— И если мы не зачнем в этом месяце, значит, нам нужно начать обсуждать другие варианты.

Опускаю пальцы и пялюсь на нее. Она смотрит вниз на свои руки и покусывает нижнюю губу, явно расстроенная. Они с Лукасом пытаются зачать ребенка уже больше года. Я сидела с Дейзи и видела все ее тесты на беременность — все отрицательные, и всегда разочарование.

Я толкаю ее локтем.

— Мне жаль.

Она пожимает плечами.

— Все в порядке. То есть, мы еще даже ничего не рассматривали. У нас все еще много вариантов.

— Ага… Я просто знаю, каким тяжелым стал для тебя последний год. Не забывай, я могу познакомить тебя с невесткой Адама, Кэти, если хочешь. Она принимала «Кломид», и после зачала близняшек.

Дейзи не встречается со мной взглядом. Думаю, заплачет, если поднимет на меня глаза. Вместо этого, тянется вперед и сжимает мою руку. Мы сидим вот так некоторое время, смотрим «Офис» и притворяемся, что все в порядке.

* * *

К тому времени, как я направляюсь домой, меня клонит в сон от вина, и я готова залезть в постель. Было весьма тяжело снова надеть это платье, а каблуки я даже не пыталась. Они валяются на пассажирском сидении, когда я подъезжаю к своему квартирному комплексу.

На парковочном месте рядом с моим стоит знакомая черная «Ауди» Адама.

Какого черта?

Паркую машину.

Почему он до сих пор здесь?

Оптимист во мне уверяет, что его машина поломалась, он оставил ее здесь и ушел домой. Хотя я знаю, что сейчас не этот случай. Такие хорошие машины, как эта, не ломаются — это относится только к моей — что означает, Адам до сих пор в моей квартире, а я зла как черт. Девушке нельзя притвориться, что она идет на свидание, и спокойно вернуться домой? Почему он так старается превратить мою жизнь в ад? Тот факт, что я игнорировала его звонки и е-мейлы должен был кристально ясно дать ему понять, что я хочу, чтобы меня оставили в покое.

Я стону и опускаю козырек с зеркалом, проверяя себя в отражении. Лицо не настолько ужасно, как я предполагала. Благодаря съеденному мной у Дейзи количеству пиццы, я выгляжу очень даже удовлетворенной. Хорошо. Пусть думает, что мой кавалер на свидании не мог убрать от меня руки.

Затем я смотрю на пассажирское сидение, где мои же каблуки надо мной насмехаются. Мне нужно снять пушистые, как облачка, носки, и надеть каблуки, а все потому, что Адам не знает, как оставить меня в покое. Стону и тянусь за противной обувью. Не спеша застегиваю их в надежде, что Адам выйдет именно в этот момент. Я помашу ему со своего места в машине, и мы станем двумя кораблями, что разойдутся в ночи.

Раскатала губу. Несколько минут спустя мне, наконец, приходится встретить неизбежное. Смело шагаю по дороге к квартире и вставляю ключ в замочную скважину, но Адам открывает дверь раньше меня. Сколько заботы.

Он стоит по ту сторону двери, удерживая ее для меня открытой. Его волосы влажные после душа, и он переоделся в чистую одежду — джинсы и футболку. О, конечно же, чувствуй себя как дома.

— Что ты до сих пор здесь делаешь?

Он бросает мне краткую улыбку.

— Мышонок не хотел меня отпускать.

Щенок свернулся клубком на диване, и ему слишком удобно лежалось, чтобы встать и идти приветствовать меня — его мать.

— Ладно, ну, я устала… — намек. Намек.

— Рановато вернулась, — продолжает Адам, полностью игнорируя мои предложения уйти из моей квартиры. Он что, раньше не получал намеков? Они вообще относятся к горячим парням?

Я закатываю глаза, проходя мимо него.

— Пусть желают большего, Фокс. Ты из всех людей должен это знать.

— Да? Расскажи о своем свидании. Было мило?

Что-то в его тоне настораживает.

Снимаю с себя каблуки и с преувеличенным удовольствием бросаю их в шкаф.

— Он оказался идеальным джентльменом. Спасибо, что спросил, — отвечаю я, возвращаясь в гостиную.

Адам сидит на диване, выглядя так, будто владеет этим местом. Держу пари, если я сяду на то место после его ухода, диван будет пахнуть им. Это тревожит. Он не может вот так просто войти в мою жизнь и сменить запах моей мебели.

Он смотрит на меня с полуулыбкой.

Склоняет голову набок и спрашивает:

— Куда ходили?

Упираю руки в бедра.

— Небольшой итальянский ресторанчик.

— Что заказывали?

— Пиццу.

— И о чем же вы говорили?

— О книгах. О политике. О культуре, — размахиваю руками в воздухе, дабы обхватить все предметы. — Разговор просто вязался.

Его бровь выгибается в неверии.

— А что насчет второго свидания? Уверен, он пригласил тебя перед тем, как отвезти домой.

Я сдерживаю презрительную ухмылку.

— Уже спланировали на следующую неделю.

— Да?

— Мгм, — провожу пальцами по своему шелковому платью. — Подумываю надеть более сексуальное платье, поскольку, ну, знаешь…

— Можешь уже прекратить врать, — шипит он, глаза полны того же огня, что и в ХАМЛ.

Я вскидываю руки в воздух.

— ОГО. Как оно, просыпаться каждый день с твоим уровнем самоуверенности? Я попросила тебя уехать уже десять раз, а ты до сих пор сидишь на моем диване, гладишь мою собаку и обвиняешь меня во лжи?!

— Лукас сказал мне, что ты была у него, — произносит он ровным, холодным тоном.

Отныне мой брат для меня покойник.

Я негромко аплодирую ему.

— Так держать, Шерлок. Ты добрался до сути. У меня не было свидания. Не-а, я просто не могла больше находиться в твоей компании более пяти минут, так что солгала. Ты себя лучше от этого теперь чувствуешь?

Он хмурит брови, а огонь в глазах становится даже еще ярче.

— Он сказал мне потому, что знал, что я пытался найти тебя последние несколько дней.

— О, так ты с моим братцем теперь союзники? Ну, почему бы тебе не сделать мне одолжение и передать ему, чтобы отвалил на хрен, а затем и самому последовать этому же примеру.

У него хватает наглости улыбнуться. Если бы я держала в руках свои каблуки, они бы уже полетели в одну тупую, красивую голову.

— Ну все. Мышонок, взять!

А Мышонок вылизывает свою задницу.

Попытаться стоило.

Адам отталкивается от дивана и встает, направляясь ко мне. Я отхожу назад. Он делает один шаг, а я два, но все равно каким-то образом настигает меня и сокращает расстояние между нами. Я выставляю руки, дабы удержать его на расстоянии вытянутых рук, и его массивная грудь упирается в мои ладони. Чувство такое, словно я пытаюсь остановить приливную волну.

— Я оговорился тем вечером, — произносит он, беря мои запястья в свои руки и прижимая их к своей груди. Я отталкиваю его, но теперь кажется, словно совсем наоборот.

— Да?

— Очевидно, я заинтересован.

Отвечаю очень вульгарным фырканьем:

— Очевидно? Кому-нибудь другому расскажи.

— Да ладно, Мэделин, я заинтересован, — повторяет он, его непоколебимый взгляд удерживает мой. — Но я пытался поступить правильно. Я недавно разорвал помолвку. Переехал в другой конец страны. Я пока не разобрался со всем, — почти смеюсь — его жизнь напоминает чуть-чуть меньшую неразбериху, чем моя. — Ты не та, с кем я хочу просто развлечься.

— Так ты говоришь, что со мной нельзя трахнуться? — дразню я.

— Мэделин.

Его руки сжимают мои, и он притягивает меня ближе. Такая близость становится проблемой. Напряжение между нами растет, и мне страшно, потому что повторение случая в ХАМЛ может иметь место — вот только сейчас мы одни в моей квартире, а мой диван всего в паре шагов у него за спиной. Хуже того, моя кровать еще ближе.

Мне нужно загасить пожар между нами, и точка.

— Да шучу я! Адам, послушай, тебе не нужно ничего мне объяснять. Я четко и ясно услышала тебя в тот вечер, и забила. Тот поцелуй ничего не означал, пфф, даже меньше чем ничего.

Думаю, я хорошо справлялась с тем, чтобы контролировать притяжение к нему, вплоть до момента, когда загораются его глаза. О, нет. Думаю, я только что выбросила красный флаг перед разъяренным быком.

— Ничего? — спрашивает он, нависая еще ближе. — Меньше, чем ничего? Ха!

Мои глаза, должно быть, достигли размеров блюдец. Я боюсь того, на что он способен… или, может, мне любопытно.

— Адам, да ладно. Ты сказал, что хотел поступить правильно, помнишь? Иди домой. Это правильно.

Он ухмыляется и подступает еще ближе. Мы прикасаемся бедром к бедру, когда он наклоняется ниже к моему уху и шепчет:

— Ты не слушала.

Содрогаюсь, а затем настаиваю:

— Слушала.

— Я больше не хочу поступать правильно.

С силой зажмуриваю глаза, желая проснуться от этого странного сна. Адама сжимает мои запястья и проводит тыльной стороной костяшки пальца по моему предплечью и бицепсу, пока не достигает тонкой лямки платья. Она свободная, и ее легко стянуть по моему плечу. Перед моего платья падает, отчего прохладный воздух от кондиционера касается моей груди.

— Я очень, очень не хочу больше поступать правильно, — говорит он прямо перед тем, как его губы касаются моей ключицы.

Откидываю голову назад, и та ударяется об стену, а пальцы погружаются в его волосы, как и на прошлой неделе. У нас уже появились старые привычки. Да, его губы на моей коже ощущаются знакомо. Он опускает мое платье еще на дюйм, и я слишком нервничаю, чтобы открыть глаза. Я знаю, как много он может увидеть. Могу почувствовать его рот на своей груди. Мне стоило надеть лифчик. А лучше два.

— Держись за меня, Мэделин.

Мои глаза распахиваются.

— Держаться за тебя?!

Прежде чем я получаю ответ, Адам отрывает меня от пола и заставляет обнять его ногами. Он приподнимает меня у стены моей квартиры и обрушивает губы на мои. Черт побери. Мы набрали скорость от ноля до шестидесяти за секунды. Мы напоминаем дикарей. Текстура стены, похожая на попкорн, царапает мне спину, возможно, оставляя следы, кто знает — я ничего не чувствую. Адам убивает всю боль.