер и Миссис Фейк

– Ну надо же, какой ты у меня жадный до работы, пусичек сладенький. – Развернувшись, Кэтрин привалилась задницей к столу. Типа обезопасила себя с тыла, да? Не проблема, мне фасад тоже пипец как по вкусу.

Шагнул ближе, не зажимая, но давая соприкоснуться нашей одежде. Так, чтобы ощущалось уже взаимное тепло, но не контакт.

– Еще какой жадный, – наклонившись к самому ее мигом вспыхнувшему ушку, выдохнул шепотом: – А еще и вечно голодный. Прямо-таки ненасытный. Жрал бы и жрал, жрал и облизывал, смакуя.

И ухмыльнулся, заметив, как напряглись и обозначились ее соски сквозь белье и блузку и затрепетали тонкие ноздри, выдавая участившееся дыхание.

– Переедание грозит ожирением и извращением вкуса, ковбой, – мстя мне, Кэти приподнялась на цыпочки, возвращая интимный шепот на ухо и нарочно сто процентов задев своей грудью мою, а по эффекту воздействия как будто прямиком мой член неугомонный.

– С твоими аппетитами, кошечка, набрать вес мне не светит. – Угу, как бы не усохнуть, скончавшись. – И это когда немножечко извращений было недостатком?

Где-то в гараже что-то грюкнуло, и моя зараза моргнула, как если бы внезапно вспомнила, где мы, и, зашипев что-то под нос, выскользнула из-под меня, опять прилипшего к ней чудным образом и за малым уже чуть не усадившего ее поудобнее на столешницу, чтобы...

– А, ну раз наша помощь не нужна, мы тогда пошли, – оживились Фино и Ноа, напомнив о своем партизанском присутствии, подозрительно перемигнулись и свалили куда-то на второй этаж. Да и ветер вам в лицо, тоже мне помощнички.

Алеена часто зависала в наших боксах. И Рик даже не ревновал – говорил, что привык к тому, что его возлюбленная супруга умеет находить красоту и совершенство в самых обыденных вещах. А мне было непонятно, какая, к дьяволу, красота в том, что ухезанный с головы до ног в машинном масле чертила ковыряется в каких-то железяках. Но миссис Герреро, нащелкав сотни фоток в боксах, пока мы работаем, потом у себя в отдельной студии, которую мы помогли Рику оборудовать для нее, что-то вдохновенно рисовала. А через какое-то время Мари на пару с Ронни восторженно визжали из той самой студии «Божественно», «Сногсшибательно», «Бомбически» и «Супермегаультранереально».

Я к чему все это.

Права оказалась наша слегка потусторонняя блондиночка. Права в том, что когда человек делает что-то, от чего он прется и кайфует, он становится еще краше. Хотя моя змеюка гремучая и так-то глаз не отвести, особенно когда она голая, потная, с прилипшими к горлу мокрыми завитками, скачет верхом на моем… ну, вы поняли.

В общем, наблюдать за Кэтрин, которая перед началом работы свернула свои роскошные длинные волосы в забавную «смотри-какая-я-секси» фигню на голове, порхающей по кухне с огромным острым тесаком, было охренительно волнительно. И я реально ловил челюсть у самого пола, когда она, ни капли не красуясь на камеру, что-то мелко-мелко резала и строгала, да так ловко и быстро – словно ниндзя какая-то. Она могла повернуться и что-то попросить подать, но при этом нож продолжал мелькать в ее руке с той же скоростью, будто она и не боялась вовсе ненароком отхватить себе полпальца этим чертовым мачете. И вот, казалось бы, ну просто девчонка на кухне крутится, самое же обычное дело, да? Ан нет. Я смотрел, и мне глючилось, что я присутствую при какой-то волшбе самой натуральной. Ну да, как-то так. Я не так чтобы мастак в голове фразы складывать вычурные. Это вот в диалоге как-то само собой получается.

– Детка, ты такая секси с этой сковородкой, – не удержался и ляпнул я.

Кэти зыркнула на меня так, что почудилось, что этой же сковородкой я и схлопочу.

– Эй, никаких шуток, – понизил я голос до тихого шепота. Но никакого и намека в нем на мою идеально всегда срабатывавшую трусоснимательность. – Ты на кухне среди всех этих прибамбасов оху… восхитительна. А учитывая, что в результате еще и выйдет вкуснотища, «восхитительна» активно стремится к... э-э-э… божественна.

– Что, готов поклоняться и приносить мне жертвы?

Я уже и пасть открыл ляпнуть, что преклониться готов хоть сию же минуту, вон там как раз кладовка есть без камер. И даже без гарантий последующего полновесного вознаграждения с проникновением. Вполне обойдусь и устной благодарностью, главное, чтобы хоть что-то обломилось. Но, не вывалив ничего из этого, только улыбнулся как можно невиннее.

– Жертва в виде рабского труда в качестве твоего подмастерье будет принята?

Судя по на секунду дернувшимся вверх бровям, такого моя змеючка не ожидала. Задравшийся в готовности принять вызов на очередной раунд скабрезностей острый подбородок опустился.

– Хм… как насчет нарезать лук? – подозрительно прищурилась она.

– Легко!

Ладно, не легко.

Потому что вскоре я умывался слезами и соплями.

– Господи, Салливан, его же ошпарить надо было, а нож смывать почаще холодной водой! Иди сюда, глаза промою. Как ребенок, честное слово! Нож брось, еще пальцы отхватишь!

И-и-и-и кто тут умный сукин сын?

Пару раз интенсивно сморгнув, дабы вызвать обильное слезоотделение, я повернулся к ней, закатив глаза – типа, так печет, что света белого не вижу – и протянул руку, будто в попытке на ощупь добраться до крана с водой. Ага. Только нащупал не кран, а самое что ни на есть первое средство для оказания помощи страждущим – упругую грудь с тугой горошиной явно возбужденного соска. Детка, любишь играть в медсестричку, м?

План был хорош, исполнение – филигранно, но результат превзошел все ожидания. Нежная женская рука, ласково зарывшись в волосы на затылке – ащь! аж все волосы дыбом и бедные мои яйца поджались – вдруг с силой, с размаху окунула мою морду в чертову миску с подтаявшим льдом, полную холоднющей воды!

Су… буль-буль-буль… ка!

Я ж те… буль-буль-буль… бя!

– Ну как, полегчало? – ехидно-заботливо осведомилась змеюка, предусмотрительно ретируясь обратно к своему арсеналу сковородок-убийц и мясницких тесаков.

– Да сказочно просто! – прорычал, утираясь. – Прямо не только в глазах, но и в мозгах прояснилось!

Ага, холодная вода вкупе с такой же яростью очень способствует прояснению мозгов. Какого хрена я тут весь из себя из шкуры вон лезу? И так к ней, и эдак. И помощь предложил, и ни одной тебе пошлости с языка аж целых… сколько там? двадцать минут! Едва добровольно зрения не лишился. Почти. А эта меня… мордой в миску! Чуть не утопила. И за что? Подумаешь, рука не туда угодила. Сама!

Да что на этой жаднющей на сиськи голубоглазке свет, что ли, клином сошелся? Ладно, сошелся, но только на ближайшее время, вынужденно и чисто на условиях контракта. Стал бы я так скакать вокруг, если бы мои член и яйца были сейчас не на привязи. Да хрена с два! Не хочешь – не надо. А то у меня мало тех, кому только подмигни! Или я несколько месяцев не потерплю? Буду вон, как Саваж когда-то, характер закалять. Да и дел у меня полно других кроме того, чтоб как какой-то подкаблучник на кухне отираться на подхвате.

– Пошел я, – буркнул, направляясь к выходу в гараж. – Работа у меня.

И шел я весь из себя бодрый, шагов так десять, пока не услышал тихое, насмешливое «слабак», брошенное Кэтрин мне в спину.

Что?

Ну конечно, он ушел.

Потому что мужик. И кобель. И слабак. Все они. Все до единого. Даже те, кто на первый взгляд кажется таким надежным, уверенным в себе, независимым и не прогибающимся под внешние обстоятельства.

Вся моя жизнь тому подтверждение: отец, спившийся после смерти мамы; бывший, умотавший, как только узнал о моей беременности. Мне вот даже интересно, что бы он говорил, если бы я позволила ему узнать, что та беременность сорвалась на раннем сроке из-за свалившего меня тогда же жесточайшего гриппа. Да и босс, бывший для меня во многом примером для подражания, оказался… гондоном он оказался, самым натуральным гондоном, думающем исключительно о собственной выгоде и теплом местечке.

А теперь и этот… женишок фейковый.

«Потому что в последнем случае ты все сама нарочно сделала для подобного развития событий», – ехидно заметило нечто до фига умное в сознании.

– А не должна была? – пробормотала себе под нос, принявшись чистить овощи. – Я что, обязана вестись на эту его имитацию хорошего поведения? Типа он способен думать хоть одну минуту о чем-то, кроме как нагнуть меня. Или на столе разложить. Или у стены засадить. Или… да ну твою же!..

«Твою-твою, – продолжило ехидничать внутри. – А тебе якобы ничего из этого не хочется! И ты само целомудрие, и ручки загребущие вместе с челюстями не сводит постоянно от порыва облапать или укусить его за задницу. Или в штанах пошарить, чтобы насладиться тем, как тебе там рады и всегда готовы откликнуться».

– Да при чем тут это? – прошипела себе под нос. – Какого черта? Еще не хватало думать о сексе и сбежавшем с поджатым хвостом говнюке? Мужики – зло! Адовы лазутчики. И психую я не из-за Салливана вовсе! Подумаешь, будто я ожидала от него невиданного упорства в ухаживаниях. Ухаживаниях! Я вас умоляю! Где я и он и где ухаживания? Помогать он мне хотел, ну да. Только и выбирал момент под юбку нырнуть. А как остудила слегка, так и пошел. Сдались ему трудности. Трудности, они не для таких, как этот мистер «твои-трусы-должны-слететь-только-подмигну». И хватит о нем!

Все работало по идеальной схеме: никаких эмоций и привязанностей.

Исключительно физиология.

Употреблять строго однократно.

Повторения строго противопоказаны.

И все шло прекрасно, пока не споткнулась я через Ронана «взорву-твои-мозги» Салливана. Вот спрашивается – на кой черт я вообще здесь?

Ла-а-адно, раз уж у меня сейчас сеанс внутренних откровений, то нужно признать, что совсем не в Дизеле и встрече с ним и ее обстоятельствах основная моя проблема. А в том, что именно ситуация, спровоцированная этой встречей, вынуждает меня посмотреть на все без всяких иллюзий. В смысле… я же нутром чую, что не видать мне повышения. Что, и дальше прозябать девочкой на побегушкой? Да, ценный кадр, ты, Кэтрин Брукс, но недостаточно ценный, чтобы получить шанс на что-то большее. И если так, то с хрена ли я все это терплю? Пахоту беспросветную, отсутствие личной жизни нормальной.