Дождь, кажется, только усилился, когда я закончила с купанием. Гром грохочет, словно его источник внутри моей квартиры — признак того, что гроза не скоро пройдет, а это тоже хорошо. Дождь прекрасно соответствует моему нынешнему настроению.

Я выхожу и обсыхаю, ожидая, что Мышонок бросится и слижет капли воды с моих голеней. Он не приходит, что, вероятно, означает, что он все еще дуется на то, что пришлось уехать с урока без его возлюбленной.

— Мышонок, поверь мне, она бы просто разбила тебе сердце! Я дам тебе курицу на ужин! Как тебе?

Я не слышу перезвона пряжек на собачьем ошейнике, никаких признаков того, что он вообще меня слушает.

Упрямая собака.

Обертываюсь полотенцем и выхожу из ванной.

Входная дверь распахнута настежь, прижатая к стене сильным ветром и дождем. Я мчусь и закрываю ее, почти поскальзываясь в луже воды в прихожей. Должно быть, я не заперла ее перед тем, как пойти в душ, а чтобы открыть эту старую дверь, хватит легкого толчка. Еще одна вещь, к которой мне нужно привлечь внимание мистера Холла теперь, когда я снова плачу за аренду.

Я спешу обратно в ванную, чтобы достать полотенце и вытереть беспорядок, и вот когда до меня доходит.

О, боже, где Мышонок?

Я поворачиваюсь и проверяю квартиру. На кухне его нет. В моей спальне тоже, как и в ванной. Квартира крошечная, и мне требуется пять секунд, чтобы сделать вывод, что Мышонок убежал. Он выбежал через открытую дверь. Удрал, пока я была в душе, и теперь он там, в разгар грозы.

Я открываю входную дверь и зову его.

— МЫШОНОК! МЫШОНОК!! Иди сюда, малыш!

Я бегу к концу пешеходной дорожки и снова зову его по имени, но его нигде не видно. Не могу сказать, как долго была открыта дверь. Может, десять или пятнадцать минут. Я бросаюсь обратно в квартиру и набрасываю первую попавшуюся под руки одежду. Ключи у меня в руке, и я босиком бегу к своей машине.

Этого не происходит.

Я отказываюсь признавать, что Мышонок убежал.

Он никогда не делал ничего подобного раньше. Входная дверь и ранее случайно распахивалась, и его никогда это не волновало. Он всего лишь щенок. Вероятно, он испугался, когда дверь ударилась о стену, и удрал.

Я с силой вставляю ключ в зажигание и привожу машину к жизни. Она сопротивляется, но, тем не менее, заводится.

Первым делом, я объезжаю всю парковку квартирного комплекса. Опускаю окно и зову его, не обращая внимания на крупные капли, ударяющие мне в лицо и стекающие внутрь моей машины.

— МЫШОНОК!

Ничего, только дождь.

— МЫШОНОК! ИДИ СЮДА, МАЛЫШ!

Но его здесь нет.

Глава 23

Мэделин

Я стараюсь не паниковать, но чувство беспокойства желчью поднимается в горле.

Он не может убежать.

Это же мой Мышонок.

Он — постоянная в моей жизни.

Он зависит от меня, а я — от него.

Я возвращаюсь в свою квартиру, чтобы убедиться, что я не сумасшедшая, и что он не спит на диване. Питаю ложное чувство надежды, что он был там все время, что не убегал от меня. Жаль, что это не так. Я бегу обратно.

— МЫШОНОК! — кричу я еще раз, прежде чем вернуться к своей машине и расширить область своего поиска. Я сворачиваю направо по улице. Хочется стать математическим волшебником, рассчитать, как далеко он мог уйти, если бы покинул мою квартиру пять минут назад, десять, пятнадцать.

Я придерживаюсь правой полосы и еле тащусь, выкрикивая его имя в полумрак.

Автомобили сигналят мне и обгоняют, раздраженные моим улиточным темпом.

Я почти не замечаю их, все кричу, кричу и кричу.

Проверяю автостоянку ХАМЛ. Это далеко, но у него есть причина быть там.

Урок закончился, а стоянка пуста. Я петляю и ищу черно-коричневый мех Мышонка, пытаясь заметить хотя бы маленькое пятно белого, что имеется у него возле глаза. Еще одна вспышка молнии освещает небо, а затем зловещий БУМ. Гром сильный, слишком сильный. Мышонок, должно быть, напуган и совсем один.

Я поддаюсь отчаянному всхлипу, но только одному — если я расклеюсь, толку не будет.

Нужно держаться. Я должна найти свою собаку.

Петляю по ближайшим окрестностям, затем проверяю у дома Дейзи и Лукаса. Смотрю через улицу, на старый арендованный Адамом дом, но там и собаки на крыльце нет. Я завожу машину и продолжаю.

Я без понятия, где искать, кроме мест, которые мы часто посещали с Мышонком в прошлом. Вот «Кофейня Гамильтона», у них есть внутренний дворик для посетителей с собаками, но моей там нет. Я пялюсь на выставленную там миску для воды для собак, которую сейчас заливает дождем, и вспоминаю, как недавно мы с Мышонком пришли в кофейню рано утром в субботу. Он ждал, пока я уходила заказать кофе, и мы сидели там часами. Я читала, и он наблюдал за людьми, сидя у моих ног, принимая любые свободные поглаживания по голове или почесывание за ухом от всех, кто шел ему навстречу. Но теперь миска переполнена дождем, а мне приходится ехать дальше.

Затем, я въезжаю в парк для собак и объезжаю его несколько раз. Дождь льет стеной, так что мне приходится щуриться, чтобы поймать какое-либо движение снаружи. Его нет в огороженной области. Нет снаружи. Я закрываю глаза и пытаюсь подумать. Он там, в грозу, испуганный и одинокий. Он может быть где угодно. Ужасные образы его, дрожащего под мостом или скрывающегося в канаве, вызывают еще один всхлип. «Не думай о таком», — напоминаю я себе. Он — Мышонок, он, по большей части проводил свою жизнь, намокая и валяясь в грязи. Мне просто нужно найти его, прежде чем веселье закончится.

Я глубоко вздыхаю, и, поскольку вздох приносит хорошее ощущение, делаю еще один.

Я найду его и приведу домой.

Сдаю назад, планируя вернуться и проверить, не прибежал ли он в квартиру, но машина не двигается. Шины прокручиваются в грязи, зарываясь все глубже и глубже.

ДЕРЬМО.

Я ударяю руками по рулю.

ДЕРЬМО. ДЕРЬМО. ДЕРЬМО.

Все мое тело дрожит. Паника начинает расти, обгоняя логику и разум. Я подавляю ощущение и оцениваю ситуацию: я в городском парке для собак в нескольких милях от моей квартиры. На улице бушующая гроза, и теперь мой автомобиль застрял в грязи.

Я смотрю вниз, сердце кувыркается у меня в груди.

Когда я выбежала из своей квартиры ранее, то была в панике. Предположила, что найду Мышонка за пару минут. Я не подумала о том, чтобы надеть обувь. Или взять кошелек. Или телефон. На мне остались только шорты и майка.

— Ладно, ладно, ладно, — говорю я себе, пытаясь успокоиться.

Трясущимися руками сжимаю руль и даю себе три секунды, чтобы отчаяться в своей полной глупости. У меня нет телефона. У меня нет телефона, что значит, я не могу позвонить кому-либо и позвать на помощь. У меня нет телефона, что означает, я застряла здесь, пока не смогу вытащить свою машину из грязи. Мои легкие не справляются. Я не могу дышать. Кажется, у меня паническая атака, но нет никого, кто мог бы подтвердить это или опровергнуть. Я одна, потерянная, без Мышонка.

Глава 24

Адам  

Мэделин не отвечает на телефон, и это начинает меня раздражать. Я понимаю, что нахождение Оливии в городе выбивает наши новые отношения из равновесия, но это не повод для того, чтобы прекращать связь.

Снова набираю номер и попадаю лишь на голосовую почту.

Час назад закончился урок дрессуры. Оливия вернулась в дом моей мамы, пакует вещи на ранний рейс завтра утром. Она уезжает, и я не жалею. На самом деле, мне только легче от того, что она уберется из Техаса.

Она приехала сюда под предлогом извинений, но на самом деле ползла на четвереньках, пытаясь подобраться туда, на чем мы остановились. После нескольких бокалов вина за ужином два дня назад она рассказала, что за последние несколько месяцев ее жизнь резко спикировала вниз. Райан, мой бывший лучший друг, кинул ее пару недель назад. Оказывается, начинать отношения с интрижки не самая яркая гарантия долгосрочной стабильности. Очевидно, он изменял ей, и она пыталась выкрутиться, когда «Бог дал ей понять», как я себя чувствовал, когда это случилось со мной. Можно подумать, то, что ее обвели вокруг пальца, станет каким-то связующим звеном для нас. Я приложил все усилия, лишь бы не засмеяться. Извинился и пожелал ей всего хорошего.

Сначала она не восприняла меня всерьез. В течение стольких лет Оливия вила с меня веревки. Говорил «прыгай», а я спрашивал лишь «как высоко?». Думаю, она предположила, что может прилететь сюда, и я прыгну прямо в ее объятия.

Ее появление на уроке дрессуры было последней попыткой убедить меня, что она серьезно относится к желанию снова сойтись. К сожалению, она зашла слишком далеко. Сказать классу, что она была моей невестой, было коварным способом пристать к Мэделин, «подруге», о которой я рассказал ей за ужином.

«Я серьезно отношусь к ней», — сказал я.

Оливия мне не поверила. Фактически, она рассмеялась над этим.

«Ты думаешь, что собираешься осесть с какой-нибудь девочкой из Техаса, с которой познакомился несколько недель назад? Разве ты не видишь, что это очередная фаза, Адам? Ты предназначен для гораздо большего, чем этот дерьмовый город».

Я улыбнулся, попросил чек и сказал ей забороновать рейс обратно в Чикаго.

«Между нами все кончено».

Теперь я смотрю на свой телефон, задаваясь вопросом, сколько звонков придется сделать Мэделин, прежде чем я превращусь в сталкера. Затем я делаю кое-что получше — хватаю ключи и направляюсь к своей машине. Дождь идет все время, пока я еду к ее квартире. Я мог бы подождать до утра и увидеть ее, но для этого нет причин. Она предполагает худшее, я это знаю. Думает, что, поскольку мы были вместе всего несколько недель, я собираюсь вернуться к Оливии. Это моя вина, и я должен это исправить. Может, она не хочет отвечать на мои телефонные звонки, но дверной она проигнорировать не сможет.