Кэтрин Коултер - Мишень

– Боюсь, в этом ты не одинок, и кто-то обязательно доберется до него раньше. Мы подняли на ноги полицию всей страны. Не волнуйся, он непременно объявится. Твоя приятельница Тролли из кожи вон лезет.

Кстати, как Эмма? Ей понравилась Ирландия?

– Еще бы! Она настояла на том, чтобы каждое утро кормить уток в Дромоленд-Касл и окрестных замках. И представляешь, ни одного кошмара с тех пор, как мы здесь. Я было уже начал волноваться: очень она стала тихой и спокойной, на себя непохожей. Сегодня же наконец-то превратилась в обыкновенного ребенка и даже ныла полдня, не хотела слушаться мать. Просто сердце грел этот противный нудный вой. Молли говорит, ужасно трудно не баловать ее после того, что случилось. Но мы стараемся. Утром Молли делала снимки. Эмма смеялась над жадными утками, солнце сияло, псицы крякали как заведенные.

– И что?

– Не знаю. Правда, не знаю, зачем я тебе это говорю.

Перед глазами всплыло прелестное личико Эммы, тут же сменившееся страшной картиной. Лежащий в зарослях лицом вниз ребенок.., рубцы на худенькой спине.., кровь на ногах. Безумная слепая ярость внезапно захлестнула его. В эту минуту Рамзи был готов на все.

Трубка едва не треснула в зажатом кулаке.

– Это несправедливо, Савич. Такое не должно случаться. Ни с Эммой, ни с одним малышом в мире.

– Сам знаешь, как часто это бывает, Рамзи. Бог знает, сколько раз тебе приходилось сталкиваться с подобными преступлениями, еще работая у окружного прокурора, а теперь и в суде.

– Некоторые люди в Сан-Франциско считают, будто я слишком суров к преступникам такого рода, но я не согласен. Даже церковь признала, что педофилы неизлечимы, поэтому, на мой взгляд, следует держать их в изоляции от общества до конца жизни.

Они еще немного поговорили о Париже, о странной реакции Шерлок на слово «беременность».

– Представляешь, у меня случайно вырвалось это проклятое слово в модном ресторане на острове Сен-Луи. Ее чуть не вырвало прямо в грибы, фаршированные чем-то совершенно непроизносимым. Звучит как «внутренности жирных туристов», но я не уверен. Наш несчастный официант едва в обморок не упал, но мужественно принялся обмахивать Шерлок полотенцем и смог вовремя доставить ее в ванную комнату.

– Ванная – это полбеды. Жаль, что я не успела в туалет, – вмешалась смеющаяся Шерлок.

– Надеюсь, это не продлится долго, – посочувствовал Рамзи.

– Док сказал, еще не меньше месяца. Я подумываю заклеить рот Диллона пластырем, чтобы это слово в конце концов застряло у него в горле, но тогда он не сможет поцеловать меня как следует. Вот и выбирай! Как Молли?

– Держится. Начала фотографировать, сделала кучу снимков, даже меня не забыла. Все время бормочет о диафрагме, контурном свете и прочем. Уже истратила на пленку целое состояние. Хочешь с ней поговорить?

Молли соскользнула с кровати и подошла к Рамзи.

Слава Богу, Эмма спит как убитая.

Она послушала немного и, смеясь, что-то сказала Шерлок. При звуках этого тихого колокольчика в груди Рамзи разлилось тепло. Молли повесила трубку и, напевая, улеглась рядом с дочерью.

Рамзи почистил зубы, завинтил колпачок на тюбике с пастой, вымыл зубную щетку, поставил в стакан и уже ступил было под душ, как услышал какой-то шорох, Он поспешно выпрямился и обернулся к двери. На пороге стояла Молли в тонкой сорочке с взъерошенными со сна волосами. Глаза блеснули, словно драгоценные камни. Только уставилась она прямо на его мгновенно вздыбившееся мужское достоинство., – Молли!

– Что? О, Рамзи, простите. Я хотела умыться. Еще не проснулась, ничего не соображаю и не поняла, что вы здесь…

Голос ее становился все тише и наконец замер. Но она продолжала смотреть на него. Правда, не в лицо, отнюдь нет, Рамзи показалось, что ее взгляд не поднялся выше его груди.

– Я, пожалуй, пойду, – пробормотала она.

– Сейчас освобожу ванную.

– Я потерплю.

Она тотчас исчезла. Рамзи смущенно осмотрел себя.

Боже, как он хочет ее. Ну и эрекция! Он выдал себя с головой! Что же, черт возьми, он мужчина, а мужчина бессилен в таких случаях. Странно, что подобная ситуация возникла только сейчас, – ведь они провели вместе столько времени! Это единственный орган, который не подвластен рассудку. Собственно говоря, размышлял он, намыливаясь, жаль, что все получилось наоборот и не он вломился в ванную. Интересно знать, что бы она сделала, если бы он переминался с ноги на ногу на пороге, не сводя глаз с ее обнаженной фигурки? Как бы выяснить, понравилось ли ей его тело? Она и раньше видела его по утрам, когда они спали в одной комнате, но тогда он не был голым.

Кажется, пора найти тренажерный зал и как следует погонять себя. В последний раз они тренировались вместе с Савичем в доме Мейсона Лорда. Конечно, он много ходил, но все же лишняя нагрузка не помешает. Надо спросить, есть ли здесь поблизости спортзал.

Рамзи потянулся и размял руки Придется бегать по утрам с Эммой на плечах в качестве дополнительного груза.

Рамзи принялся весело насвистывать. Ну так как, Молли? По вкусу тебе то, что ты увидела?

Одевшись, он вышел из ванной и шутливо поклонился:

– Прошу, леди.

Молли вынудила себя посмотреть ему прямо в глаза и выдавила:

– Спасибо.

В конце дня, сидя на холме в ожидании, когда огромный багровый диск медленно исчезнет в водах Атлантики, Рамзи взял руку Молли и перецеловал все пальчики. Молли тут же застыла, как олень на шоссе в свете фар мчащейся машины. Рамзи тихо заметил, по-прежнему не выпуская ее ладошки:

– Эмма сюда не смотрит. По-моему, она хочет, чтобы мы купили ей еще одно кельтское кольцо. Она пересмотрела на лотке все украшения. Я одним глазом наблюдаю за ней. Не волнуйтесь. Так вот, Молли, думаю, нам надо пожениться. Что скажете?

Молли подпрыгнула от неожиданности и, вскочив, поспешно отступила. Рамзи не двинулся с места, только повернулся и воззрился на нее. Но тут же вновь посмотрел на Эмму, которая задержалась около супружеской пары с двумя маленькими девочками.

Молли зябко обхватила себя руками и затрясла головой. Волосы, как всегда в минуты волнения, встали дыбом, образуя спутанный рыжий нимб. Последние лучи солнца превратили ее локоны в расплавленное золото.

– Неужели вы считаете, – произнесла она, не глядя на него, – себя обязанным жениться лишь потому, что сегодня я застала вас в ванной и уставилась, как похотливая кошка? Что за вздор, Рамзи! Признаюсь, вы самый потрясающий мужчина из тех, кого мне доводилось встречать.., и.

– Сколько?

– Что сколько?

– Сколько мужчин вы успели встретить?

– Двоих.

– Вы меня осчастливили. Значит, день прожит не зря.

– Двоих, включая вас.

– Беру свои слова обратно.

– Не смешите. Я видела сотни фильмов, картин, и вы, разумеется, знаете, что выглядите как кинозвезда. – Она внезапно осеклась, будто лишь сейчас поняв, что проболталась, и немедленно поджала губы с видом ханжы-учительницы. – Не слушайте меня. Я не собираюсь осыпать вас комплиментами. Просто с языка сорвалось, не обращайте внимания.

Возможно, придется последовать совету, ибо его член снова наливается желанием, а кругом полно людей.

– Ладно, – рассмеялся он, – пока помолчим. Кстати, я сделал вам предложение вовсе не потому, что вы узрели меня в таком виде. Удивительно, что этого не случилось раньше. Думаете, если бы на вашем месте оказался я, вы чувствовали бы себя обязанной выйти замуж?

– Господи, да я скорее бы сквозь землю провалилась! Я не так красива, как вы, Рамзи. Ужасно тощая и уродливая.

– Не смейте никогда чернить себя! – вспылил Рамзи. – Я прямо-таки на стенку лезу, когда вы мелете эту чушь!

Молли сглотнула и покаянно опустила голову:

– Это чистая правда.

– Вранье, безбожное вранье! Лучше садитесь и смотрите. Не хочу, чтобы вы это пропустили.

– В таком случае вам следовало бы помолчать в столь торжественный миг. Ваше предложение руки и сердца затмило все закаты на свете.

– Я думал, что сразу два исключительных события запомнятся на всю жизнь.

Молли обернулась к дочери. Эмма безмятежно играла с девочками под присмотром взрослых. Молли помахала им, женщина ответила.

Она медленно, осторожно опустилась на землю, словно была в платье с широкой юбкой, под которую при желании мог бы заглянуть Рамзи, скрестила ноги и уперла руки в бока. Рамзи заметил, что ногти были коротко острижены, совсем как у ребенка. Сегодня на ней были черные джинсы и короткие сапожки. Ярко-желтая ветровка надулась пузырем.

Теперь все внимание Молли было обращено на ярко-красное солнце, почти касавшееся края воды.

– Вы когда-нибудь были женаты, Рамзи?

Ну вот, настал час истины.

– Да, в двадцать два года, когда поступил на юридический факультет.

– Вынужденный брак? Сделали ей ребенка? – цинично бросила она.

– Нет. Она служила в морской пехоте, только что окончила специальное училище и была направлена в какой-то Богом забытый уголок Африки. Мы решили пожениться перед ее отъездом.

– И что потом?

– Мы были счастливы вместе. Очень. Она разъезжала по всему свету и редко бывала дома. Ее посылали в такие дебри, о которых я даже не слышал. Мы оба согласились подождать с детьми. Но тут все кончилось.

В сердце Рамзи тонкой иглой вошла знакомая боль.

Он вспомнил тот день, когда, счастливый и полный воодушевления после выигранного судебного процесса, вышел из зала заседаний и дорогу ему преградили мужчина и женщина в мундирах. Они не успели ничего сказать. Он уже все понял. Сьюзен больше нет.

– Она погибла при крушении вертолета в кувейтской пустыне. Девяносто первый год, самый конец войны за Персидский залив. На следующей неделе их должны были отправить домой.

– Мне очень жаль, – пробормотала Молли. – Ужасно.

– В жизни столько всякого дерьма.

Молли положила руку ему на плечо: