Винифред Ватсон - Мисс Петтигрю живет одним днем

— Вы не можете обсуждать белье столько времени.

— У женщин есть и другие интересы.

— Разве мне нельзя о них услышать?

— Ни в коем случае, — твердо сказала мисс Петтигрю.

— Почему нет? Разве они недостаточно невинны для моих ушей?

Мисс Петтигрю встала и выпрямилась в полный рост.

— Я, — заявила мисс Петтигрю, — дочь священника.

Фил был подавлен.

— Годится, сестра. Вы победили. Я выкатываюсь.

«Плохо играет, — серьезно подумала мисс Петтигрю. — Слишком много ужимок из американских фильмов».

Она лично помогла ему надеть пальто. Все это время мисс Лафосс посылала ему выразительные взгляды, словно ей было неважно, уйдет он или останется, но ей приходится считаться со смешными понятиями о морали этой немолодой женщины. Один раз она даже подмигнула в сторону мисс Петтигрю. Мисс Петтигрю отметила этот новый и неприличный знак одобрения, придававший неожиданно пикантную ноту всему их заговору.

— Ну, прощай, детка, — сказал Фил. — Скоро увидимся.

Он притянул к себе мисс Лафосс и поцеловал так, словно его совсем не беспокоило, видит их мисс Петтигрю или нет. Конечно, он совершенно не беспокоился. Внезапно ослабев, мисс Петтигрю присела на стул.

«Ах, Боже мой! — Ее девственный разум отчаянно сопротивлялся увиденному. — Целуются… прямо передо мной. То есть… целуются так страстно. Так неблаговоспитанно».

Но ее предательское женское сердце взяло верх над разумом и полностью было на стороне мисс Лафосс, чье лицо не выражало ничего, кроме чистого и безмятежного удовольствия. И хотя Фил казался немного опьяневшим после поцелуя, которым мисс Лафосс наградила его с ответным рвением, он не забыл очень вежливо попрощаться с обеими дамами.

Последний поцелуй мисс Лафосс, последнее «прощайте» мисс Петтигрю — Фил открыл дверь и вышел.

Дверь за Филом захлопнулась, и этот звук в одно мгновение вернул взволнованную мисс Петтигрю из мира приключений, романтики и радости. Она вдруг снова почувствовала себя усталой и испуганной неудачницей. Ненадолго ей было дозволено заглянуть в мир романтических переживаний, но этот мир не имел ничего общего с ее настоящей жизнью. Теперь все страшные практические опасения ее повседневности вновь всплыли в ее мозгу. Она снова стала претендентом на место гувернантки, а мисс Лафосс ее возможным работодателем. Она никогда не узнает, кто такой Фил, чем он занимается, и почему мисс Лафосс так срочно хотела выставить его из своего дома, несмотря на то, что так откровенно наслаждалась его поцелуями.

Дрожащими пальцами она поправила сбившуюся прядь волос и приготовилась к неизменно ужасавшей ее проверке квалификации.

— О… — начала мисс Петтигрю, стараясь придать твердость своему голосу.

Мисс Лафосс бросилась к ней и схватила за руки.

— Вы спасли мне жизнь. Как мне отблагодарить вас! Вы спасли больше, чем жизнь. Вы спасли ситуацию. Без вас я бы совсем пропала. Я ни за что не смогла бы оторвать его от себя. Я в неоплатном долгу перед вами.

В сознании мисс Петтигрю всплыло суровое изречение: «Чтобы добиться успеха, нужно быть всегда готовым воспользоваться ситуацией».

Собрав остатки храбрости, она начала слабым голосом:

— Но вы можете…

Мисс Лафосс не слышала ее. Она начала говорить быстро и взволнованно, но мисс Петтигрю успела заметить искорки смеха в ее глазах, из чего сделала заключение, что ее дела не совсем безнадежны.

— Ваш пульс учащается при волнении? — спросила мисс Лафосс. — У вас хорошее зрение?

Пульс мисс Петтигрю именно сейчас был весьма учащен, но она подумала: «Одна ложь или две, какая разница?».

— У меня ровный пульс, — сказала мисс Петтигрю, — и прекрасное зрение.

— О! — произнесла мисс Лафосс с облегчением. — Я видела, что вы держитесь уверенно, но была слишком взволнована, чтобы сделать верные выводы. Знаете, как бывает в детективных романах. Вы уничтожили все улики, или думаете, что уничтожили, но детективы осматривают комнату и вдруг находят трубку или анализируют пепел и обнаруживают, что он от сигары, а затем говорят: «Ха! Так вы курите сигары, мисс?» И вы пропали.

— Понимаю, — задумчиво сказала мисс Петтигрю, ничего не понимая вообще и совершенно сбитая с толку образом полицейских сержантов и детективов, должных вот-вот появиться в квартире мисс Лафосс.

— Нет, еще не понимаете. Я объясню. Сегодня утром приедет Ник. По крайней мере, я абсолютно уверена, что он приедет, чтобы попытаться поймать меня. Он ужасно ревнив.

Она объявила это таким тоном, словно говорила: «Итак, я во всем вам призналась. Теперь я полностью в вашей власти, но я знаю, что вы не подведете меня».

Мисс Петтигрю, внезапно очутившаяся в неизведанных водах, делала все возможное, чтобы не утонуть в волнах чужих страстей.

— Вы хотите сказать, что сегодня утром сюда придет еще один молодой человек? — тихо спросила она.

— Вот именно, — с облегчением согласилась мисс Лафосс. — Я знала, что вы поймете. Сможете ли вы уничтожить все следы вплоть до волос на расческе, которые смогут указать на присутствие здесь другого мужчины?

Волна чуть на накрыла мисс Петтигрю с головой, но она услышала свой слабый дрожащий голос.

— Безопасней будет не впускать его сюда.

— Ох. Я не могу это сделать.

— Почему нет? — удивленно спросила мисс Петтигрю.

— Потому что боюсь его, — сказала мисс Лафосс просто.

— Если… — заявила мисс Петтигрю с восхитительным мужеством, — если вы боитесь этого молодого человека, я… я пойду к двери и твердо скажу ему, что вас нет дома.

— Ах, Боже мой! — мисс Лафосс ломала руки. — Но я думаю, он не станет стучать. Видите ли, у него есть ключ. Он просто войдет. И я в любом случае не могла бы не впустить его. Он платит арендную плату, знаете ли. Вот как все получается.

— Понимаю, — ответила мисс Петтигрю тихим голосом.

Теперь она понимала. Для нее это было слишком. Она знала, что теперь должна взять свое пальто и шляпку, поднять подбородок и с видом оскорбленного достоинства выйти за дверь. Но она не могла. Она, словно со стороны, услышала свой слабый голос:

— Тогда, может быть… не стоило приглашать сюда этого молодого человека прошлой ночью?

— Ах, Боже мой, — безнадежно сказала мисс Лафосс. — Все так запуталось. Я не знала, что Ник возвращается. И узнала совершенно случайно только вчера вечером. Он позвонил и сказал, что вернется домой завтра. Он был далеко, понимаете? Мне кажется, он… немного сомневается во мне. Поэтому, когда Фил сказал, что он может прийти, я ответила ему, что все в порядке. А потом, когда я узнала о Нике, я не смогла придумать правдоподобного объяснения, чтобы отделаться от Фила. У меня не очень хорошо с воображением. И я не могу допустить, чтобы он что-то заподозрил. Он не знает о Нике. Он обещал взять меня в новое шоу. Понимаете?

— Понимаю, — ответила мисс Петтигрю, шокированная, взволнованная и… да, совершенно очарованная.

Восторг охватил все ее существо. Зачем притворяться перед собой? Это была настоящая жизнь. Это была драма, интрига, другая сторона экрана.

— Значит, вы понимаете, что вам нужно сделать? — уточнила мисс Лафосс. — Вы понимаете, как это важно. Вы уверены, что справитесь?

Мисс Петтигрю встала и приготовилась ринуться в бой. «Повергнутая добродетель, — мелькнуло у нее в голове наставление отца. — Падшая грешница. Отвергнутая обществом…» Все ее девичье воспитание, все нравственные убеждения восстали против происходящего и в негодовании требовали покинуть гнездо разврата. Но потом она вспомнила о поставленном для нее приборе на столе, чашке кофе, тостах с маслом, горкой лежавших на тарелке, которые стали ее первой едой в этот день, о чем мисс Лафосс, конечно, не догадывалась.

— Как я уже сказала раньше, — заметила мисс Петтигрю, — у меня отличное зрение.

Она вошла в спальню. Быстро и ловко уничтожив все возможные признаки мужского присутствия в спальне и прилегающей ванной комнате, вплоть до обрезков ногтей, она опять вернулась в гостиную. Мисс Лафосс полулежала на Честерфилде перед электрическим камином. Она успела убрать со стола остатки завтрака, но все еще был одета в неглиже, которое делало ее похожей на царицу Цирцею, только добрую.

«Итак, — подумала мисс Петтигрю, — дело сделано. Теперь он ничего не узнает». Внезапно она почувствовала непривычную резь в глазах. Она давно узнала, что слезы самая бесполезная вещь на свете. «Ах, Боже мой! — внезапно подумала мисс Петтигрю. — Я так устала, так ужасно устала от чужих дел, жизни в чужих домах, зависимости от чужих настроений».

Она медленно, с безнадежным достоинством просителя пересекла комнату и села на удобный стул напротив мисс Лафосс. Она положила руки на колени и плотно сцепила пальцы. Теперь она полагала, что у мисс Лафосс вполне может быть несколько спрятанных где-то незаконных детей, но начала сомневаться, что готова помогать их матери следовать путем обмана. Впрочем, матери могли оказаться очень странными существами, когда дело касалось их детей. Соус для гуся не подают к перепелкам.

— О… — начала мисс Петтигрю отчаянно.

Мисс Лафосс нетерпеливо наклонилась вперед.

— Все в порядке?

— Безусловно, — сказала мисс Петтигрю. — Можете ни о чем не беспокоиться.

— О, моя дорогая! — мисс Лафосс потянулась вперед и импульсивно поцеловала мисс Петтигрю.

Внезапно две капли воды упали на сложенные руки мисс Петтигрю, а еще две потекли по ее щекам. Мисс Петтигрю вспыхнула нежным розовым румянцем.