И, наконец, задумалась о легализации бизнеса.

У Кати был русский паспорт, она не была замужем за итальянцем, а потому не могла оформить все официально.

Но после кризиса Снегирева решила: пора выходить из тени. Взяла в руки справочник и набрала номер финансового консультанта. Первый специалист едва не упал в обморок от того, что услышал. Второй тоже был близок к тому, что придется его откачивать, но взглянув на красивую решительную русскую девушку со шрамом на щеке, махнул рукой:

– Хорошо, я вам помогу.

Петро, так его звали, видел, как сестры привозили доллары в мешках, а потом расправляли и гладили утюгом купюры.

Пятьсот килограммов Гуччи, двести килограммов Прада, налоговые инспекции, таможенный контроль.

– В России говорят, или пан – или пропал, – пояснила она изумленному Петро.

– Что это значит? – не понял итальянец.

– Или посадят, или прорвемся.

У Алены начался головокружительный роман с арабским коммерсантом, который, как в сказке, оказался самым настоящим восточным принцем, сыном шейха. Мехмед все-таки не устоял перед ее напором, но не скрывал: он никогда не сможет жениться на Алене, проводя с ней время, он всего-навсего совмещает приятное с полезным – страсть и бизнес в одном флаконе. Алену такое положение вещей вполне устраивало. Ей нравилось строить империю вместе со старшей сестрой, быть свободной и независимой, как Катя. Она вовсе не собиралась менять все это на чадру и замужество. Ну, уж нет. Не в принцах счастье!

Глава 27

У челноков с постсоветского пространства зачастую не было того понимания тонкостей стиля, которое присутствует у избалованных высокой модой европейцев. А как могло быть иначе в стране, где даже джинсы, рабочая одежда американских пастухов, долгое время считались роскошью? И, оказавшись среди многообразия моделей и расцветок, многие из них попросту терялись.

Коммерсанты из новой России мало что понимали тогда в дизайнерской одежде. Значение имел бренд, и то, чтобы вещь выглядела «дорого и богато», то есть так, чтобы тебя было видно за три километра.

Впрочем, встречались и исключения. Была среди Катиных клиенток старая петербуржская фарцовщица. Семидесятилетняя дама с фигурой молодой девушки и густыми каштановыми волосами ниже талии. Элеонора Львовна уже давно одевала элиту северной столицы, балерин и профессорских жен, мешками возила товар. Как-то она сказала Кате:

– Ты мне нравишься. Я научу тебя одеваться, как настоящая леди.

Она научила Катю находить среди вороха уцененных вещей те, которые любую провинциальную простушку способны превратить в королеву. Научила быстро и правильно подбирать сочетания. Объяснила, что и почему хорошо будет продаваться в России. Теперь Катя не просто организовывала связь челноков с производителями и оформляла бумаги. Теперь она подбирала товар индивидуально под каждого клиента, и люди готовы были за это доплачивать.

Именно Элеонора Львовна помогла Кате организовать первую выставку итальянских производителей в Петербурге. Потом были дефиле в Париже и Москве. Катина компания взяла новую высоту.

Когда дело дошло до презентации в Москве, Катя, которая теперь имела официальный статус президента компании, сделала все, чтобы мероприятие прошло на высшем уровне. Снегирева превзошла саму себя. И да, Катя с самого начала знала, что это произойдет. Она боялась и вместе с тем очень ждала встречи, ведь чем старше мы становимся, тем, пожалуй, сентиментальнее. Тем дороже нам детские воспоминания, старые куклы и друзья юности. С высоты прожитых лет прежние обиды кажутся мелкими и, в конце концов, ты прощаешь даже то, что клялась никогда не простить. Жизнь слишком коротка, чтобы ненавидеть и бесконечно наказывать тех, кто тебе на самом деле дорог.

В первом ряду во время дефиле сидела, сверкая бриллиантами, знаменитая светская львица, жена банкира Шумилова и мать его детей. Лиза Каменовская. Она все еще была Каменовской, и все в московской тусовке знали, что олигарх Шумилов официально на ней не женат. Но это не имело ровным счетом никакого значения, потому что каждой досужей сплетнице было известно, что Аркадий обожает гражданскую жену. Далеко не все спутницы богачей могли похвастаться такими бриллиантами, какие носила Лиза. Ей завидовали, ею восхищались, она была хороша как никогда.

Катя была готова. Она заранее знала, как поступит, вот только не думала, что в горле застынет комок, а из глаз предательски хлынут слезы. Она сделала именно то, что собиралась: подошла первой и просто обняла подругу детства. Лиза тоже плакала.

Конечно, на следующий день две рыдающие красавицы появились во всех желтых газетах. Неудивительно, что к утру в светской хронике были довольно пикантные подробности их магаданского детства, школьные фотографии, интервью с первой учительницей. Журналисты раскопали даже тот факт, что когда-то они обе победили в одном конкурсе красоты.

Все время, что Катя провела в Москве, подруги были вместе. Лиза настояла, чтобы Катя жила у них. Они вместе ездили на встречи, ходили по магазинам, обедали в ресторанах и просто бродили по тихим московским переулкам.

– Катька… Почему же мы потеряли столько времени? Как же хорошо вместе! Не то что эти рублевские подружки – сегодня в любви клянутся, но вот если завтра Шумилов разорится, никто ведь руки не подаст, даже не поздоровается.

– Ну… не все одинаковы. Наверняка среди них есть хорошие люди. И потом, маловероятно, что Аркадий внезапно станет нищим.

– Да это я так, к примеру. Я думала, ты никогда меня не простишь!

– Знаешь, я тоже раньше так думала. Но… кроме дочки и сестер у меня есть только ты. Ты мне дорога. Я люблю тебя и хочу быть рядом.

– А Миша?

– Что – Миша?

– Ну, он же тоже твой друг! Где он сейчас? Вы общаетесь?

– С Мишей какая-то непонятная история, – вздохнула Катя. – Если честно, я не знаю, что и думать.

И как в старые времена, она выложила все Лизе. Причем во всех подробностях.

Через три недели Лиза без всякого предупреждения появилась на пороге ее миланского офиса. С горящими зелеными глазами.

«Что-то будет», – подумала Катя. Она даже не предполагала, за столько лет дружбы с Лизой Каменовской она знала это совершенно точно. Горящие зеленым огнем глаза – верная примета.

– Бросай все, пошли пить кофе! – потребовала подруга.

Катя повиновалась. Проще отдаться.

– Говори сразу. Не томи.

– Куда уж. Мне самой не терпится рассказать! Я, как узнала, прилетела первым же рейсом. Представь себе, в экономе. Какие были билеты, такие и схватила. Не могла в Москве усидеть. Это касается… Черепова. Я все узнала. Вернее, это Аркадий….

– Лиза!

– Я знала, Катечка, что ты будешь против, потому и не поставила тебя в известность о нашем частном расследовании. Но ты только послушай… – затараторила подруга. – Вообще, сразу скажу, что ребятам Аркадия сильно копать не пришлось. Всю работу за них сделал другой человек. Еще чуть-чуть, и он бы сам тебе обо всем рассказал. И он, конечно, расскажет. Но я решила тебя немного подготовить, да и не смогу я это все скрывать от тебя.

– Лиза, если ты сейчас же не расскажешь, в чем дело, я оболью тебя чем-нибудь, не посмотрю, что ты в положении!

– Я знаю, кто убил Черепова… – выдохнула Лиза и залпом выпила стакан воды.

– Кто?!

– Помнишь его зама, Гошу Кротова? Конечно, помнишь… Серый кардинал, все за спиной у него маячил. Вот он. А Миша видел, понимаешь? Этот тип накануне в сервис приехал и погнал его в магазин якобы за сигаретами, редкой марки. Причем Миша знал, что он другие курит. А утром этот взрыв… Миша сразу все понял, но боялся за себя, за родных, за тебя… Время-то какое было страшное. А потом ему было стыдно, нашему Мише, он решил, что предал тебя. И доказательств не было. И возможностей… Ты вот думаешь, он на автосервис собирал? А Мишка, как в Магадан вернулся, все там перевернул, но до правды докопался. Сынок Черепа был в сговоре с Гошей. И знаешь, что еще интересно? Сейчас упадешь… Готова?

Катя кивнула. Говорить она просто не могла.

– Андрей Павлович оставил завещание. Он все тебе завещал, Катька! А эти гады составили поддельное, более позднее, где все на сына. Нотариуса купили, наверное. И ведь никто не усомнился тогда! Можешь себе представить?! Ты столько лет мыкалась, а должна была в роскоши купаться. Андрей все предвидел! Кроме того, что его предадут самые близкие. Через месяц суд над этими мерзавцами. Ну, тут уж они никуда от нас не денутся, это по маминой части, сама понимаешь.

Катя старалась дышать как можно глубже, чтобы хоть как-то справиться с нахлынувшими эмоциями. Ну вот, теперь она знает. Легче ли ей от этого? Если честно, нет… Андрея не вернуть, но ради его памяти и ради Ульяны надо довести дело до конца.

Суд над убийцами состоялся в сентябре.

Родной город встретил дождем и пронизывающим ветром. Катя скучала по Магадану и сейчас, шагая по улочкам своего детства, невольно представляла, как могла бы сложиться ее жизнь, если бы Андрей остался жив. В этом сквере она гуляла бы с коляской. А сюда приходила бы за обновками для Ульяны. Потом дочь пошла бы в детский сад и во-он в ту школу с черепичной крышей, в которую когда-то ходили и они с Лизой. Это была бы совсем другая жизнь… и совсем другая Катя. Спокойная, уверенная, любимая и счастливая, которая никогда не знала бы ни горечи утрат, ни щемящего одиночества, ни изматывающей работы. Загорелая, после очередного лета на итальянской даче. И конечно, у Ульяны были бы братья и сестрички. И, возможно, мама все еще была бы жива.