– Ах, дорогой, это… – она сделала глубокий вдох. – О-о-о!

Она стала на четвереньки и подалась вперед, упираясь головой в изголовье кровати.

– О, Ричард, милый! Да, да!

Ричард вдруг замер.

– Ричард? – вопросительно протянула она.

Обернувшись, она поняла.

Он кончил. Извернувшись, она притянула его к себе. Он, истомленно постанывая, прерывисто дышал. Его пальцы властно впились в тяжелую мягкую плоть ее грудей. Она вцепилась руками в спинку кровати и вновь закрыла глаза.

– О, дорогой… да, – промурлыкала она, и кровать снова ритмично затряслась.

– О, милый, это было волшебно!

Леди Маргарет перевернулась на бок и потянулась к прикроватному столику за сигаретами. Она вставила в рот две сигареты и прикурила; одну подала Ричарду. Потом улеглась на спину, удобно устроившись на подушках, и отвела руку с сигаретой.

Он, лежа на боку, наблюдал за ней.

Ему нравилась ее красота пышной, крупной женщины с бело-розовой, как часто бывает у ирландок, кожей, с роскошными формами. Хотя ее красота была вызывающей, в свете никто не подозревал о том, какие она позволяла себе удовольствия: ее поведение казалось безупречным.

В обществе леди Маргарет Смит-Колин слыла высокомерной и недоступной, но в постели она любила подчиняться. Здесь она делалась совершенно иной, и именно это ее качество особенно привлекало Ричарда Брачена.

Он провел пальцем по ее бедру.

– Нет, Ричард. Не теперь. – Леди Маргарет протянула руку и затушила в пепельнице сигарету. – Может быть, попозже. – Она перекинула длинные ноги и встала с постели. – Джон обещал позвонить и сообщить, когда он завтра приедет. Мне надо подготовиться к его приезду. – Она улыбнулась. – И вообще, нельзя же быть таким ненасытным!

Он хлопнул ее по заду.

– Фу!

– Джон, Джон, Джон! – передразнил он ее. – Вечно ты боишься этого Макбрайда, а ведь он всего-навсего слуга твоего мужа! – Ричард хотел поймать ее в свои объятья, но она ловко увернулась. – Господи! Мы больше боимся, как бы он чего не пронюхал, чем Генри!

Она бросила на него пристальный взгляд. Он замечательно сложен – сильный, поджарый, мускулистый, с тонкой талией и упругими ягодицами. На них ее взгляд задержался подольше. Леди Маргарет поддерживала с ним связь, чтобы держать руку на пульсе светской жизни – в политических кругах без таких вещей не обойтись, а то, что он оказался великолепным любовником, можно расценивать как приятный сюрприз.

– Ладно бы еще человек был симпатичный, но этот хмырь просто невыносим, старый шотландский сухарь! – не унимался Ричард. – Не понимаю, почему ты не уговоришь Генри выставить его? – Он перехватил ее цепкий взгляд. – Тогда нам не пришлось бы придерживаться диеты. – Он перевел глаза на свой быстро взбухающий инструмент и ухмыльнулся.

– Вот, подойди и убедись, какого удовольствия ты себя лишаешь. – Он провел рукой по низу живота, не спуская глаз с Маргарет.

Через секунду она была рядом и опустилась перед ним на колени. Его плоть отозвалась на горячие прикосновения ее губ.

– Видишь, – сказал он, гладя ее по волосам, – ну зачем нам этот зануда Джон?


Через час леди Маргарет, приняв душ, опять легла в постель к Ричарду. Нет, он совершенно ненасытный, этот Ричард! Откинувшись на подушки, она жадно затянулась сигаретой, которую он для нее прикурил.

– Извини. – Она вернула ему сигарету и решительно поднялась.

– Ну что ты такая неугомонная! – Ричард так удобно устроился в постели, что ему совсем не хотелось ее покидать. – Чертов Джон!

Она улыбнулась.

– Что поделаешь, Ричард. Положение обязывает. А этот Джон такой правоверный пуританин, что, если заподозрит что-нибудь, сразу же поставит в известность Генри. И разразится скандал. – Она щелкнула пальцами. – А тогда – прощай, леди Маргарет Смит-Колин. – Она подошла к туалетному столику и стала расчесывать волосы серебряной щеткой.

– Хотелось бы тебе обзавестись новой женой? – Она посмотрела на отражение Ричарда в зеркале. – Вот то-то! – Она рассмеялась. – Сама мысль об этом приводит в дрожь! – Маргарет отложила щетку. – Ну не беда. К концу недели мы уже будем в Шотландии, ты у себя в доме, я у себя. Я найму для девочек нянюшку, а твои милые старики смотрят сквозь пальцы на все, что творится у них под носом – чего ж еще желать!

Она наклонила голову, чтобы заколоть волосы узлом на затылке, и оглянулась на Ричарда, одарив его призывным взглядом.

– И тогда ты сможешь трахать меня, когда только пожелаешь, – сказала она, не вынимая изо рта заколок. Потом выпрямилась и ушла в ванную.

– Если, конечно, не сойдешь с дистанции раньше времени, – крикнула она оттуда и расхохоталась. Ее смех эхом отозвался в спальне.


Джон Макбрайд стоял в толпе встречающих пассажиров с парома. В руках он нервно теребил плакатик, на котором было начертано его имя. Он ждал Франческу Кэмерон.

В нагрудном кармане пиджака он хранил письмо от отца Анжело. Получив его неделю назад, он столько раз перечитывал это послание, что выучил его наизусть. Это письмо доставило ему немало волнений. Конечно, он сделал все, что мог в этих обстоятельствах. Много ли можно спрашивать с пожилого слуги! Такая ответственность ему не по плечу. Но он не стал от нее увиливать, а спокойно и без лишнего шума, по-деловому, кое-что все-таки устроил.

Он нашел девушке жилье у своих приятелей в Ньюкасле, перевел им некоторую сумму со своего банковского счета – на первое время, покуда она не найдет работу и станет на ноги. Словом, он сделал все, что смог предусмотреть. Но на душе у него было неспокойно. Сам не зная почему, он не чувствовал себя удовлетворенным этими приготовлениями.

Тем не менее он старался подавить свое недовольство. Излишняя чувствительность была ему несвойственна. Дело сделано, и чем скорее он поставит на нем точку, тем быстрее отправится домой в Йоркшир. Ему хотелось, чтобы эта минута наступила как можно быстрее.

А между тем высадка пассажиров уже началась, и Макбрайд поднял свой плакатик повыше и стал выискивать в толпе, спускающейся по сходням, девушку, порученную его заботам. Он понятия не имел, как она выглядит, и весь обратился во внимание, пытаясь угадать во множестве незнакомых лиц то, которое ждал.

Он узнал ее почти сразу. Почтенный джентльмен замахал руками и закричал, стараясь обратить на себя ее внимание. Она взглянула в его сторону и прочла надпись на плакатике. Ему никогда не доводилось видеть столь прекрасное юное создание.

Девушка застенчиво улыбнулась и начала пробираться к нему сквозь толпу. Он смотрел, как она спешит, высокая, худенькая, одетая в какое-то немыслимое тряпье, висевшее на ней мешком, и думал, до чего же она обворожительна. Бог знает почему, но он не мог оторвать от нее глаз. Она казалась одинокой и потерянной, надломленной, но, когда приблизилась на достаточное расстояние, он увидел, что ее глаза, необыкновенного цвета индийских изумрудов, смотрят прямо и спокойно. У этой девушки были ясные и доверчивые глаза, в которых светилась надежда.

– Франческа Кэмерон?

– Да.

Некоторое время они постояли, молча глядя друг на друга. Джон растерялся и не знал, что ему делать дальше. Какие все-таки замечательные глаза, думал он; в них можно читать, как в открытой книге – каждое чувство, каждое движение мысли. Но вот он заметил, как в них мелькнула тревога. Она мгновенно исчезла, но этого было довольно, чтобы Джон вспомнил, что перед ним – всего-навсего юная женщина, в сущности, совсем еще дитя. Он сделал шаг вперед и неловко обнял ее.

– Добро пожаловать в Англию, Франческа, – сказал он. – Очень рад видеть тебя здесь.

Она недоверчиво отстранилась и с сомнением спросила:

– Правда рады?

Он с трудом проглотил подкативший к горлу комок. Ньюкасл, приятели и крыша над головой, деньги со счета – какая же это чепуха! Вот девочка, беззащитное создание, которое нуждается в его покровительстве. Она задала ему прямой вопрос и ждет на него прямого ответа.

– Да, да, правда, – сказал он. И вдруг – неожиданно для себя самого улыбнулся теплой, искренней улыбкой. – Очень рад, – добавил он. И, взяв у нее из рук дорожную сумку, ласково обхватил за плечи и без лишних слов повел к автомобилю. У него созрело новое решение.

Тем не менее, ведя машину по шоссе в сторону Йоркшира, Джон лихорадочно соображал, какие же шаги нужно предпринять в первую очередь. За всю предшествующую жизнь он не принял ни одного скоропалительного решения, и теперь, хотя и не сожалел о том, что изменил свой план, все же не знал, с чего, собственно, начать. У него не было ни малейшего представления о каких-то конкретных действиях, а для бывшего военного, привыкшего к стратегическому планированию, эта ситуация была весьма необычной. Он был не из тех, что предпочитают плыть по воле волн, но сейчас он просто терялся, не видя ясного решения. И эти мысли не давали ему покоя на протяжении всего пути.

– Джон?

Все это время Франческа хранила упорное молчание, и от внезапного звука ее голоса он вздрогнул.

– М-да?

– Вы знаете, падре Анжело обещал, что вы обо мне позаботитесь. – Франческа говорила тихо, стараясь правильно выговаривать английские слова. Украдкой взглянула на Джона и продолжила: – Но я все же не была в этом уверена, то есть… – Она сделала паузу и опустила глаза на свои руки, постаравшись прикрыть покрытое синяками запястье. – То есть, после всего, что со мной случилось… – Она опять смолкла, тщательно обдумывая каждую фразу, которую должна была произнести на чужом языке, из-за робости не зная, как выразить свою благодарность. – В общем, мне не верилось, что вы возьмете на себя такую обузу.

Джон не решался смотреть в ее сторону. Ее слова тронули его до глубины души, он сам поразился своей чувствительности и застыдился. Ведь он ничего, в сущности, не знал об этой женщине, кроме того, что на ее долю выпали тяжелые страдания и что отец Анжело доверил ее его заботам. Джон не понимал, почему все это взяло его за живое.