– Мам, мне так одиноко… Я никому не нужен. – спустя продолжительное время произнёс Имад. Анжела молчала, продолжая гладить его. – Мне стыдно это говорить и стыдно жаловаться, потому что Бог очень добр ко мне и у меня всё есть и всё получается. Но мне почему-то плохо. – продолжил он. – Мам, это ужасно, но меня последнее время не радует даже Настя, а Инна просто раздражает. Мне кажется, если бы я исчез на неделю, то она заметила бы это только в том случае, если бы сломался кран или спустилось колесо в машине. Это всё глупо и неприемлемо для мужчины? Да?

– Нет, это нормально. Какая разница, мужчина ты или женщина? Это нормально, когда человеку бывает тяжело, так же, как и когда бывает радостно. Давно это с тобой?

– Давно уже, даже не помню, когда началось.

– Похоже на депрессию…

– Да, в её классическом виде.

– Надо помочь себе.

– Как, мам, если дом стал чужой, жена как будто не моя? Как?

– А на работе как?

– Да никаких новых проектов. Денег достаточно, а интереса никакого. Раньше я, не успев закончить одно дело, уже заражался другим. А сейчас живу без интереса. Какой-то полумертвый. Может, мне влюбиться? Думаю, Инна даже и не заметит.

– Сын, вот если бы у тебя болели уши, ты бы пошел на лыжах кататься, чтобы отвлечься?

– В смысле?

– В том смысле, что ты заболел депрессией. Заболел, понимаешь? Надо не пытаться отвлечься и не заниматься мазохизмом, а лечиться.

– Мам, ну я ж не псих какой-то, чего лечиться? Само пройдет.

– Чтобы не стать психом потом, надо лечиться сейчас. Я завтра тебе скажу что пропить, только проконсультируюсь с Татьяной, она у нас семейный психотерапевт.

– Ну, если семейный, то значит я не один такой! Это радует.

– Конечно, приятнее, когда у тебя вся семья сумасшедшая.

Они оба рассмеялись! Имад словил себя на мысли, что уже давно не проводил таких приятных вечеров.

– Мам, послушай, тебе же всегда было нелегко с Инной? Ты не говорила, но я замечал. Может, я и правда поспешил жениться? Видишь, какой она стала? И пижама розовая! И эти подружки…

– Если ты думаешь, что дальнейшую часть нашего вечера мы проведём саркастично обсуждая твою жену, то ты ошибаешься. – сказала Анжела резко и немного отсела, чтобы видеть лицо сына. Она никогда не шла у него на поводу, если разговор был ей не по душе.

– Когда я родила Яну, твоя бабушка Фудда считала меня сумасшедшей. Я была гораздо более щепетильная и дотошная, чем Инна. Это нормально! У женщины что-то происходит на гормональном уровне, позволяющее её беззащитным маленьким детям выжить. Раннее материнство – абсолютно! После первого года это начинает идти на спад, и женщина потихоньку возвращается в норму. Это временно, сынок! Пойми это и пережди!

– Нет мам, я не думаю, что это пройдёт. Она вся другая. Ничего не осталось от той. Я не верю, что из этого можно вернуться. У нас теперь сутками русские подружки с детьми, блинчики, вязание детских кофточек!

– Имад, сынок, ничто и никогда не исчезает. Просто в жизни периодами что-то выходит на первый план. Всё, что в ней было раньше, сохранилось, и я очень рада, что она стала немножко проще.

– Это не немножко! Это полностью!

– Ты должен быть терпимее, рождение детей – нелёгкое дело! Не переживай этот процесс как посторонний. Представь, если бы твоя Настя была грязная, плохо пахнущая, голодная, а Инна, наплевав на всё, устраивала бы литературные вечера Ахматовой. Порадуйся за своего ребёнка, не будь эгоистом! Она всё делает правильно.

– Я постараюсь. – без особого энтузиазма пообещал Имад.

«И я постараюсь», – подумала Анжела.

Утром она поднялась рано, при первых звуках детских голосов, доносившихся из кухни. Инна уже хлопотала с детьми, готовила кашку Насте, сандвичи Никитке. Рена развешивала выстиранное за ночь бельё.

Анжела вышла прямо в пижамном халате, желая застать невестку одну.

– Инночка! Доброе утро, дорогая! Я вот подумала, как давно я не пила твой славный кофе по турецкому рецепту! Угостишь меня?

Инна, растерявшись от необходимости изменить свой привычный утренний ритуал, конечно, согласилась, чтобы не обидеть свекровь и, держа Настю на руках, полезла за джезвой, с тоской думая про остывающую кашу.

– Давай-ка я Настю покормлю! – настойчиво сказала Анжела, забирая из Инниных рук насупившуюся внучку. Инна беспокойно и ревностно приглядывала за тем, как в течение нескольких минут они справились с кашей и перешли к банану. Когда кофе был готов, она попыталась заменить Анжелу, но та сказала:

– Нет, Рена докормит. Я хочу поболтать с тобой на балконе. – передала Рене ребенка и, взяв Инну под руку, почти силой увела её на балкон.

– Анжела Михайловна, может взять кресло с собой и перенести Настю к нам? – предложила было неспокойная невестка.

– Ни в коем случае! Я не хочу портить утренний кофе детским криком. Я хочу поболтать с тобой! Что нового? Когда ты собираешься на работу выходить? Хочу разузнать и о твоих подружках поподробнее!

Инна, ерзая в кресле, с тоской думала о том, сколько времени уйдет у неё на эти рассказы вдали от Настеньки.

– Ну, с чего начнём? Расскажи-ка мне сначала, как твоя стоматология, не подзабыла? Кто вместо тебя работает?

– Нормально. – сказала Инна, задумавшись, что можно ещё рассказать о центре, в который она не заходила почти год. – Я там давненько не была, но работа идёт. Имад туда ездит раз в месяц, проверяет документацию. Ему секретарша помогает. А работает там доктор … Я забыла имя, но хороший.

– Но ты знакома с ним? Проверяла, как он работает?

– Да, конечно! – соврала Инна, не видевшая ни разу врача из клиники. – Да, он толковый!

– Ну вот! А то Имад говорит, что работа разваливается и доктор никуда не годится. Я ему не верю, знаю, что ты умная и дотошная и любишь свою клинику. В конце концов, дети вырастут и ты вернёшься на работу, и не допустишь, чтобы репутация твоего маленького детища была разрушена к этому времени. Ну, хоть с секретаршей молодцы, что такую умницу взяли, Имад говорит, на ней пока всё держится. Так её хвалит…

Инна так давно не интересовалась работой, что совершенно не задумывалась о том, кто и как занимается сейчас её делами. А присутствие разумной секретарши, которую она даже вспомнить не могла и которую так хвалил её муж, совершенно выбило у неё почву из-под ног. На какое-то время её мысли даже отвлеклись от Насти. А Анжела подбрасывала дров в огонь:

– Свозишь меня туда? Так интересно посмотреть, чего вы достигли за это время! Да и с этой замечательной секретаршей хочется познакомиться…

Инна была совершенно не готова к этим внезапным поездкам, отрывающим её от привычных дел, тем более что уж никак не могла показать то, чего сама не видела год. Но неизвестная секретарша засела занозой в сердце.

– Давайте! Но только не сегодня. Завтра?

– Завтра, так завтра. А сегодня сходим в магазины и в салон. А?

– Ой, я не знаю Анжела Михайловна…

– Ну что не знаешь? У Имада сегодня выходной, побудет с детьми, а ты уж уваж свекровь…

– Да, конечно. – растерянно пробормотала невестка. Она совсем потеряла контроль над ситуацией и сбилась со своего такого замечательного графика, который уже целый год заменял ей жизнь! А тут ещё Анжела никак не угомонится:

– Давай дорогая, беги, наряжайся! Я тут обо всём позабочусь.

Инна поплелась с веранды к своему гардеробу. Она долго изучала его: шесть спортивных костюмов разных фасонов, пижамы… Нет, элегантная свекровь такого не потерпит. О! Вот, костюм для беременной, который можно одеть под поясок. Отлично! Бежевые укороченные брючки, рубашечка розовая.

– Очень мило… – прокомментировала свекровь, увидев её зефирно-кофейный наряд. – Очень мило смотрелось бы на мне. Девочка моя, а где же твои креативные наряды?

– Вы знаете, их нет! – с горечью и вызовом сказала Инна. Прежняя Инна. – Я, похоже, не только потолстела, но и поглупела за это время. И идти мне никуда не хочется! Я – домашняя курица. И в центре я не была больше года и про распрекрасную секретаршу ничего не знаю! Я стала каким-то уродцем! – она сидела и плакала в этом нелепом костюме, с хвостом непрокрашенных волос.

– Замечательно! – с улыбкой сказала Анжела.

– Вы смеетесь, Анжела Михайловна?!

– Я радуюсь.

– Да уж, есть чему порадоваться! – зло сказала Инна. – Я не поеду никуда. Мне тут спокойнее. И вообще, меня в «жутких розочках» лучше не показывать людям.

– Нет уж, дорогая! Мы поедем! И мужу твоему надо прочувствовать твой труд. Сейчас самое время приодеться.

– Да мне ничего не пойдёт, я толстая.

– Инночка, я понимаю, что после сорок четвертого сорок восьмой размер кажется чудовищным, но для многих женщин он так и останется мечтой. Ты изменилась, но это не трагедия. Чуть труда и смелости – и ты справишься! Появится новая Инна, а может, Инна Георгиевна, главное победить в себе домашнюю курицу.

Анжела дала распоряжения Рене, основным из которых было смотреть за детьми и звонить им каждые полчаса, и повезла Инну прежде всего в салон.

– Сделай себя, а под тебя потом подберём одежду.

Перелистав десяток каталогов, Инна так и не смогла ничего выбрать. Она совсем не хотела становиться такой экстравагантной, как прежде. Это стало чуждо её смягчившейся с годами натуре. А какой она стала – ещё не поняла. Единственное подходящее определение, крутившееся у неё в голове, – никакой.

– Почувствуй себя, тогда решение придет само. – ненавязчиво подсказала Анжела.

Инна задумалась, в голове была полная каша из материнских, женских, забытых эротических образов. У неё никак не получилось собрать их воедино и, измучавшись, она села в кресло для мытья головы, сказав парикмахеру сделать что-то на его усмотрение. Пока тёплая вода и ароматный шампунь смывали остатки лака, бетонным покрытием несколько дней покрывавшего её утянутую в хвост шевелюру, она абсолютно расслабилась и неожиданно в воображении увидела себя. Свою внешность она рассмотрела в деталях и та полностью соответствовала внутреннему состоянию увиденной ей красивой, зрелой, сильной, решительной и одинокой женщины.