Шохин рассмеялся.

– А всё-таки, – заинтересовалась Нина, – почему тебя так интересует их развод? Ты с Игнатьевым близкого знакомства так и не свёл.

– Потому что не больно-то и хотелось. Стопроцентный столичный хлыщ. И он всегда таким был. Да, удачливый сукин сын, не глупый. – Костя рукой подбородок потёр. – Но он вышел прямиком из «золотой молодёжи». Я с такими никогда общаться не умел.

– Правда? А как же Вадик?

– Вадик – местный дурачок. Он мне дорог, как память о моей буйной молодости.

– Как любопытно. Он об этом знает?

– Нина, не язви. День ещё толком не начался.

Она понимающе улыбнулась, подошла к мужу и в знак примирения обняла за плечи. В доме было тихо, детей наверху занимала няня, занимала их тем, что разговаривала с ним на английском. Ариша, как всегда, послушно отвечала, складывая в уме необходимые фразы из незнакомых слов, а младший пока не понимал, где русский язык, где английский, но считалось, что различный подход расширит кругозор и годовалого ребёнка. Квалифицированная няня долго их с Костей в этом убеждала при приёме на работу, и Нина решила не спорить. В конце концов, если не Ромке, так Арише общение на английском вне школы, совсем не помешает.

Помимо няни по дому помогала лишь приходящая прислуга, стеснять себя постоянным чужим присутствием не хотелось, попытку сделали, но довольно скоро поняли, что такие явные барские замашки не для них. После жизни в квартире, где некому было путаться под ногами, Костя морщился и вздыхал всякий раз, когда видел вечерами домработницу, да и Нина долго не могла понять, как себя вести и каким тоном давать указания человеку, который каждый раз смотрит на тебя с ожиданием, даже в своё свободное время. Приходилось рассказывать о привычках своей семьи, пристрастиях, что можно делать и говорить, а когда лучше промолчать и уйти. И чувствовалось в отношениях подобострастие, неприятное, и ощущение того, что ты пускаешь кого-то в свою частную жизнь, к тому же ещё и платишь ему за это, ожидая преданности в ответ. А разве чужой человек на окладе может быть по-настоящему преданным, и разве ты можешь быть уверена, что он не вынесет твои семейные секреты за порог твоего дома?

Костя говорил, что всё это мещанские заморочки, но при этом, сам вздохнул свободнее, когда в доме не стало посторонних. И о штате постоянной прислуги, полагающейся к большому дому, они говорить со временем перестали. А Нина оказалась занята домом и детьми, что тоже обоих устраивало. В городе она стала некой загадочной хозяйкой огромного замка. Появлялась на людях с мужем под руку, дарила окружающим улыбки, зная, что выглядит восхитительно, и с воодушевлением рассказывала о детях и доме, высоким каблуком задавливая продолжающиеся сплетни о том, что Константин Шохин взял в жёны никчёмную стриптизёршу и теперь наверняка мучается. Конечно, друзья уверяли, что Нина себе больше надумывает проблему, ведь все видят довольное и сытое лицо Шохина, притворяться-то он не умеет, но Нине всегда казалось, что ей не хватает какой-то мелочи, до идеала, чтобы злые языки, наконец, умолкли. У них с Костей любовь, дети, дом полная чаша, но за спиной всё равно продолжили шептаться и пророчить несчастья. Нина слышала этот шёпот, ощущала его холодок на своей коже, и хотя понимала, что муж прав, и не стоит обращать внимания, в глубине души ей всегда хотелось переступить через злопыхателей и оказаться над ними, совершенной, без единого пятна на репутации.

Такой, какой была Лана Игнатьева, ещё два дня назад. Нина встречалась с ней всего пару раз, да и то общались они мало, Костя познакомил и шёпотом сказал, что Лана бывшая жена их Вани. Тогда и нашла объяснение многолетняя тоска приятеля мужа. Любовь это была или не любовь, но зная тягу Ивана к красивым блондинкам, становилось понятно, с чего всё началось. Лана Игнатьева была недосягаема в своём идеале. Дело было даже не в красоте, а в том, как умело она использовала то, что дала ей природа. Это был огранённый бриллиант, сверкающий и чистый. Находясь рядом с Ланой Игнатьевой, поневоле хотелось под лупой рассмотреть свои недостатки, даже если до этого момента ты и не задумывалась над тем, что это именно недостатки. Лана была грациозна, улыбчива, немногословна, при этом при необходимости могла поддержать любую беседу. Но тут же смолкала, когда в разговор вступал её муж. И Нина видела, понимала, что она себя сдерживает, чтобы супруг на её фоне выглядел едва ли не королём. А Вячеслав Игнатьев своей ролью при красавице-жене наслаждался. И даже не осознавал, что ведомый в их тандеме именно он. Лана стояла рядом с ним, и слушала. И Нина могла поклясться, что слушала она то, что незадолго до этого сама вложила в голову мужа. А тот фокуса не распознал.

В их с Шохиным семье было совсем по-другому. Порой настоящие баталии о том, кто прав, а кто нет. Без злости, но спорили, что-то доказывали друг другу, и если Нине удавалось настоять на своём, это была настоящая победа с привкусом дорогого шампанского. Что-то напеть Косте в ухо, чтобы тот не понял, было невозможно, Шохин слишком привык всё решать единолично, и анализировать каждое предложение и совет. И, наверное, поэтому его не слишком волновали слухи и сплетни вокруг их семьи, он свято верил, что лишь его решение и мнение правильное, все остальные могут идти тёмным лесом. Но что скрывать, именно за это Нина мужа и любила. И вряд ли смогла бы жить с таким, как Вячеслав Игнатьев, постоянно рассказывая тому, что он лучший и направляя его на путь истинный. А потом молча, с улыбкой, наслаждаться результатом, понимая, что тебе, кроме самодовольных речей мужа ничего не перепадёт.

И вот теперь, совершенно неожиданно, Лана Игнатьева, из непогрешимой, идеальной столичной светской львицы превратилась в объект всеобщего обсуждения. Куда худшего и неприятного, чем когда-либо случалось с Ниной. Да, шёпот за спиной было слышать неприятно, но Нина всегда знала, что рассмеяться ей в лицо никто никогда не посмеет. Потому что за её плечом муж, совсем не деликатный товарищ, скорый на расправу. И поэтому Нина чувствовала себя уверенно даже с глазу на глаз с самыми заядлыми сплетницами. А Лана оказалась одна среди толпы. И без защиты. Насколько Лана была приятным человеком, Нина в полной мере судить не могла, их знакомство свелось к коротким разговорам о погоде и магазинах, их нельзя было назвать даже приятельницами, но её всё равно было жалко. Такого скандала вокруг своего имени, когда муж откровенно хочет избавиться от тебя, никто не заслуживает.

– Думаешь, он оставит её ни с чем? – осторожно спросила Нина. И заметила, как Костя нахмурился. Ему не слишком хотелось это обсуждать, наверное, невольно вспоминались собственные разводы и неудачный опыт, но всё же его что-то беспокоило.

Муж молчал, и Нина продолжила рассуждать, остановившись неподалёку и сложив руки на груди.

– Если это так, то это несправедливо, Костя.

– А кто говорит о справедливости? Все говорят о деньгах.

– Даже если и о деньгах!.. Они столько лет были женаты, неужели она не заслужила? Вспомни её: она была лицом и их семьи, и компании. Когда говорят об Игнатьеве, сразу представляют Лану.

– Ну, сейчас он представит всем новую «Лану».

– Ты серьёзно? – Нина только головой покачала. – Таких больше не бывает. Наверное.

– Таких – это каких?

– Идеальных. Она мне порой фарфоровую куклу напоминала. Не дай Бог улыбнуться в ненужный момент.

– Говорят, мать Игнатьева её дрессировала в своё время.

– Вот-вот. Выдрессировали и выкинули. Она что, цирковой пудель?

– Тебе её жалко?

– Конечно. Чисто по-женски жалко.

– Это хорошо.

Нина нахмурилась.

– Почему?

Шохин покрутил в руке чашку, после чего одним глотком допил остывший чай. И браво сообщил:

– Потому что я пригласил её к нам в субботу. На ужин.

Нина молчала, пыталась осознать. Затем головой качнула.

– Как пригласил?

– Обычно, Нина. Словами. – Костя поднялся, но уходить не спешил, смотрел на жену. И принялся объяснять: – Она в городе. Я её встретил вчера в ресторане, и, скажу тебе честно, Лана выглядела странно.

– Странно?

– Она показалась мне расстроенной.

Нина потёрла кончик носа. В итоге, согласилась:

– Это на самом деле странно. Раз она не в силах этого скрыть.

– Нин, она вернулась в город. Мало того, она живёт в своём старом доме. Это тот, что на одной улице с Ванькиным. Напротив.

– Правда?

Шохин кивнул, а глянул с намёком.

– Ты понимаешь? Я знаю, какие у них отношения, и как они расстались. И если она вернулась туда, всё хуже, чем мы думаем.

Нина развела руками, глядя на наивного мужа со снисходительностью.

– И ты пригласил её к нам на ужин. Чтобы всё стало ещё хуже.

– Куда хуже-то?

– Туда, Костя! Именно в ту сторону! – Нина принялась загибать пальцы. – Придёт Ваня, придёт Леся и Лана. Для полноты картины явится Вадик, чтобы над всеми нами позлопыхать.

Шохин недовольно поджал губы.

– Я сделал так, как посчитал нужным.

– Не сомневаюсь.

– Мне захотелось ей помочь. Хоть что-то сделать.

– Молодец, ты сделал всё, что мог. – Нина вздохнула, принимая непростое решение. – Ладно, я со всем этим разберусь. В конце концов, он взрослый человек…

– Кто, Вадик?

– Вадик никогда не будет взрослым, я про Ваню. Они развелись уйму лет назад, он должен был успокоиться.

– Должен был, – покивал Шохин, без всякого выражения повторив за женой эти слова и нисколько в них не веря. Но он эту кашу заварил, и неожиданно отменить приглашение для Ланы, которой так необходима поддержка, или отказать от дома лучшему другу, он не мог. Поэтому решил положиться на любимую жену, которая непременно что-нибудь придумает. А если не придумает, то вечер обещает быть весьма интересным. Главное, не скучным. Что тоже неплохо.