Павел, к счастью или сожалению Жени, был на месте: восседал за широким письменным столом в белоснежном, слепящем глаза, особенно зимой, когда за окном мела настоящая пурга, костюме, персиковой рубашке и галстуке, уставившись маленькими голубыми глазками на широченном, круглом лице в монитор компьютера и что-то с важным видом быстро печатая.


- Можно, Павел Юрьевич? – осторожно спросила Женя, заглянув в кабинет и готовясь к самому худшему.


    Павел поднял глаза и, увидев Женю, расцвел, как подснежник, вылезший из серо-белых, грязноватых сугробов, чтобы встретить весеннее солнышко, разрумянился и радостно заулыбался.


- Женечка! Конечно, можно, конечно! Ты могла бы и не спрашивать! Входи, садись. – махнул он в приглашающем жесте и, откинувшись на стуле, внимательно пронаблюдал за тем, как Женя неслышно входит в кабинет и аккуратно присаживается на стул, уделив особое внимание ее фигурке в темно-бардовом платье, ножкам, на которых, к его удивлению, читавшемуся в исказившихся в форму радуги мохнатых бровях, не было туфель, и с огромным удовольствием пройдясь глазами по ее губам, подбородку и шее, застрял в открытой зоне декольте, счастливо промурлыкав:


- И что такой прекрасной босоногой пташке нужно от скромного заместителя директора промышленного предприятия? Кстати, великолепно выглядишь, Женечка, даже без туфель. – проговорил он, переведя жадный, наполненный мужским интересом взгляд на ее губы и облизав свои.


    Жене очень хотелось поморщиться, но она, оттолкнув накатившее на нее отторжение, вздохнула и проговорила:


- У меня возникла небольшая… м-м-м… проблемка, Павел Юрьевич. Кто-то взял флэшку с презентацией с моего стола, а через пять минут начнут собираться акционеры, и…


- И Сергей Викторович в своей самой вежливой манере дал тебе распоряжение провести необходимый комплекс сыскных мероприятий, дабы устранить сие непригодное для сегодняшнего великого дня обстоятельство? – со смехом проговорил Павел, наконец-то соизволив посмотреть Жене в глаза. Женя робко улыбнулась и, вздохнув, кивнула:


- Да, как-то так. Вы можете мне помочь? – спросила она, собрав волю в кулак и с некоторой надеждой взглянув на его сияющее в невероятном победном исступлении лицо и довольную, плотоядную улыбку.


- Конечно, милая, я все могу. – гордо заявил он, пожав плечами. – У меня есть презентация. Флэшка с собой?


    Он протянул руку, а Женя, не веря своим ушам и глазам, вложила в его гигантскую ладонь сиреневую флэшку Семы, изумленная невероятной щедростью Краснохатова, который на полном серьезе вставил ее в свой процессор и, что-то пощелкав мышью, невозмутимо скопировал готовую заветную презентацию на нее.


- Ну вот! - д–вольно проговорил он и, выдернув флэшку из компьютера, протянул ее Жене, пребывающей в легком шоке и невероятной, счастливой эйфории того, что ее мучения через пару минут закончатся.


- Спасибо, Павел Юрьевич, вы спасли мне жизнь! – весело выдохнула она, хватая флэшку с его ладони, но он вдруг крепко обхватил ее кулачок пальцами и довольно сильно сжал, чуть притянув Женю к себе и желанно заглядываясь на ее шею.


- Ну, я надеялся, что милая Женечка отблагодарит меня за чудесное спасение и согласится хотя бы на ресторан… Как ты на это смотришь? – тихо проговорил он чуть подрагивающим голосом, а его глазки вожделенно прошли по линии ее лица к нежным, рыжим кудряшкам и, слегка потемнев, переметнулись на ее расширенные в тревоге глаза, жадно и нетерпеливо заглянув в них.


    Женя выдохнула, отчаянно воскликнув:


- Павел Юрьевич!!! Как же вы так можете… Помогли и заставляете расплачиваться подобным образом! Это… это…


- Согласен! Согласен. – кивнул Павел, отпустив Женю и подняв руки в примирительном жесте. – Но пойми и ты меня – я уже давно добиваюсь свидания с тобой и постоянно натыкаюсь на твой категорический отказ… Меня это… м-м-м… скажем, уязвляет, как мужчину, и я вынужден идти на крайние меры…


- Это шантаж. – тихо вздохнула Женя, а в голове ее пронеслось: «Это сексуальное домогательство, уязвленный ты наш заместитель кретина».


    Павел чуть наклонил голову на бок и серьезно и строго проговорил:


- Это всего лишь ресторан, Евгения. – он вдруг снова наклонился к ней и с горящими в невероятном азарте глазами добавил:


- Согласись, Женя. Я не сделаю ничего, что могло бы прийтись тебе не по нраву. Если мое общество разочарует тебя… - он вздохнул, но как-то коварно при этом улыбнулся. – Что ж. Тогда я отступлюсь. Но надеюсь, что этого не случится. Ответь мне, прошу: да или нет.


    Женя вздохнула. Как же ей досаждало его внимание! Да, он был достаточно находчив и не глуп для того, чтобы завуалировать свое скрытое желание похоти в красивые и благородные слова и действия, но… Она не могла не чувствовать того, что ему действительно от нее было нужно! Да как можно этого не понимать, когда само вожделение читается в его глазах, как открытая книга??


    И она решила, по совету Семена, все же пойти на некоторый компромисс:


- Павел Юрьевич. Хорошо. Я пойду с вами в ресторан. Но. – увидев его вспыхнувший взгляд и даже десна во рту от бешеной улыбки, она строго проговорила:


- Но! Это случится только после Нового года.


- Странное условие. –нахмурился Павел, сложив руки на груди и иронически добавив:


- Уж не знаю, доживу ли. Целый месяц, все ж таки, Женечка. Почему?


    Женя закатила глаза и терпеливо проговорила:


- Декабрь – сложный месяц, у меня есть кое-какие семейные заботы, сессия, корпоратив наконец, который, судя по всему, организовывать тоже мне, да и сам Новый год… Много всего. Обещайте подождать и… - она с трудом вздохнула, не веря в то, что соглашается на явно недвусмысленное предложение. - …и тогда получите ресторан.


    Павел нахмурился еще больше, но потом, все же расцвел в победной улыбке и игриво, как он сам наверняка себя представлял со стороны, подмигнул Жене:


- Хорошо, милая. Я, конечно, подожду. Главное, это не отказ. Но после Нового года… - он снова прошелся по ее телу откровенно пошлым взглядом и тихо, триумфально закончил:


- После Нового года тебе не отвертеться, Женечка. А теперь иди. Уже почти восемь.


    Женя обреченно посмотрела на него и, кивнув, вылетела из кабинета, ощущая отвратительный, неприятный осадок на душе.


    В кабинете директора никого не было: видимо, Сергей ушел встречать акционеров, матеря в голове Женьку на чем свет стоит. Однако, рисковать встретить его растрепанной и босиком, нарвавшись на дополнительную порцию тепла и ласки в свой адрес, Женя не хотела, а потому первым делом бросилась искать свои туфли на высоком каблуке, которые она вчера, как оказалось, тщательно сложила в коробку и убрала на верхнюю полку шкафа для одежды, а затем, стоя перед зеркалом, растрясла свои кудряшки так, чтобы они торчали более-менее прилично и не так распушено, словно львиная грива, окружившая лохматым ореолом ее бледное лицо.


    Наскоро накрасив губы, девушка ринулась в директорский кабинет включать компьютер и огромный телевизор на стене.


    Когда в коридоре послышались шаги нескольких пар ног, запоздавших ровно на пять минут, Женя уже преспокойненько расставляла бутылки с водой и стаканы на длинном столе переговоров, воздавая дань Богу за то, что она так легко отделалась в сложившейся ситуации.


- …нужно проверить входную дверь – магнитный замок сработал не с первого раза, когда я провел карточкой… - говорил громкий, очень строгий и такой же, как у Сергея, командный голос, только явно принадлежавший человеку старшего, чем Минаев, поколения.


- Отец, все с дверью в порядке, просто у тебя карточка размагнитилась. – тоже жестко, пытаясь держать удар, ответил голос Сергея, и Женя вышла в секретарскую, с любопытством уставившись на медленно и важно входившего высокого мужчину, точь-в-точь похожего на фотографию над кофемашиной и напомнившего ей самого Сергея. Виктор Петрович, а это, конечно, был именно он, рослый и крепкий, но немного старше, чем на той самой фотографии, однако, безошибочно узнаваемый по горделивой осанке, дорогому, темно-синему костюму, белой рубашке и галстуке в мелкую, белую крапинку на черном фоне, и седым, зачесанным на пробор, волосам, внимательно и придирчиво оглядывал помещение строгими и холодными карими глазами, излучавшими стальную уверенность в себе и превосходство над всеми, а главное – несокрушимую силу и строгость… Неудивительно, что Сергей такой непрошибаемый: яблочко от яблони и так далее… Однако, несмотря на то, что этот мужчина, лет так шестидесяти на вид, явно никогда в своей жизни не слышал собственного смеха, все же, Женя успела отметить, что у него очень приятные, волнующие черты лица, покрытого морщинами, но бывшего когда-то очень даже привлекательным со своим правильным носом, темными, густыми бровями и пронзительными, крупными глазами, что частично передалось его сыну-кретину.


    Кретин, кстати говоря, шел следом, с тем же невероятно пафосным и самоуверенным видом, развязно сунув руки в карманы и насмешливо хмурясь, явно держа в крепком кулаке свои нервы, которые у него очень любят ходить гулять далеко и надолго, с определенной долей вызова глядя на отца серыми глазами, а вот уже за этими двумя расхлябанно вышагивал «снеговик» Краснохатов, не преминувший послать Жене огненное подмигивание, а за ними всеми виднелись и еще несколько человек, одетых по-деловому, со вкусом и дорого, что-то тихо обсуждавшие между собой и с интересом глазевшие по сторонам.