- Евгения! Так рано – и уже к Игорьку бежишь?

Женя мило улыбнулась и, не спросив приглашения войти, прочапала своими розовыми тапками мимо пожилой женщины прямо в квартиру, на ходу весело бросив через плечо:

- Ну вы же знаете, Раиса Васильевна, я жить не могу без вашего внука!

- Знаем-знаем… - вздохнула бабушка Игоря и, закрыв дверь, покачала головой, тихо пробурчав:

- Вот молодежь, вот нравы!.. Одного бросила – к другому метнулась, другого бросила – опять к первому бежит… Мало вас в детстве ремешком драли, ой, мало… - и, продолжая какой-то философский диалог с собой, Раиса Васильевна прошла на кухню, громко шлепая по новому ламинату резиновыми сланцами, натянутыми на пестрые, шерстяные носки.

В комнате Игоря все было на своих местах: кровать у стенки, наспех заправленная кое-как, шкаф-купе с зеркалом рядом, между дверями которого торчал клочок бежевой рубашки, компьютерный стол, на верхней полке над монитором коллекция кактусов, плакат с Куртом Кобэйном на стене, а за компьютером в своем неизменном кресле – Игорь, спиной ко входу, важно рассевшийся в своем кожаном кресле и шлепающий по клавиатуре с быстротой молнии, окруженный с одной стороны стулом, на котором в огромной, спутанной куче валялись его вещи, а с другой – аквариумом с красными и черными рыбками, как всегда суетящимися не по делу.

Не успела Женя войти, как ее сначала встретил громкий гитарный риф с неимоверно высоким и умопомрачительно сильным голосом, подвывающим в ноты, а затем страшное чучело на стуле прямо у входа, напоминающее наволочку с прорезями для глаз, но зачем-то пришитым спереди черным, дырявым и, судя по всему, не стиранным носком и какими-то, криво приделанными пуговицами сверху, не имеющими особой смысловой или функциональной нагрузки.

«You were my oppressor

And I, I have been programmed to obey

Now, you are my handler

And I, I will execute your demands


Leave me alone

I must disassociate from yуууo-о-о-о-оu…»

(«Ты была моим преследователем,

И я, я был запрограммирован на подчинение,

Но сейчас ты – мой укротитель,

И я, я буду исполнять все твои требования.


Оставь меня в покое,

Я должен отделиться от тебя…» - с англ.)

Перекрыв последнюю, невероятно высокую для мужчины ноту и взяв в руки мешок с носком, Женька громко спросила:

- Это что?

- «The Muse». – не оборачиваясь, ответил Игорь, продолжая стучать по клавиатуре с самым сосредоточенно изогнутым позвоночником.

Женька захохотала.

- Да я не о музыке, Сторожев! ЭТО что за ужас??

Она подошла к нему сзади и сунула под нос наволочку, продолжая хохотать.

- Костюм для Хэллоуина. Положи на место, Зябликова, а то порвешь, не дай Бог. – отмахнулся от ее руки Игорь, хмуро уставившись своими сосредоточенными голубыми глазами на экран, где под его предводительством выстроились в ряд странные белые символы на черном фоне.

Женя удивленно посмотрела на него и, плюхнувшись на его кровать и устроившись в позу лотоса с «костюмом» в руках, снова захохотала:

- Тебе что, пять лет, Игорек?? Хэллоуин!

Игорь хмуро посмотрел на нее через специальные компьютерные очки и хмыкнул:

- Мне – нет, а вот твоей сестре всего десять, это правда, так вот этот костюм я шью для нее, потому что тридцатого у них в школе будет… не знаю… дискотека, вечеринка или… утренник? Что там, в четвертом классе, обычно проводят? И всем сказали прийти страшными, как моя жизнь, или… - он снова посмотрел на Женьку и усмехнулся. - …как твое лицо после бурной ночки… Зябликова, сохрани этот вид до праздника, пойдешь с сестрой в школу без грима! Вот увидишь, конкурс костюмов твой!

И он захохотал. Женька тоже прыснула и удивленно махнула «костюмом»:

- Чтобы еще неделю так выглядеть, мне придется взять у тебя взаймы тысяч десять – ровно столько я пропила вчера в этом чертовом ночном клубе «Источник»… А почему это она тебя попросила сшить ей костюм, а не меня??? – вдруг возмущенно заголосила Женька, а Игорь усмехнулся и пожал плечами:

- Поля сказала, что ты так много работаешь и учишься, что тебе некогда будет, так что она решила предоставить эту восхитительную возможность мне… Ты – наглая морда, Женька. – добавил он, поучительно ткнув в нее пальцем. Женя пожала плечами и хихикнула:

- Ну я же не виновата, что ты не смог ей отказать… И кстати, не забудь постирать этот «костюм» раза на три, а то твой вонючий носок будет болтаться около Полиного носа, а у нее, вообще-то, астма, если ты забыл.

- Ты чего приперлась, Женька? На мою наволочку гнать?? – возмутился Игорь и снова уставился в экран. – Иди давай к себе, не мешай людям, у которых, вообще-то рабочий день в самом разгаре, трудиться.

- Ты мне помочь должен. – заявила Женька. – Я без тебя никак, Игорек! Только прикинь, что со мной вчера было!

И она взахлеб принялась рассказывать события прошлой ночи, кое-где даже показывая, как говориться, на себе, прыгая по комнате и размахивая руками, а Игорек, по ходу ее рассказа, становился все более и более изумленным, сначала откинувшись на спинку стула, потом даже сняв очки, чего он, будучи в своей комнате, никогда не делал, предпочитая слушать щебетания соседки спиной и не отрываться от производства, а затем он даже встал и нервно зашагал по комнате, почесывая покрывшийся щетиной подбородок и хмурясь все больше и больше.

Выдав всю информацию, Женька завалилась на кровать друга и, сунув руки под голову, весело закончила:

- …так что сейчас ты и я снова вспомним молодость и порежемся три-четыре часика в покер по сетке, а то я многие комбинации подзабыла уже… Мне же победить его надо, Игорь, понимаешь?!?

- Берс?!? Тот самый, о котором ходят слухи, что после его лыбы твой гниющий труп с изрисованными ножиком руками найдут на какой-нибудь вонючей помойке?!? Ты сейчас про того Берса?? – ошарашено воскликнул он, посмотрев на безмятежно качающую ногой в воздухе подругу и всплеснув руками.

- Ну да, вроде. Слушай, у меня не было выбора! Он угрожал убить Минаева и еще подослал к нему двоих своих лысых вышибателей дерьма, которые на виду у всего зала пытались превратить его в своего партнера по спаррингу! Мне что, надо было дать измочалить его до больничной койки и спокойно допить «бакарди», зная, что через день моя проблема «злобный босс» сама собой исчезнет? Нет, Игорь, так нельзя. – выдала огненную тираду Женя, усевшись и сложив руки на груди с самым угрюмым видом.

- Женька! – воскликнул Игорь, вцепившись в волосы. – Он наверняка будет мухлевать! Тебе его не победить, и твоему Минаеву все равно придется искать эти деньги! Берсенев не позволит никому оставить себя в дураках, как ты не понимаешь!!!

Женя встала, пристально и устало посмотрев ему в глаза.

- Тогда возникнет еще одна проблемка. Помимо горы бабок от Сергея он получит еще и меня в придачу. Это было его условием на игру. Так что либо ты мне поможешь, либо… - Женя вдруг тяжело вздохнула, ощутив, как отозвалось отчаянием и страхом ее сердце. - …мне конец.

Игорь в ужасе уставился на нее, попялившись бешеным, ошеломленным взглядом несколько секунд, а затем ударил кулаком по столу и нервно и яростно выругался.

- Иди, включай компьютер. – ворчливо вздохнул он, и Женька, поцеловав его в щеку, на тонких, почти невесомых и прозрачных крыльях надежды полетела в свою комнату.


*** «Минус»

Сергей сидел в полутемной комнате на стуле у голой, покрытой серой краской стены, сложив руки на груди и оставаясь внешне невозмутимым, но ощущая, как от нервного напряжения задеревенели все мышцы его тела: попроси его подняться сейчас – и он не смог бы даже шевельнуться.

Его жизнь, его деньги, его фирма – все сейчас было поставлено на кон в этой затянувшейся игре за столом, все зависело только от того, сможет ли его секретарша, та самая, что так сильно докучала ему на работе и даже в жизни, заставить Берса сдаться и раскрыть карты…

Он видел эти ненавистные кудрявые волосы ржавого отлива, видел самую простую, просторную тунику в сине-белую полоску на ней, длинные ноги под столом, обтянутые джинсовой тканью, и белые кроссовки с высокой голенью, раздражаясь на глупость и безнадежность ситуации, в которой Женя с абсолютно прямой спиной и невозмутимым видом повышала ставку на его деньги с появлением очередной открытой карты на столе, раздражаясь на то, что он оказался связан именно с ней, а не с кем-то другим, к кому Сергей испытывал больше симпатии (а это, судя по всему, весь остальной мир) и, наконец, раздражаясь даже на то, что Зябликова умудрилась одеться на встречу с самым влиятельным бандитом города как колхозница, никогда не бывавшая в торговом центре…

Все это, приплюсовав его беспомощность и невозможность хоть как-то повлиять на исход ситуации, приводили Сергея в самое обычное для него состояние разъяренного колотуна, когда желание сокрушить все вокруг чесалось в его кулаках с непреодолимой силой… А он лишь сидел и смотрел на то, как шесть человек за столом, включая диллера, с самыми постными, непроницаемыми «покер-фейсами» пялились друг на друга, пытаясь угадать мысли соперника.

Минута шла за минутой, обстановка становилась все тяжелее, все более напряженно сгущался воздух над столом, укрытым деньгами и картами, подсвеченный лишь тусклой лампочкой без абажура под потолком, и вот, наконец, наступил момент истины: трое игроков из людей Миши пасанули, не пожелав даже открыть карты, и перед последней выкладкой диллера – той, самой важной картой – в игре остались лишь Женя и Берс, который сегодня восседал со своим любимым, победным видом в темно-коричневом костюме, бежевой рубашке, но без шляпы, блистая зачесанными в тугой пучок, наполовину седыми, наполовину русыми волосами и неизменной кустистой бородой, тщательно вымытой и расчесанной.