— Оливия не хотела детей, — она во второй раз упоминает эту загадочную Оливию, и мне приходится сопротивляться желанию попросить ее развить мысль. Если бы мы с Адамом встречались, как заявили всем, я бы уже знала, кто она. Моему любопытству придется посидеть молча еще пару часиков.

Диана входит через заднюю дверь и видит нас, застрявших у кухонного островка.

— Кэти, Сэмюэль просит соус для барбекю.

— Он же там.

Диана поднимает руки в капитуляции.

— Я так и сказала ему, но он клянется, что ты его не приносила.

Кэти бурчит что-то под нос, и ее тон напоминает нечто похожее на «Я убью своего мужа» прямо перед тем, как она выходит через заднюю дверь. Диана ловит мой взгляд, и мы обмениваемся понимающими улыбками.

— Они женаты двенадцать лет, — говорит Диана, открывая холодильник и вытаскивая огромную тарелку с картофельным салатом.

— Ого, ничего себе достижение. Они, должно быть, были молоды, когда поженились.

— Двадцать два, — подтверждает она, ставя тарелку на островок и ища что-то в ящичках. — Я говорила Сэмюелю, что ему нужно подождать. Они только-только закончили колледж, что они могли знать о браке?

Ставлю локти на островок только чтобы посмотреть, что она ищет: паприку.

— Предполагаю, они не послушали?

Она смеется и посыпает салат специей. Мой рот наполняется слюной.

— Мои дети редко меня слушают.

Живот сводит от понимания, как быстро вскроется обман. Я не ожидала, что семья Адама окажется такой открытой и радушной. Пока я стою напротив мамы Адама, и она открыто рассказывает мне о своих детях, мое сердце разбивается. Она такая милая, а я стою здесь, на кухне ее сына, и вру ей.

— Чем зарабатываешь на жизнь, Мэделин?

— Я риелтор.

Она кивает, оставшись впечатленной, и я не спешу менять о себе впечатление. Если в лесу падает дерево, лес все равно стоит. И что, что я продала только один дом? Я все еще риелтор.

— Я воспитатель в детском саду при начальной школе Гамильтона, — говорит она с гордой улыбкой.

— О! Я, наверное, закончила ее до вашего появления там. Я бы вас запомнила.

— Нет. Я переехала сюда после свадьбы Кэти и Сэмюэля.

— Из Чикаго?

Она кивает.

— Так как долго вы с Адамом встречаетесь?

— О, эм… — я пялюсь из окна и замечаю Мышонка в новом модном розовом ободке. Девочки наряжают его, а он готов позволять им делать это так долго, пока они будут его чесать.

— Пожалуй, не очень долго, — отвечает она за меня.

Я смеюсь, и звук выходит напряженным и странным.

— Нет, не долго.

— Он водит тебя на свидания, или это слишком формально в эти дни? Когда Сэмюэль с Кэти только начали встречаться, они отдыхали с друзьями и учились. Разве это романтично?

Я просматриваю в уме список встреч, которые могли быть у нас с Адамом в последнее время: визит в ветклинику, уроки дрессуры, случайные встречи в магазине. Ничто из этого романтикой не назовешь.

— Мы не были на серьезных свиданиях, — отвечаю я с уверенностью, что не лгу. — Пока ничего особенного.

Она хмыкает, и я, наконец, нахожу в себе смелость, чтобы поднять на нее глаза. Она смотрит на меня с подозрением. Естественно, она может учуять ложь за милю, проводя день — каждый день — в садике.

— Адам не решался привести тебя сегодня сюда, — продолжает она. — Думаю, он переживает, что спугнет тебя.

Я прыскаю со смеху, не в силах сдержаться. Это, конечно, вызывает у нее лишь больше подозрений, но я быстро заметаю следы.

— Нет, дело не в том. Он, скорее всего, пока не хотел представлять меня своей семье. Знаете, некоторые женщины могут вкладывать в это слишком много смысла.

Она склоняет голову на бок, картофельный салат давно забыт. Я ее новый проект.

— Что-то подсказывает мне, что ты не одна и этих женщин.

Я качаю головой.

— Точно нет.

— А еще это что-то подсказывает мне, что вы с Адамом не встречаетесь.

Она говорит это так, словно утверждает, что небо синее.

Я изображаю истинный шок.

— Конечно, встречаемся.

Она улыбается, гордая тем, что попала в цель.

— Нет. Я надоедала Адаму тем, чтобы он начал двигаться дальше, и он подумал, что отыграется на мне, если приведет кого-то на барбекю.

— Нет. Нет, эмм… мы с ним… мы встречались, — я превращаюсь в заикающуюся неудачницу, во всем вина Адама. Он сбросил на меня новости сегодня утром. У меня не было времени подготовиться или придумать роль. Какие у меня мотивы? Что мне нравится? Что не нравится? Я должна была сыграть ведущую партию, а он, скорее всего, нарушит свою часть сделки, если я окажусь не очень убедительна.

— Все в порядке. Я не скажу ему, что знаю.

Я с силой зажмуриваю глаза, желая, чтобы земля разверзлась у меня под ногами.

— Мне очень жаль. Мне не нравился план, но он не оставил мне выбора.

После этого она кажется встревоженной.

— Он угрожал тебе?

— Нет! Нет. На самом деле, он согласился стать моим клиентом в агентстве, если сегодня я сыграю роль его девушки.

Его мама начинает смеяться — по-настоящему прыскает со смеху. Ей приходится прижать руку к груди, и клянусь, она вот-вот упадет на колени от веселья.

— О, как же это хорошо. Слишком хорошо.

Она наконец-то приходит в себя после смеха, а затем наклоняется вперед, заговорщически шепча мне:

— Это же очевидно, разве нет? Если для него это такой большой спектакль, давай перепишем сценарий.

Глава 11

Адам

День проходит даже лучше, чем я мог представить. Мэделин прекрасно играет свою роль, мама и невестка уже наполовину влюблены в нее, а мои племянницы окончательно очарованы Мышонком. Откидываюсь в шезлонге, уставившись на сцену перед собой, пытаясь не пялиться в открытую. Что-то это слишком легко. Я смогу попрекать этим барбекю месяцами. Каждый раз, когда мама начнет разговор в стиле «давай, двигайся дальше», я напомню ей о том, что у меня есть. Не моя вина, что у нас с Мэделин в итоге ничего не вышло.

Ей нечего будет на это ответить. Я не буду знать, что делать со всем своим свободным временем — ее постоянное надоедание отнимает добрую часть моего дня. Я мог бы снова начать бегать, может, наконец-то вернусь к чтению книг, нагроможденных на моем ночном столике.

Мама садится в шезлонг рядом с моим.

— Должно быть готово с минуты на минуту, — кричит Сэмюэль со своего места у гриля.

Слава Богу. Мой желудок уже на протяжении получаса бурчит от запаха цыпленка на гриле.

Кэти ведет девочек мыть руки и берет тарелки для пикника снаружи. Мэделин предлагает помочь ей, и я улыбаюсь. Она так хорошо вписывается. Никто даже не догадается, что она здесь не по своему желанию.

И вот тогда я замечаю, как уставилась на меня мама.

Я поворачиваюсь, и она улыбается.

— Я счастлива за тебя, сынок, — произносит она, указывая кивком на Мэделин. — Она стоящий выбор.

Соглашаюсь, кивая.

— Правда ведь?

— Красивая, — произносит она.

— Очень.

— Умная.

— И веселая, — добавляю я.

— Как тебе удалось заполучить кого-то столь милого?

Пожимаю плечами и делаю победный глоток своего пива.

— Думаю, оказался в правильном месте и в нужное время.

— О, вам нужно рассказать свою историю за ланчем.

— Нечего рассказывать, правда. Мальчик встречает девочку, западает на нее, и так далее, и тому подобное.

Мама качает головой.

— Нонсенс. Держу пари, там изумительная история, и Мэделин говорит, что ты сводил ее на несколько отличных свиданий. Она даже рассказала мне, что ты сделал на прошлой неделе.

Я раскидываю мозгами, пытаясь обдумать, что же Мэделин могла рассказать ей. Что-то касалось дрессуры щенков? Визита в ветклинику? Она же не полностью выдумала историю?

— Давай, ты же помнишь… она без умолку говорила о горячем…

Она ждет, пока я восполню остаток, и молчание растягивается так долго, что мне, наконец, приходится сдаться.

— Хот-доге? — предполагаю я.

Мама смеется и ударяет меня по руке.

— Нет! О горячем воздухе в воздушном шаре, который ты заказал для вас, чтобы встретить рассвет!

Я как раз делаю глоток пива, так что чуть не выплевываю все содержимое в траву. Каким-то образом мне удается проглотить пиво и кивнуть, подыгрывая.

— Конечно, да… воздушный шар. Мы стольким были заняты, что я забыл о нем.

— Ого, наверное, ваш роман напоминает водоворот. Она и о верблюдах мне рассказала. Знаешь, я не видела ни единого верблюда в своей жизни!

Какого черта, Мэделин?

— А, да. Она любит верблюдов, — снова киваю я.

— Прогулка на верблюде по парку. Так изобретательно, Адам. Большинство мужчин шаблонно придерживаются прогулки на лошадиной упряжке, но не ты. Кто научил тебя быть романтиком?

Я тяну за воротник своей рубашки, пытаясь послабить материал.

— Ха. Думаю, у меня это от тебя.

— Клянусь, когда я смотрю на нее, я вижу, какими именно будут мои внуки.

В моей голове начинают звучать тревожные колокольчики.

— Внуки? Да ладно, мам, мы встречаемся всего пару недель.

На ее лице написано изумление.

— Мэделин говорит, что намного дольше, и что вы уже обсуждали свадьбу следующей весной.

— Следующей весной?!

Мне не стоило оставлять Мэделин с мамой наедине. Я думал, она подыграет. Будет милой, помолчит — таков был план.

— Это действительно кажется быстро, — признает мама. — Она солгала?

Выбор ею слова заставляет меня выйти из себя.

— Нет, конечно, нет. То есть, мы с ней всего лишь упоминали об этом. Ничего серьезного.

Я думал, мое сердце умерло — исчезло — после Оливии, но Мэделин доказала, что оно живо и стучит, стучит так сильно, что я едва могу сидеть ровно. Она выходит со стопкой тарелок в руках, и я слежу за ее приближением к столику для пикника, ожидая, пока она посмотрит на меня, чтобы я одним взглядом мог поведать ей, насколько я зол. Она игнорирует меня, а почему бы и нет? Между Кэти и моими племянницами, у нее едва ли находится свободная минутка. Элли забрала ее коричневые сандалии и расхаживает в них по двору. Пейтон криком заявляет, что будет сидеть возле Мэделин за ланчем. А когда вмешивается Элли, то оба места рядом с Мэделин становятся занятыми.