— Я помою позже, клянусь!

Он смеется, потому что знает, что это неправда. В наших отношениях Адаму досталась короткая соломинка почти во всем. Я ужасный сожитель. Я неряха по своей природе. Не особо часто и не очень хорошо готовлю, и если бы мне можно было сделать по-своему, то наша обувь валялась бы общей кучей в прихожей рядом с входной дверью. Как по мне, в этом есть смысл.

— Во сколько ты будешь дома сегодня вечером? — зовет Адам из коридора.

Я снимаю бигуди так резко, как только могу, а затем расчесываю волосы, поэтому у меня остаются мягкие, простые волны.

— Может, в пять? Зависит от того, сколько времени займет показ для мистера Боггса. Он может продержать меня все утро.

Адам стонет.

— Да ладно. Я думал, на прошлой неделе ты мне сказала, что закончила показывать ему дома.

— Да! Клянусь, после этого раза я больше не поведусь на его милые разговорчики!

— Почему я в это не верю? — кричит он из другой комнаты.

Потому что я говорю то же самое каждую неделю последние несколько месяцев. Ничего не могу с этим поделать. У меня слабость к мистеру Боггсу — слабость к каждому жесткому клиенту в агентстве. Лори по-прежнему остается самым успешным агентом, но за последний месяц я завершила две продажи, и оба раза это были клиенты, с которыми никто больше не хотел работать. У меня есть терпение, и думаю, оно окупается.

— Не забудь, — кричу я. — Лукас и Дейзи собираются на ужин сегодня вечером, чтобы мы могли узнать пол их ребенка!

Это девочка. Дейзи позвонила мне в секунду, когда узнала, но будет приятно увидеть выражение Адама, когда они откроют секрет за ужином.

Он входит в ванную и заканчивает застегивать рубашку.

— Я приготовлю свою коронную лазанью.

Из меня вырывается стон удовольствия.

— Да. Сколько слоев?

— Девять.

— Бооже мооой!! — я пускаю слюни.

— Может, и десять, — говорит он, соблазнительно понижая голос.

— Прекрати, Адам, — стону я. — У меня нет времени менять трусики.

— Ну, вот тебе менее сексуальные новости — мне нужно, чтобы ты сделала салат. Винегрет уже готов. Я сделал его сегодня утром.

— Значит, в основном ты доверяешь мне нарезать овощи и смешать их?

— В основном. Может, мы подпишемся на кулинарный урок, когда у нас будет время?

Я наклоняюсь к зеркалу и крашу губы губной помадой, встречая его взгляд.

— Или мы могли бы просто заказывать еду и заниматься сексом каждую ночь?

Он улыбается.

— Мудрая женщина.

Я сжимаю губы, распределяя помаду, а затем бросаюсь в нашу общую гардеробную (ту самую гардеробную!), чтобы достать другую туфлю. Молли любит таскать их по дому. Она не жует их, нет, просто носит. Мы называем ее Великий Переместитель. К счастью, на этот раз моя туфля на высоком каблуке ждет меня прямо там, где и должна — редкое явление в этом доме.

— Ты говорила с мистером Холлом о прекращении твоей аренды? — спрашивает Адам.

— Да. Он воспринял это так, как я и ожидала.

— Едва скрывая ликование?

Я смеюсь.

— Именно. Он даже не требовал уведомления за два месяца. Думаю, он испугался, что я передумаю и захочу остаться.

Надеваю туфлю и направляюсь обратно в ванную. Адам одет на работу в серые брюки и белую рубашку на пуговицах. Иногда он ходит на работу в шортах, но не сегодня. Сегодня я получаю полный эффект доктора Фокса — то, к чему я еще не привыкла.

— Что? — спрашивает он, когда у меня не получается оторвать от него взгляд.

— Ничего.

Он усмехается.

— У тебя такой взгляд.

— Мне просто нравится, когда ты так одеваешься, вот и все.

— Если вернешься домой к без пятнадцати пять, я соблазняю тебя, прежде чем мы начнем готовить ужин.

Я подмигиваю ему.

— Идёт.

Приближаюсь и целую его на прощание, но не подхожу слишком близко, иначе из-за него я опоздаю. Выбегаю из ванной, обещаю, что вернусь ровно в без пятнадцати пять, а затем резко мчусь к парадной двери. Я должна встретиться с мистером Боггсом для показа первого дома через пятнадцать минут, и не хочу портить ему настроение опозданием. Я глажу Молли и Мышонка, обещаю побросать им мяч позже, а затем выхожу за дверь.

— Мэделин! — Адам кричит мне вслед, когда я бегу по тропинке. — Люблю тебя!

— Я ТОЖЕ ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!

Хоть мы говорим это несколько недель, по мне по-прежнему распространяется тепло. Мне нравится слышать, как он произносит эти слова, и особенно нравится слышать, как он кричит на весь передний двор.

На телефоне меня ожидает голосовое сообщение от мистера Боггса, как только я завожу свой старый драндулет (да, я по-прежнему вожу эту машину), и я выезжаю с подъездной дорожки. Он хочет изменить график и съездить к другому дому — дому, по которому у меня нет данных. Он называет адрес, но мне ничего это не говорит, и у меня нет времени, чтобы вернуться в дом и просмотреть базу данных по продаже собственности.

Ему просто придется понять, что у нас есть список, который мы оговорили, и я знаю те дома, как свои пять пальцев. Если он хочет посмотреть другую собственность, я не смогу рассказать ему о ней каждую деталь.

Я ввожу адрес в свой телефон и следую указателям.

Пятнадцать минут спустя я подъезжаю к «Ранчо Гамильтона» — самой старой собственности во всем городе. Сейчас она находится на окраине Гамильтона, хоть ее территория такая большая, что город «обнимает» ее периметр. Я даже не подозревала, что она продается. Слухи всегда заключались в том, что владельцы передавали ее из поколения в поколение несколько десятков лет.

Паркуюсь перед воротами и, конечно же, мистер Боггс прислоняется к одному из столбов.

Адам убьет меня, если узнает, что я занимаюсь этим показом. В последние несколько месяцев просьбы мистера Боггса становились все более и более смехотворными. Я даже не говорю Хелен о половине из них, потому что знаю, что она тоже начнет приставать ко мне с просьбой бросить этого клиента.

— Утро доброе, мистер Боггс, — говорю я, выходя из машины и останавливаясь на неровном ландшафте.

Если бы знала, что мы будем путешествовать по ранчо, то выбрала бы более практичную обувь. Например, теннисные туфли или четырехколесный велосипед.

— Утро доброе, Мэделин.

Он уже разблокировал ворота.

— Откуда вы знаете комбинацию?

Он не отвечает. Вместо этого прокручивает до последней цифры, тянет замок, а затем старые ворота открывают нам дорогу.

Холмы перед нами простираются настолько далеко, насколько может охватить взгляд. Во всех направлениях забор по периметру тянется, как будто никогда не закончится. Нельзя сказать, насколько велико ранчо, но оно очень красивое. Дубы и кедры разбросаны по всей собственности, и я не уверена, но, думаю, в полумиле по грунтовой дороге есть старый фермерский дом, который когда-то использовался первыми владельцами.

— Я никогда здесь не была, — признаюсь я, немного пораженная масштабами собственности. Невозделанная земля ранчо является редкостью в нашем старом городке, хотя я не слышала о ней в последние годы, или с тех пор, как перестали использовать рогатый скот.

— Вы знаете, сколько акров в этой собственности? — спрашивает мистер Боггс, пока мы поднимаемся по грунтовой дороге.

— Пара сотен? Может, тысяча? Я могла бы проверить, если бы вы меня предупредили.

Он хихикает.

— Не нужно. Здесь около тринадцати тысяч.

У меня отвисает челюсть.

— Вы же не серьезно. Кто здесь живет?

— Ну, скоро буду я.

Как же мне становится смешно.

— О, да? Так вы, наконец, нашли себе дом, мистер Боггс? Спустя все это время вы поселитесь на таком большом участке земли, что его можно увидеть из космоса?

Мой сарказм попадает прямо в цель.

— Да. Поэтому мы здесь.

— Ну, стоит отдать вам должное. Я знала, когда вы, наконец, выберете недвижимость, это будет что-то грандиозное.

— Мэделин, я не могу избавиться от чувства, словно вы надо мной насмехаетесь.

— Насмехаюсь над вами?! Мистер Боггс, да ладно. Тринадцать тысяч акров в этой части Техаса буду стоять сколько, тридцать миллионов долларов? Сорок?

— Около пятидесяти.

Я смеюсь. Мы могли бы с таким же успехом поговорить о деньгах в игре «Монополия».

— Ну, кто бы ни владел этим ранчо, окажется очень богатым. Я даже не знала, что оно выставлено на продажу.

Он поворачивается лицом к территории, прищуривая глаза.

— Официально его выставят на продажу только завтра, поэтому я хочу выдвинуть предложение сегодня.

Больше года я мирилась с мистером Боггсом и его непрестанными требованиями. В городе нет собственности, которую мы не просмотрели хотя бы один раз. Он звонит каждый час каждый день, включая выходные. Я ни разу не потеряла с ним терпения и не приставала к нему с мольбой купить дом, но это — чересчур. У меня есть работа, другие клиенты, которым я нужна.

— Мистер. Боггс, извините, но я не думаю, что это сработает. Я не могу позволить себе играть в эти игры весь день.

— Мэделин…

— Теперь вы просто злоупотребляете моим терпением. В течение года я показывала вам дома, и, если вы не собираетесь покупать ни один из них, вам лучше сказать мне об этом сейчас, чтобы я больше не тратила свое время. Мне понравилось работать с вами в качестве клиента, но у всего есть грань.

— Мэделин, я когда-нибудь, за все наше время наших встреч, сказал, что хочу выдвинуть предложение хотя бы на один из домов?

— Нет, — это я знаю стопроцентно.

— Так послушайте меня, когда я говорю, что хотел бы владеть этим ранчо. Я присматривался к нему несколько лет, и, наконец, оно выставлено на продажу. Мне нужен был агент по недвижимости, когда оно, в конце концов, станет доступным.

Как для сумасшедшего он звучит невероятно уверенно.

Я решаю повеселить его.