Он не успел договорить: резким пинком отлетела дверь директорского кабинета и оттуда на всех парусах вылетела Лена, отчаянно вытирая слезы, бегущие ручьями по щекам, и часто всхлипывая, а следом стремительно вышел Сергей, тут же посмотрев за стойку.

Женя почувствовала новый прорыв слезной плотины и резко выдохнула, стараясь не всхлипывать, как Лена, и держаться до последнего, но несколько слезинок все же скатились по ее щекам, образуя новые блестящие дорожки.

Сергей подлетел к Семену и грозно и недовольно проговорил, нахмурившись:

- Почему не на рабочем месте, Семен? Какие-то проблемы с новым тензопреобразователем, который я у тебя сегодня лично проверю в конце дня???

Семен расширил глаза и примирительно проговорил:

- Никаких проблем, Сергей Викторович, тензик в процессе… Ну, я пойду? – он вдруг наклонился к Жене, спрятавшей лицо вниз, пытающейся сделать вид, что она занимается документами, и нежно погладил ее по волосам, тепло проговорив:

- Не грусти, рыжик, тебе не идет, да и нос распухнет, станет, как картошка. Потом поболтаем, пока! – и он быстро вышел из секретарской, сопровождаемый пристальным и гневным взглядом Сергея.

Женя отвернулась, не желая смотреть на него, не желая снова чувствовать боль, обиду, разочарование, крушение надежд, и, спрятав лицо в ладони, пытаясь не плакать, с трудом удерживая себя от истеричных рыданий с подвыванием и безграничной жалостью к несчастной себе, глубоко вздохнула.

- Женя. – тихо проговорил он ей в спину. Настойчиво, но максимально мягко, как только он умел. – Жень. Посмотри на меня. Женя! – приказной тон вернулся, и Женька всхлипнула, вдруг услышав шаги, а затем почувствовав, как он присел около нее на корточки, внимательно вглядываясь в то место на ее голове, где должно было быть лицо, но которое в данную секунду было крепко закрыто ее ладонями.

- Женя! Ты плачешь? Из-за меня? Не реви! Твою мать, Женя! – процедил он с бешеной тревогой, и его руки вдруг аккуратно взяли ее за запястья и потянули на себя.

Женя вздрогнула и неожиданно, как-то инстинктивно, даже откатилась на стуле от него, почувствовав, как быстро заколотилось ее сердце, и посмотрела на него большими, сияющими болью и трепетом перед его присутствием, глазами, разрываясь в противоречиях.

- Не орите на меня. – тихо и строго проговорила она, а Сергей поднял брови и вдруг улыбнулся самой нежной, самой искренней улыбкой, сразив Женю наповал.

- Извини. Перестань плакать, пожалуйста. Ты просто не понимаешь кое-каких…

- Ксюша. – тихо сказала Женя, с болью закусив губу. – Кто она такая?

Сергей резко нахмурился и вздохнул, секунду глядя куда-то на стол, а затем спокойно произнес:

- Нет никакой Ксюши. Паша это назло сказал… Жень…

Что-то достигло своего максимума в Жениной груди, она ощутила, как усталость, обида и непонимание льются через край, грозя устроить пожар на газовой конфорке ее сердца, и она тяжело вздохнула, посмотрев в окно и с трудом прошептав:

- Как же я от вас устала, Сергей Викторович…

Он нахмурился еще больше, но затем вдруг резко выпрямился и снова шагнул к ней, в ту же секунду импульсивно облокотившись руками на ее стул и жадно заглядывая ей в глаза, оказавшись в опасной близости от ее лица.

Сердце Жени подпрыгнуло так, что она вжалась в сиденье, расширенными глазами глядя на него и не зная, чего ожидать… А ее мозг, чиркнув спичкой внутри ее тела, уже пустил по кругу разгоряченную кровь, которая тут же подослала ее сознанию сладкий мираж его поцелуя, его рук на ее спине и шее, его грубой, но такой дикой, страстной энергетики, которая и сейчас, в эту самую минуту обволакивала ее и заставляла забыть даже об обиде и боли…

- Женя, ты просто не понимаешь… - начал он шепотом, глядя на ее дрожащие малиновые губы с необузданным, маниакальным, безумно сжигающим Женю заживо в этом стуле мужским интересом, но к несчастью, узнать то, чего она не понимала, Жене было не суждено: в секретарскую, шумя и галдя, как стая ворон, вплыли начальники отделов, которые в ту же секунду заставили Сергея выпрямиться и разочарованно сложить руки на груди, хором проговорив: «Здравствуйте, Сергей Викторович!», как будто их специально тренировали в синхронном приветствии.

Сергей нахмурился, а его глаза тут же сделались деловыми и задумчивыми:

- Доброе утро, коллеги. У вас что, массовый пикет?

Все хором рассмеялись, а бригадир с участка датчиков давления Юра, скромный и очень вежливый, тихо, но отчетливо проговорил:

- Мы на оперативку, Сергей Викторович. Сегодня четверг.

Сергей резко вскинул брови и поморщился: Женя заметила, что со всеми своими разборками и переживаниями он даже забыл о работе, а Сережа в этот момент недовольно протянул:

- Да, конечно. Входите, рассаживайтесь. – скомандовал он и, снова с сожалением посмотрев на Женю, стремительно двинулся в свой кабинет и от души долбанул за собой дверью.


*** «Минус»

За целый чертов день ни одной свободной минуты! Это не работа, это ад какой-то! Сергей проводил совещание за совещанием, решал какие-то проблемы, договаривался о встречах, говорил по телефону, но внутри него до самого вечера все отчаянно и нетерпеливо пульсировало, заставляя его злиться, что обычно он всегда и делал, испытывая сильные чувства, и с упоением орать на подчиненных, срывая бешеную ярость, заменявшую ему боль.

Боль от того, что он видел ее слезы. Черт возьми, она плакала из-за него!!! Сергей проклинал себя за то, что не поцеловал ее там, в подъезде, он был так близок к этому, так желал ее, как никогда не желал ни одну женщину в этом мире, что его собственный огонь, собственная необузданная страсть до ужаса напугали его…

Он вспомнил о Ксюше и Насте, он возненавидел себя за то, что он так глубоко привязан к Жене, настолько, что не сможет освободиться от нее и причинит ей боль…

И в результате он причинил ей боль.

Что она подумала? Что он играет с ней?? Что хочет сделать ее своей любовницей?? Да еще чертов Паша… О Ксюше сказал, знал, что это ее заденет, да и его тоже…

Сергей хмурился, постоянно подавался влево из-за стола, чтобы посмотреть на нее, а Женя целиком окунулась в работу. Он видел ее сосредоточенные глаза, просматривающие документы, видел доброжелательную улыбку, относящуюся ко всем, кто входил в кабинет, без разбора, видел ее стройные ножки, ровную спинку, подчеркнутую идеально сидящем на ней платьем, наблюдал, как она ходит туда-сюда…

И ждал, когда же окончится этот идиотский день, и все, наконец, отстанут от него хотя бы до завтрашнего утра.

Последнее совещание с начальником отдела закупок завершилось, и в кабинете и секретарской, наконец, настала тишина.

Шесть часов.

Сережа сидел за ноутбуком, пытаясь ответить на пару последних писем, но лишь прислушиваясь к Жениным шагам по секретарской, к ее тонким каблучкам, вышагивающим в разных направлениях и заставляющих его лишь бессмысленно пялиться в монитор, совсем забыв обо всем на свете… кроме нее…

Он подался влево, увидел, как Женя аккуратно поливает цветы лейкой, такая нежная и тонкая, такая сосредоточенная и грустная… Он ловил движение ее ресниц, ее нежных рук, и внутри него все обрывалось в стремлении подойти к ней, развернуть, прижать к стойке и целовать, целовать…

Сердце забилось сильнее, кровь бежала все быстрее, разгорячив его тело, он не мог отвести от нее глаз…

Женя не смотрела на него. Она обижалась, он знал, но сейчас почти не думал об этом…

Она перестала поливать, зашла за стойку и на полсекунды исчезла из его поля зрения... Сердце недовольно сжалось, Сережа нахмурился, ощутив моментальную, кратковременную, но глубокую тоску… Он хотел смотреть на нее, а она скрылась из виду, он ужасно хотел смотреть на нее… До безумия…

Но Женя выпрямилась и, выйдя из-за стойки, уже в потрясных кожаных сапожках, подошла к зеркалу, достав помаду и принявшись красить губы…

Сергей так и уставился на ее губы, с жадностью, волнением, притяжением глядя на них… Она стояла спиной, такая красивая, чертовски красивая… Сергей снова скользнул взглядом по ее ногам, умирая от желания коснуться их, сжать ее бедра ладонями, провести рукой по ее спине… Выдохнув, он закусил губу и нахмурился, подняв глаза к ее пышным, рыжим кудряшкам, мечтая узнать, какие они на ощупь…

А Женя, легко сунув помаду куда-то к себе за стойку, открыла шкаф, намереваясь одеть пуховик…

Бешеная паника, черт, она не должна уйти, он не может отпустить ее, он не должен…

Голоса в горящей от вожделения голове Сергея разом запели, каждый на свой лад, крича то о необходимости отпустить ее, оставить в покое, дать шанс на нормальную жизнь, то о бешеном желании немедленно, срочно остановить ее, не дать уйти, не дать…

Сергей вскочил из-за стола и, практически ничего не понимая, а чувствуя только конвульсивный жар и непреодолимое желание коснуться ее, стремительно полетел в секретарскую.

Она хотела достать пуховик, но он не дал ей это сделать, резко захлопнув перед ней дверцу шкафчика и лишь увидев ее удивленные и потухшие глаза, прежде чем…

Прежде чем он грубо схватил ее в охапку и, бешено прижав к этому дурацкому шкафу, наконец, поцеловал.

Она была прекрасна… Ее губы, мягкие, сладкие, такие нежные… Он грубо и жадно целовал ее, умирая от удовольствия и не чувствуя ничего, кроме ее тепла, ее прекрасного тела, зарывшись руками в эти кудряшки, восхитительные, мягкие…

Жарко, жарко, он не мог контролировать себя, едва дыша, лаская ее руками, слыша ее тяжелое дыхание и чувствуя, как она обняла его, прильнув к нему, прижимаясь все теснее, словно это было жизненно необходимо, поглаживая руками его шею, у нее такие мягкие руки…