– Ты молодец, – похвалила мать, осыпая ее поцелуями. – О, Эмма, я так тебя люблю!

Она снова устроила девочку у себя на коленях.

– Здорово, что ты пришла, мама. Я боялась, что никогда больше не увижу тебя. Знаешь, ма, мне было так страшно, так страшно.., одной в лесу…

Эмма стиснула худыми ручонками шею матери и заплакала, тихо, жалобно всхлипывая и шмыгая носом.

– Нет, родная, все хорошо. Мы снова вместе Я ни за что на свете не оставлю тебя, клянусь. О, Эмма, я люблю тебя! Господи, я почти потеряла надежду!

Рамзи тактично отвернулся, но уйти было некуда.

Теперь они обе рыдали, причем, как ни странно, голос у Эммы оказался ниже, чем у матери. Подождав, пока они немного успокоятся, Рамзи бросил женщине одеяло. Она укрыла себя и дочь и тупо пробормотала:

– На Эмме мужская рубашка.

– Да, я забыл купить ей пижамку. Но по крайней мере она не мерзнет.

Он долго собирался с духом, прежде чем подняться.

Нога дала себя знать острой болью.

– Пойду запру дверь на всякий случай.

Женщина не ответила, по-видимому, ей было все равно. Она ничего не замечала вокруг, кроме дочери, и сейчас безучастным взглядом проводила Рамзи, который, посмотрев в окно, проковылял к двери, задвинул засов и накинул цепочку. Он обернулся как раз в ту минуту, когда она стягивала туго облегавшую голову вязаную шапочку. Копна рыжих завитков наконец вырвалась на волю. Самые длинные пряди были заплетены в косу, но остальные буйной гривой обрамляли овальное лицо с тонкими чертами. Видимо, напряжение отпустило ее, и на щеках заиграл румянец. Уголки губ приподнялись в улыбке, глаза засияли.

Рамзи столько всего нужно было ей рассказать, на языке вертелось так много вопросов, но ему удалось выдавить лишь несколько слов:

– Не хотите кофе? Мигом сварю. У нас здесь все довольно просто, без особых удобств.

– С удовольствием, – кивнула она. – Я так промерзла, что вряд ли когда-нибудь согреюсь.

Он, прихрамывая, направился на кухню, и Эмма тотчас последовала за ним. Серая рубашка волочилась по полу. Из-под подола выглядывали белые спортивные носки. Девочка подошла к маленькому столику и высыпала пару ложек кофе в специально предназначенную для этого кастрюльку. Потом Рамзи налил воды и поставил кастрюльку на огонь. Действовали они довольно слаженно, поскольку весь процесс был уже не раз повторен за последние четыре дня. Он обернулся к стоявшей на пороге женщине. Та ошеломленно уставилась на дружную парочку. Рамзи вспомнил, что так и не узнал, как ее зовут. Но пока это не имело значения. Самое главное – создать нормальную домашнюю атмосферу.

– Мы с Эммой успели сработаться, – пояснил он. – Лучше нашего кофе нигде не найдете. Мы даже собирались открыть кафетерий. Эй, Эмма, кто будет старшим партнером?

– Я не знаю, что это такое, Рамзи.

– Чье имя будет первым на вывеске, твое или мое?

– Я маленькая, значит, должна идти прежде тебя.

Рамзи засмеялся и, взъерошив ей волосы, искоса глянул на женщину. Она по-прежнему ошарашенно взирала на них. Должно быть, пытается свыкнуться с происходящим и не только понять, какие отношения установились между дочерью и совершенно посторонним человеком, но и осознать тот факт, что Эмма рядом и в безопасности.

Несмотря на явное облегчение, она выглядела усталой и очень измученной.

– Конечно, может показаться, что этот горлодер, который мы гордо именуем кофе, – произнес Рамзи, стараясь ее отвлечь, – напрочь спалит ваши внутренности, и такая опасность действительно существует, но на вкус он отнюдь не плох и мозги прочищает с одного глотка.

Как я уже сказал, здесь все очень просто. Правда, есть маленький холодильник и электрическое освещение благодаря генератору за стеной, но печь приходится топить дровами и нагревать на ней воду для ванны.

– Зато мы делаем тосты в такой железной штуке с длинной ручкой, – похвасталась Эмма.

Женщина недоуменно покачала головой, по-видимому, так и не сообразив, что тут творится.

– Сейчас я бы выпила любую бурду. Я просидела в лесу весь вчерашний день и ночь, ожидая, пока рассветет и вы покажетесь на крыльце. Но вы не забыли захватить ружье, а мой «детоникс» на таком расстоянии бесполезен.

– Мне не стоило оставлять дверь незапертой. Как глупо с моей стороны. Они могли вернуться.

– Но я никого в лесу не видела. Кто это «они»? О ком вы говорите?

– Давайте отложим этот разговор, – попросил он, показав глазами на Эмму, и налил женщине еще кипящего кофе. – Сядьте и попытайтесь выпить все до дна.

Это позволит вам продержаться до полудня, после чего вы, вероятно, свалитесь как подкошенная. Эмма, а тебе, как всегда, овсяные хлопья. С персиком или бананом?

– С бананом. Я не очень люблю персики.

– Однако все это время ты их ела и не жаловалась.

– Не хотела тебя обижать, – сообщила девочка, насыпая хлопья в тарелку. – Но мне больше нравятся бананы.

Пока она доставала молоко из холодильника, он нарезал ей банан.

– Видишь, мама, – объявила девочка, – у нас нет морозилки, и потому все свежее. Совсем как дома.

– Никогда не видела такого холодильника. Очень интересно, – заметила женщина, сама не понимая, как эти слова, такие простые и обыденные, слетели с языка Почему она еще способна обсуждать столь банальные вещи?

Первоначальное отупение сменилось непреходящим удивлением. Она так долго готовилась к смертельной схватке за дочь, боялась увидеть истерзанную, бьющуюся в истерике девочку, а теперь.., сидит и пьет зверски перекипяченный кофе с незнакомым человеком, заглядывает в холодильник и ждет, когда Эмма позавтракает.

Она посмотрела на широкоплечего высокого мужчину, явно нуждавшегося в бритье. И это он спас ее дочь? Защищал ее едва ли не ценой собственной жизни? Невероятно!

Она молчала до тех пор, пока Эмма не доела хлопья, а незнакомец не допил вторую чашку кофе.

– Я разыскивала Эм две недели. И когда показала ее фото в Дилинджере, просто поверить не могла, что наконец нашла. Люди в один голос утверждали, что это дочка Рамзи. Я не знала, что и думать. И пришла бы раньше, но опасалась, что Эмма пострадает в перестрелке.

А вы вчера даже не вышли из дома.

– Как вас зовут?

– Молли Сантера.

– Мама говорит, это похоже на придуманное имя… псев.., псевдоним, для сцены. Но оно настоящее. Это фамилия моего папы, – деловито сообщила Эмма, пожевывая банан.

Молли улыбнулась и погладила дочь по щеке.

– Верно, но бьюсь об заклад, в нью-йоркском телефонном справочнике полно абонентов с такой фамилией.

– А я никогда не была в Нью-Йорке, – пожаловалась Эмма.

– Немного подрастешь, и поедем. Мы там здорово повеселимся. Снимем номер в «Плаза» и взберемся на Эмпайр-Стейт.

Сантера. Смутно знакомое имя. Откуда он его…

Рамзи вспомнил изображенного Эммой человечка с гитарой и разинул рот от изумления.

– С-сантера? То есть Луи Сантера? Рок-звезда?

– Именно, – неприязненно буркнула Молли.

А голос! Холоднее льда! Такой может заморозить не хуже антарктической ночи.

Рамзи хотелось побольше узнать об отце Эммы, спросить, какого черта парень не отправился на поиски дочери. Будь он хоть трижды звездой, разве можно перекладывать такой груз на женские плечи?

Но судя по виду Молли, из нее много не вытянешь.

Она явно не желает об этом говорить. Ничего, у них еще будет время побеседовать. Эмма переводила взгляд с него на мать, весело улыбаясь, как всякая послушная девочка, ожидающая похвалы.

– А я знаю, кто вы!

– Я? – удивился Рамзи, вопросительно поднимая брови. – Откуда?

– Кто же не слышал о знаменитом Рамзи Ханте?!

– Скорее, печально известном, – бросил он небрежно, чтобы не испортить настроение Эмме.

– Вы себе льстите.

Рамзи от неожиданности поперхнулся и пролил кофе – Мужчины, – пояснила она, обхватив ладонями кружку, – странный народ. При малейшей возможности пытаются изобразить из себя эдаких порочных особей, распутников, разбойников, бродяг. Им кажется, что подобная репутация возвышает их в глазах женщин Почему-то они словно стыдятся героических или просто порядочных поступков, которые либо совершили, либо хотели совершить.

– Ну уж нет! – возмутился Рамзи. – Чур меня!

Молли вздохнула и, пожав плечами, отвернулась.

– Трудно поверить. Вы федеральный судья из Сан-Франциско, но отчего-то оказались здесь! И нашли Эмму.

– И что из того?

– Если учесть все, что вы вытворяли в зале суда, уверена: ни с кем Эмма не была бы в большей безопасности.

Рамзи, ничего не ответив, глотнул обжигающего кофе и поморщился.

Федеральный судья. Всеамериканская знаменитость, герой, несмотря на все его отговорки, и к тому же спас ее дочь! Жизнь так несправедливо обошлась с Молли, что она скорее была готова к новым неприятным сюрпризам. Но отчего-то последнее открытие ее совсем не потрясло.

– Эм, ты настоящая красавица, – обратилась она к дочери. – Все в порядке?

Та низко опустила голову, явно не одобряя слишком серьезного тона матери. Девочка еще не готова окунуться в реальную жизнь; раны пока не хотели заживать Только сейчас Молли ощутила, как устала. Что это она несет? Должно быть, никак не очнется. Она едва не расцеловала Рамзи, когда тот счел необходимым вмешаться.

– Нужно обязательно раздобыть ей пижаму, – весело заметил он. – Не может же она постоянно отбирать у меня нижние рубашки. Так я скоро останусь и впрямь голым! Видите ли, ей совсем нечего было надеть, и, хотя мне не хотелось лишний раз светиться в городе, пришлось спуститься в Дилинджер. Поэтому вам так легко удалось нас найти.

– Да, я уже говорила. Стоило показать ее снимок, и местные жители сразу узнали Эм. Откровенно говоря, сюда я забрела от отчаяния. Дилинджер был моей последней надеждой. Если бы и здесь меня постигла неудача, пришлось бы позволить фэбээровцам и копам подключиться к поискам. Собственно говоря, и они не сидят сложа руки, но наши методы, к сожалению, не совпадают. Они ничего не добились, да и не особенно старались. Я дала им два дня, прежде чем выйти на тропу войны. По-моему, они объявили охоту всего четыре дня назад.