– Мне в Ливан, в Бекаа, сколько возьмёшь?

– Нет, уважаемый, не поеду. Могу до границы и то не до самой.

– А там можно найти такси? Как там обстановка?

– Не думаю. Трасса Дамаск – Бейрут под контролем израильских войск. Танки от границы и до Бейрута – мышь не проскочит. Я бы советовал сейчас туда не соваться.

– Пойду, спрошу у других, если ты не хочешь. Подожди, а за двойную плату? У меня выхода нет, я в любом случае должен туда попасть.

– Нет, при всём желании заработать, нет. Я жить хочу. И к другим ходить бесполезно, никто не поедет. Не ты первый обращаешься.

– А те, что передо мной были, как уехали?

– Кто как, а кто и не уехал. – шофёр равнодушно курил в окошко, исподлобья посматривая на Ахмеда. Судя по тому, что никто из соседних таксистов не подошёл и не начал предлагать свои услуги пассажиру, стоящему долго у шофёрского окошка, помощь и правда ожидать было неоткуда. И ведь видят, что ливанец, значит деньги есть.

– Ну не пешком же мне идти?!

– Да никак не надо идти! – водитель такси лениво вышел из машины, встал рядом с Ахмедом, облокотившись на капот, и предложил закурить. – Убьют. – и, подумав, спросил: – А чего тебе так туда надо? Все уезжают, а тебе туда.

– У меня в семье беда, семья там. Отец умер, старший брат пропал. Из мужчин один младший брат остался, он не справляется.

– Сочувствую.

– А есть хоть какой-то способ туда попасть? Если сам не повезёшь, то хоть подскажи, к кому обратиться.

– Способ есть… Но никаких гарантий. Есть контрабандисты, у них свои тропы.

– Контрабандисты чего? В смысле, что перевозят?

– А тебе не всё равно? Ты же любыми путями хочешь попасть в Ливан?

– Да.

– Вот и не спрашивай лишнего. Или сам добирайся.

– Понял, хорошо. И как их найти?

– А я тебя сейчас отвезу, если деньги есть. Берут дорого, долларов двести.

– Да это же невероятно много! Тут напрямую по трассе четыре часа на машине, а через горы в два раза быстрее!

– Я тебя не уговариваю, мне всё равно. – равнодушно ответил таксист собираясь уходить.

– Хорошо, поехали.

Они сели в машину и отправились по незнакомым дорогам, далёким от основной трассы. Через десять минут пути Ахмед уже не мог определить, где они находятся и не смог бы вернуться назад, несмотря на прекрасную географическую память. Так витиевата и запутанна была дорога. Возможно, такой её сделал сам шофёр в целях безопасности.

Сначала проехали маленький городок, потом по пустырям мимо больших деревень. Чем дальше ехали, тем менее обустроенными и цивилизованными были населенные пункты. Дальше дорога шла по ущельям и горам. Ахмед пожалел, что не имеет с собой оружия. Если бы шофёр захотел ограбить его или даже убить без свидетелей, лучше места и не найти. Было верхом глупости ввязываться в такую авантюру одному в чужой стране. Да и водитель был неразговорчив, что угнетало ещё больше.

Они были уже довольно высоко в горах, когда увидели поселение, типа палаточного лагеря с кострами. Только вместо палаток были сложенные из камней коробки. Костры, много мужчин с повязанными на головах платками и автоматами. За домиками на веревках развешана одежда, значит, женщины в поселении тоже есть, уже лучше. Значит не просто банда. Уже спокойнее. Шофёр беспрепятственно въехал на территорию, с ним здоровались проходящие и никто особенно не обращал внимания, не оборачивался. Судя по всему, он был свой. Либо местный житель, либо очень частый гость. Проезжая вглубь, Ахмед заметил стоявшие поодаль трактор с цистерною на прицепе, грузовик, старый автобус и несколько старых потрепанных машин. За домами паслись овцы и бегали дети, мурзатые до такой степени, что казались негритятами. Занимались хозяйством женщины такой же степени мурзатости в ярких юбках и платьях, одетых одно поверх другого. Головы их были замотаны платками так, что видны были только глаза.

Шофёр припарковался в местном «автопарке». Его чистая и новая машина выглядела как барби среди поселенцев новой Гвинеи. Да и сам он был гораздо чище, чем местные жители, которые совершенно не были знакомы с гигиеной и источали сложнокомпонентный запах пота, нечищеных зубов, заскорузлых носков. Нет, всё-таки частый гость, который, похоже, в доле. Шофёр подошел к людям у костра, вставшим, приветствуя его, и уверенным голосом скорее приказал, чем попросил доставить сегодня в Бекаа своего спутника. Ахмеда усадили, предложили чай, а сами ушли посовещаться. До него доносились обрывки фраз, из которых стало понятно, что одного везти невыгодно и мероприятие опасное, чтобы рисковать так. Проводников мало, многих убили, и они изменили маршрут, он стал сложнее. Поэтому, если гость согласится идти с группой, перевозящей товар, то ночью выйдут. И, если Бог даст, к утру будут там. А если нет, то надо отвезти его обратно в Дамаск и пусть ждёт улучшения обстановки.

У Ахмеда было время обдумать и спокойно принять решение. Ждать он точно не будет, а другой возможности нет. Бог помогает ему пока, будем надеяться, что и дальше будет помогать. Поэтому, когда вернулся шофёр и сообщил ему возможные варианты, Ахмед передал ему своё решение отправиться вместе с группой ночью.

Таксист взял с него половину оговорённой суммы, остальное договорились отдать проводнику по прибытии, и уехал. Похоже, он здесь всё-таки главный или один из координаторов контрабандного бизнеса.

Чувствуя жуткую усталость и голод, Ахмед лег на бок так, чтобы карман с деньгами был спрятан под тяжестью тела, а документы всунул за пазуху. В военном самолёте еду не предлагали, да и по дороге остановиться перекусить он не додумался. В домики же его не приглашали, но хорошо хоть вынесли матрас, положили в тени и разрешили отдохнуть. Как мог, боролся он со сном, чувствуя страх от близости этих диких горцев, но сон победил и, засыпая, он успокаивал себя, что при желании они могли бы давно прикончить и обобрать одного безоружного человека.

Через несколько часов его разбудили и предложили поесть. Ахмед проследовал к накрытой на земле циновке с нехитрой едой, к которой бы не притронулся в других условиях из-за антисанитарии, но сейчас голод намного снизил порог щепетильности и, наплевав на страх получить диарею в долгое ночное путешествие, он приступил к еде. Всё оказалось довольно вкусным. За едой присутствовали только мужчины, они относились к нему достаточно благожелательно, предупреждали, что голодный человек ночную дорогу не осилит. Потом пили чай и распрашивали его о том, что с ним случилось. Ахмед видел сочувствие и интерес на этих обветренных и заросших лицах. На его вежливое «простите за беспокойство» он услышал, что любой человек, привезённый господином Халидом, – желанный гость и если что-то понадобиться, пусть говорит.

Закатные часы он просидел созерцая горы. Они разрумянились в предзакатном солнце, затем цвет медленно начал покидать их вместе с солнечными лучами и вот уже бесцветным грустным зигзагом они возвышались вдали.

«Эти люди, по большому счёту, умнее нас, цивилизованных граждан. Сколько денег мы вбухиваем на постройку и украшение жилищ и максимум, что получаем – одни и те же стены вокруг или вид стен соседнего дома. Это не сравнится с видом одного холма, меняющего свой цвет и контуры с передвижением солнца по небосводу и свой покров с цветов на снег в течение года. Это так узко и убого, любить свою коробку и не видеть величие природы, величие Творца. И у меня всё получится с его помощью!»

С наступлением сумерек начали собираться. Загрузили багажники двух легковых машин мешками. Мешки были тяжелые, носили на спинах, согнувшись, да и машины слегка осели под грузом. Потом, поужинав, сели по двое в каждую и отправились в путь. Ахмед знал, что на диких участках гор нет дорог, есть тропы и не понимал, как по этим тропам ночью смогут проехать машины. Это и правда было за гранью возможного. В темноте они ехали иногда так близко к обрыву, что слышался стук падающих в пропасть камней из-под колёс. Ехали медленно, друг за другом. В машине молчание.

Перевалив через самую верхушку горы, начали спускаться уже на территорию Ливана, поэтому ехали с погашенными фарами. Начало светать, и потому можно было различать рельеф. Скорость передвижения машины была чуть больше скорости быстрой ходьбы человека.

Совершенно пустынная, дикая горная местность, слегка просветлевшее предрассветное небо и то, что более чем полпути было преодолено, немного расслабило путников. Водитель машины, в которой ехал Ахмед, закурил, угостил его и начал напевать полушёпотом какую-то народную песню.

На полуспуске, когда появились очертания городов и начали проглядываться первые рассветные лучи закурили ещё по одной, и песня полилась чуть громче. Напряжение, которое сопровождало их всю дорогу, и выкуренные сигареты вызвали у Ахмеда непреодолимый приступ тошноты.

– Приостанови машину! – попросил он, спеша на ходу открыть дверцу. – Меня вырвет сейчас.

– Не могу, мы должны следовать строго друг за другом. Открой дверь и перегнись наружу.

Ахмед перегнулся, его жутко мутило, а мелькание земли под колесами вызвало сильный приступ головокружения. Его рвало, потом чуть отпускало, он пытался дышать прохладным воздухом, но тошнота подступала вновь.

Внезапно он услышал выстрелы, одиночные, потом ещё и ещё. Машина поехала быстрее, он не мог поднять голову.

– Не гони, я сейчас вывалюсь! – простонал он, но ответа не получил. Ахмед приподнял голову и, обернувшись, увидел окровавленного водителя, упавшего на руль. Машина без управления неслась вниз по спуску. Не поднимая голову, чтобы не стать следующей мишенью, он подтянул ноги и, оттолкнувшись от порожка, выпал в открытую дверь, покатившись по каменистой почве и прикрывая голову руками. Влетев в кустарник и чудом избежав смерти от столкновения с толстоствольным деревом, стоявшем в метре от него, он услышал скрежет железа и удар машины об огромные валуны. Попробовал пошевелить руками и ногами, вроде все цело.