Но почему-то он в круг её интересов не попадал, никогда. Может быть, он утомил её и на работе? Своими пожеланиями и требованиями. Казался ей ворчливым и капризным. И, наверное, этому стоило порадоваться. Иначе Иру всё равно пришлось бы уволить, а это было бы весьма неприятно. Она ему нравилась. Как человек. И как секретарша.

Иван остановился на светофоре и набрал на панели автомобиля телефонный номер своего незаменимого секретаря. Отчего-то вздохнул, когда услышал её голос.

– Расскажи мне про обед.

– Будет официально, – без всякой паузы и довольно воодушевлённо отозвалась Ира. Её голос звучал звонко и энергично, как и полагалось девушке двадцати с небольшим лет. – Будут официанты, супруга мэра и несколько дойных коров. Ах, да, будут крабы. Вы же любите крабов, Иван Владимирович.

Информацию о крабах он решил пропустить мимо ушей.

– Под дойной коровой ты имеешь в виду меня?

– Все знают для чего этот обед. Они ищут спонсоров для начала строительства спортивного центра. Федеральная программа.

– Не имею к этому никакого отношения. У меня в саду турник есть.

– Константин Михайлович сказал то же самое, – задумчиво проговорила Ира. Кажется, она была чем-то занята, и Иван почему-то решил, что она ногти красит. Это было её любимое занятие, которое никак не мешало исполнению профессиональных обязанностей. Все мужчины в офисе неизменно и ежедневно оценивали Иришкин маникюр. У жён не замечали, а красный Ирин ноготок, которым она тыкала кому-то в грудь, мог довести до оргазма.

– Шохин? Врёт. У него турника нет, я бы знал.

– У него есть беговая дорожка.

– Ты-то откуда знаешь?

– Я знаю всё. Я ваша секретарша.

– Это, конечно, хорошо. Но могу дать тебе совет: пусть о твоей осведомлённости не узнает Нина. Не хочу кровавых разборок в своём офисе.

– Я могу заказать вам такую же. Я знакома с его секретаршей.

– А, в этом смысле. Но дорожку не хочу. По ней же бегать надо.

– Примерно так.

– Я и так, как белка в колесе. Мама так говорит.

– Тамара Константиновна довольна поездкой?

– О, да.

– Зато у вас крабы на обед.

– Супер. Ты подсказала?

– Я же лучшая.

Он усмехнулся, нажал кнопку на панели, и в машине стало тихо. А окно на первом этаже брошенного дома, тем временем, было открыто.

Иван снова выдал вздох, списал это на утреннюю суматоху и опустившуюся на город полуденную жару. Побарабанил пальцами по рулю. Покосился на зазвонивший телефон, нажал кнопку на панели. И вместо приветствия поинтересовался:

– И что ты об этом думаешь?

– Что у меня нет лишних денег, чтобы строить жене мэра новый фитнесс-центр.

Голос Константина Шохина звучал мрачно и недовольно. Видимо, обед в мэрии сорвал какие-то его планы.

– Это федеральная программа, – повторил Иван слова своей незаменимой секретарши.

– Спасибо, я на этом уже попал. Мне семейного центра хватило за глаза, год перед всеми расшаркивался. А ты, поддашься на уговоры?

– А меня чего уговаривать? Я стройматериалы не произвожу. Я ими торгую, Костя.

– Так значит, да? Что тебе сказать на это? Ты хорошо устроился.

Иван посмеялся. Закатил глаза, когда на дисплее высветился параллельный звонок и имя любимой, но порой несколько настойчивой женщины. И даже другу сказал:

– Леся звонит.

– Беспокоится, покушал ли ты, – с сарказмом проговорил Шохин. Его голос доносился, словно, с расстояния, он тоже разговаривал по громкой связи. Они дожили до того, что у них нет времени остановиться и взять в руки телефон. Даже разговаривают, не отрываясь от насущных дел.

– Почему все об этом беспокоятся? Я плохо выгляжу?

– Голодный блеск в глазах. Бабы на него и покупаются.

– У меня ещё прекрасная душа. Может, она в глазах отражается? – с намёком проговорил Сизых. На что Шохин лишь хмыкнул, причём неприятно.

– Спроси о своей душе у моей жены. Она женщина отзывчивая, она всё тебе расскажет в деталях.

– Если Нина мне расскажет о моей душе, боюсь, я перестану не только есть, но и спать.

– Я же не перестал.

– Я в курсе. И даже купил себе беговую дорожку. Костян, ты используешь её по назначению?

В трубке повисла тишина, Шохин обдумывал. После чего спросил:

– Откуда знаешь?

– Сплетня недели, – коротко и непонятно ответил Сизых и отключился.

Лесе стоило перезвонить. Наверное. Она была хорошей девушкой, чуткой, открытой и за него искренне беспокоилась. И Иван успел к ней привязаться. Но сумасшедшей привязанности или влюблённости в его душе не было. К тому же некоторая настойчивость с её стороны время от времени утомляла. Леся была человеком занятым, у неё был собственный бизнес, несколько маленьких магазинов подарков по городу, но на любимого мужчину она времени не жалела. Готова была сорваться по одному его звонку, всё бросить и поехать к нему просто для того, чтобы накормить его обедом. Это льстило, девушка была в него влюблена, но за себя немного стыдно. Потому что Иван отдавал себе отчёт в том, что лишь принимает её любовь и отношение. И, наверное, мама это чувствовала, потому что никак не хотела воспринимать их с Лесей отношения всерьёз. Леся очень старалась понравиться его родителям, была милой, и Иван был уверен, что она вполне искренна. А вот мама была настроена скептически. Даже когда Леся пекла для него пироги и тушила мясо по особому рецепту, Тамару Константиновну это не убеждало. Хотя, Иван знал, что мама больше всего на свете жаждет заполучить внука. А лучше парочку. То есть, он должен был влюбиться, жениться и произвести на свет наследника. И, если оглядеться, лучшую жену, чем Леся найти трудно. Красивая, хозяйственная, реализовавшаяся в жизни. Они были вместе больше года, а задумываться о браке никак не хотелось. То есть, Иван думал, но чем больше думал, тем меньше хотелось вновь становиться семейным человеком. Проходить через свадебные хлопоты, сам неповторимый день, а в дальнейшем адаптацию к семейной жизни. Которая ещё неизвестно чем закончится.

Всё это уже было в его жизни. А он тогда был моложе, беззаботнее и нервная система в то время была куда выносливее. Развод её несколько истощил. Прошло уже десять лет, он с тех пор ни разу не видел бывшую жену, помнил её молоденькой, обиженной девочкой, но каждый раз, как вспоминал, в душе что-то неприятно натягивалось, как струна. А вот стал бы он вспоминать через десять лет Лесю или кого-то ещё из своих бывших пассий, большой вопрос. А вот Лану вспоминал. Они были молоды, они любили друг друга, горячо и безумно, и столь же безумно ссорились и скандалили. Такое забыть невозможно.

А потом она уехала и больше не вернулась. Иван знал, что она живёт в Москве, что вышла замуж за какого-то крутого мужика, богатого, по крайней мере. То, что Лана сумела так удачно устроиться в жизни, его не удивляло. С её красотой и ангельской улыбкой, при этом бушующими во взгляде чувствами, к ней, наверняка, очередь из олигархов выстроилась. А она только выбирала. Во всяком случае, он себе представлял ситуацию именно так. Отправилась покорять столицу. Покорила. Судя, по слухам. Иван знал, что Шохин знаком с его бывшей женой, точнее, с её мужем. Костя пару лет назад встретился с Ланой на одном из приёмов в столице, и как он сам тогда выразился: обалдел. А с чего Шохину балдеть? У него жена – красавица, повод для зависти многих друзей и приятелей. А тут Костя обалдел.

Иван помнил, что тогда, при том разговоре, повёл себя неправильно. Костя не хотел сказать ему ничего плохого или обидного, он никогда не расспрашивал его о разводе, считал, что это никого, кроме самого Ивана, не касается. Шохин сам не раз разводился, и исходил из собственного опыта. Мол, чего только в жизни, особенно в молодости, не случается. Подумаешь, развод. Сам Иван мыслями на этот счёт ни с кем никогда не делился, даже родителей на полуслове обрывал, и все привыкли к тому, что в душу к нему лезть и упоминать бывшую жену не стоит. А при том разговоре он встал и ушёл. Он не хотел ничего знать. Как она живёт, с кем, счастлива ли и насколько прекрасно выглядит. Он до сих пор не мог простить Лане того, что она его бросила. Он ведь любил её. Единственная женщина, которую он любил, по молодости лет, беззаветно, а она не захотела жить с ним, разговаривать, решать проблемы. Они развелись, и она уехала. К олигарху.

Кому помогло влезть в этот дом?!

– Ира, найди мне номер телефона участкового.

– Участкового? Это, в смысле, полицейского? Может, позвонить Нестерову?

– Нестерову? Зачем?

– Он полковник ФСБ. Зачем нам участковый, если у нас есть полковник ФСБ?

Сизых закатил глаза, подбородок потёр.

– Мне нужен номер участкового. По моей улице.

– Хорошо… Но я никогда раньше не звонила участковому.

– Тебе и не надо. Я сам позвоню. Просто найди номер. А я пошёл есть крабов.

Дойных коров оказалось пятеро. И ещё человек десять представителей городской администрации. Говорили предсказуемые вещи, представляли проект спортивного комплекса, Иван ел салат из крабов, думал о своём и лишь время от времени косился на Шохина. Который даже ничего не ел, просто сохранял на лице мрачное, скучающее выражение. В какой-то момент Иван придвинулся к нему чуть ближе и тихо поинтересовался:

– Что?

– Нина прочитала мне лекцию о необходимости внедрять спорт в массы. Особенно, приобщать к спорту молодёжь. Ты в курсе, что танцы – это тоже спорт?

– А, в этом смысле! Тогда я тебе сочувствую.

– Я просто думаю, кто ей обо всём докладывает?

– Ты странный, Кость. – Иван осторожно толкнул его локтем и ещё более аккуратно кивнул на супругу мэра, сидящую с другой стороны длинного стола. Фигура той в последний год заметно подтянулась, но как-то усохла от бесконечных диет, шейпинга и йоги. Она сама могла бы сняться в рекламе фитнесс-центра. Если бы была немного миловиднее.