Мария Баррет - Миражи

– Боже мой, Франческа…

Она нагнулась и нашла губами его рот. Его руки обвили ее бедра, пальцы ласкали шелк чулок. Он усадил ее себе на колени, убрал ладонью волосы со лба, и не отрывая глаз друг от друга, они начали одновременно двигаться, слившись воедино.

– Как хорошо, что придумали такие большие ванны! – Его пальцы по-прежнему блуждали в ее волосах. Он откинул голову на спинку кресла. Она приподняла голову с его плеча и улыбнулась. Набралась почти полная ванна воды.

– Сам закроешь краны или мне закрыть?

– Давай ты.

Она соскочила и нагнулась над ванной, закрывая воду. Он тоже поднялся.

– В моей спальне висит банный халат, – сказал он, пробуя воду. – Вторая дверь по коридору.

Она надела блузку и прошла в спальню. Включив свет, огляделась в поисках халата.

Спальня была большая. В ней царил мужской дух. Отделана она была в желто-кремовых тонах и обставлена мебелью красного дерева в георгианском стиле.

Франческе эта комната понравилась – именно такой она ее себе и представляла. На комоде были выставлены фотографии, и она подошла взглянуть на них. На одной был снят Патрик еще мальчиком, на другой – леди Маргарет в свадебном наряде, на третьей – целая сцена: пикник в Мотком-парке. На этом снимке Патрик стоял рядом с темноволосой девушкой, которую обнимал за талию. Оба они и другие люди на фотографии весело смеялись.

Франческа подошла к кровати. У изголовья в большой серебряной раме висела еще одна фотография. Франческе захотелось рассмотреть и ее. Тут у нее занялось дыхание и в глазах потемнело, словно кто-то невидимый внезапно выключил свет и ударил ее под ложечку. Франческа зажмурилась, а когда подняла веки, фотография вновь бросилась ей в глаза. И ей снова стало плохо.

Она стояла, пришибленная болью, вглядываясь в лица Патрика и темноволосой девушки, и ее плотно окутывал черный туман кошмара, ударившего прямо в сердце.

Страдая от боли, она все же не могла оторвать глаз от злосчастной фотографии, с которой улыбалась счастливая пара. Ее будто закружил вихрь, увлекающий за собой в бездонную пропасть. На пальце девушки с фотографии блестело кольцо с крупным изумрудом, обрамленным брильянтами, сияющее, как лицо самой девушки. Это сверкающий свет ослепил Франческу.

Она без сил опустилась на кровать, закрыла лицо дрожащими руками. Ей не удавалось отогнать от себя образ увиденного. Сияющий свет, исходящий от фотографии, улыбки на ней преследовали ее. Она вскрикнула.

– Франческа!

В комнату вбежал Патрик.

– Что случилось?

Он был голым, только обернулся полотенцем вокруг пояса.

Она поднялась, не в силах поднять на него взгляд. Она чувствовала себя преданной, будто открыла человеку душу, а он надсмеялся над ней. У нее было чувство, будто ее запачкали чем-то скверным.

– Франческа!

Патрик не на шутку испугался. С ней явно что-то неладно. И как будто стена вдруг выросла между ними – от Франчески веяло холодом отчуждения.

– Что случилось, Франческа?

Франческе хотелось упасть на колени и ползком выбраться из этой комнаты. Но гордость не позволила. Ей нужно было еще встретиться взглядом с Патриком. И сжав до боли пальцы в кулаки, так что ногти вонзились в ладони, она подняла на него глаза и сказала:

– Я должна уйти.

Эти слова прозвучали сухо и холодно, и позднее она сама удивлялась, как могла она в тот момент, когда силы ее покинули, вместо того, чтобы кричать от боли, как подбитый зверек, так твердо произнести три слова.

– Что значит – должна уйти?

Ее гнев и боль не могли укрыться от Патрика.

– Я выполнила то, ради чего пришла, больше мне нечего здесь делать.

Она смотрела ему в лицо и видела, как при этих словах в его глазах появилась боль. Значит, слова достигли цели – ей удалось нанести ему удар. Он лжец, обманщик, почему бы и ей не солгать?

– Выполнила – что? – запинаясь, спросил он.

– Я пришла отдать тебе долг, Патрик. Вот и все. – Она искоса глянула на фотографию, с которой улыбались издевающиеся лица. – Ну и еще убедиться, что нас ничто не объединяет, кроме…

– Кроме чего? – хрипло спросил он.

– Кроме постели.

Он вздрогнул словно от удара. Потом отвернулся. Она прошла к двери.

– Нет!

Он схватил ее за руку и притянул к себе.

– Нет, Франческа! Нет! Этого не может быть! Я видел твои глаза! Я знаю, что ты чувствовала!

– Оставь меня! – вскрикнула она. Она попыталась вырвать руку, но он крепко держал ее.

– Скажи мне, скажи, что любишь меня!

Он приблизил к ней лицо, и она почувствовала родной запах. А потом увидела в его глазах смеющуюся темноволосую девушку, и ей стало тошно.

– Нет, – твердо ответила она. – Я тебя не люблю.

И он выпустил ее руку. Беспомощно прислонившись к стене, он закрыл лицо руками.

– Я не люблю тебя, – с ненавистью повторила она. – Но в постели ты хорош, Патрик.

Пройдя мимо него в ванную, она забрала свои вещи, обулась. Теперь воспоминание о недавней близости было ей противно. Все в этом доме пропитано ложью, отсюда надо бежать. Она вышла на площадку и начала не оглядываясь спускаться вниз.

– Я не позволю тебе уйти, – проговорил он.

Она промолчала. Ложь, твердила она себе, одна только ложь, ложь и ложь.

Он поймал ее за рукав.

– К черту! Никуда ты не уйдешь! Я тебя не пущу, Франческа!

Она резко дернулась и побежала вниз по ступенькам. В глазах ее стояли лица с фотографии. Она кинулась бежать, бежать прочь от очередного предательства.

– Я найду тебя! Я знаю, что ты меня любишь! – кричал он вслед, и от его голоса таяли ее последние силы.

Она схватила с вешалки в холле пальто и выбежала на улицу.

– Я тебя найду! Тебе от меня не уйти!

Она бежала со всех ног, под проливным дождем, мимо машин, обдававших ее каскадом брызг, мимо фонарей, вдоль реки, покуда кровь не зашумела у нее в ушах и сдавило грудь. Она остановилась и, прислонившись лбом к холодному камню какого-то дома, затряслась в рыданиях.

Это был один из тех редких вечеров, какие леди Маргарет и лорд Генри проводили вдвоем в Мотком-парке. Они сидели в гостиной и играли в триктрак. Огонь в камине начинал утихать, игра подходила к концу, и лорд Генри потянулся за своим ночным колпаком. Шел одиннадцатый час. Вдруг раздался телефонный звонок.

– Господи, кто бы это мог быть в такой час!

Поздние звонки ассоциировались у лорда Генри с неприятностями. Его знакомые знали, что ему следует звонить после десяти утра и до семи вечера. Иначе это расценивалось как нарушение прав личности на частную жизнь.

– Не беспокойся, я сниму трубку.

Их новый мажордом получил выходной, поэтому леди Маргарет встала и сама вышла в холл ответить на звонок.

– Леди Маргарет?

– Да, слушаю вас.

– Добрый вечер. Это Чарльз Хьюит.

– Привет, Чарльз! Как поживаете?

– Не могу похвастаться, леди Маргарет.

– А что такое?

Ее неприятно удивило, что он настойчиво обращается к ней с титулом. Ей нравилось показывать, что она на короткой ноге с такой важной персоной.

– Мне звонили от Криса О'Лири, газетного магната. Похоже, что ваш брат вступил в контакт с одной газетенкой. Я разговаривал по телефону с редактором и целый час убеждал его не торопиться с публикацией.

– Что значит «вступил в контакт»?

Леди Маргарет была в недоумении. О чем, собственно, идет речь? Патрик ничего на эту тему не говорил.

– Дело в том, что он, по-видимому, обещал им эксклюзив насчет отношений с юной особой по имени Франческа Кэмерон в обмен на подробную и благожелательную оценку демонстрации ее коллекции одежды. По-моему, он просто не в своем уме.

Леди Маргарет подвинула себе ногой кресло и села. Несколько секунд она молчала, собираясь с мыслями. Ярость, охватившая ее, мешала говорить.

– На сегодняшний момент мне удалось уговорить редактора повременить с публикацией, и О'Лири тоже замолвил свое слово. Но что на уме у Патрика, я не знаю. Во всяком случае, что бы он ни задумал, леди Маргарет, вы должны вмешаться и вправить ему мозги.

– Да, конечно.

– Прошлый раз вы мне сказали, что Патрик помолвлен?

– Да, в общем.

Она уже несколько недель наседала на него, требуя, чтобы он объявил о помолвке с Пенни Брэчен. Надо было действовать настойчивей! А теперь этого еще не хватало – Франческа Кэмерон!

– Чем скорее будет обнародовано известие о помолвке, тем лучше. Нашей партии менее всего нужен очередной скандал. Я бы просил вас, леди Маргарет, поторопить его обзавестись солидной женой. Если, разумеется, он собирается остаться на своем месте.

– Да, конечно, – чувствуя, как земля уходит у нее из-под ног, ответила леди Маргарет. Похоже на угрозу, подумала она.

– Кстати, если потребуются какие-то объяснения, я полагаю, нужно упирать на то, что эта девица – ваша бывшая работница. Это все-таки более-менее прилично звучит. Как по-вашему?

– Да…

Леди Маргарет прижала трубку ко рту, стараясь говорить как можно тише. Она никогда не говорила Чарльзу о Франческе Кэмерон. Значит, он сам навел справки. Интересно, что еще ему удалось пронюхать?

– Я думаю, вы правы, Чарльз, – тихо добавила она.

– Словом, следите в оба за вашим братом, леди Маргарет. Нам в палате жеребцы ни к чему.

– Да, Чарльз. – Она оглянулась, чтобы убедиться, что прикрыла за собой дверь в гостиную. – Я прямо сейчас поеду в Лондон и поговорю с ним. Не хотите завтра увидеться?

– Не могу, к сожалению.

– Понятно.

Он явно давал понять, что недоволен ею.

– Как-нибудь после, леди Маргарет.

– Хорошо, после.

И, не сказав больше ни слова, он повесил трубку.

Леди Маргарет осталась сидеть возле аппарата, пытаясь трезво обдумать услышанное. Дело нешуточное. Сейчас она ему все выложит, и пусть только попробует не послушаться! Никаких пустых угроз на этот раз! Если ему наплевать на свою карьеру, то она о ней позаботится! Она из него сделает человека, чего бы это им обоим ни стоило. Она вошла в гостиную к лорду Генри.