— Ты должна перестать искать и расспрашивать обо мне.

— И, когда ты завтра уйдешь, я больше никогда не увижу тебя.

Его глаза вспыхивают.

— Все так, как и должно быть. Помирись с мужем, найди свой путь в жизни и будь счастлива. Поверь, когда я говорю, что ты не можешь иметь этого со мной.

Это ранит, но я стараюсь не показывать свои чувства.

— Мой муж хочет развода, и я тоже.

Его глаза вспыхивают снова.

— Ему нельзя знать обо мне.

— Хочешь, чтобы я и дальше давала всем повод думать, что сошла с ума.

— Нет, можешь сказать, что ошиблась, и меня не существует. Тогда никто не будет думать, что ты сумасшедшая.

— Но это же ложь.

— Жизнь — одно сплошное вранье, малышка Люси. Смирись с этим.

Я вздрагиваю и выпрямляю спину.

— Мне не нравятся твои условия.

— Выбирай, либо так, либо никак.

Я вздыхаю. Если он проведет со мной ночь, то пусть так и будет, я согласна. Может, эта ночь даст мне ответы, которые я так хочу получить.

— Но учти, я не буду спать с тобой.

Он ухмыляется, и от этого его лицо полностью преображается.

— Понятно, сладкая.

— Прекрати так ухмыляться, — бормочу я, вставая и забирая полотенце обратно в ванную комнату, где ополаскиваю его.

Я возвращаюсь через несколько минут и вижу, как он стоит и смотрит в мой ноутбук.

— Следующее условие, — рычит он, указывая на открытую страницу на экране, на которой описаны истории культов, — перестань читать это дерьмо. Это опасно.

— Сожалею, но ты уже озвучил свои условия. К тому же, это общедоступная информация. Я могу просматривать ее, если мне нравится.

Он смотрит на меня. Я поднимаю голову и ловлю его взгляд.

Ни один из нас не хочет отвести глаза первым.

— Здесь есть обслуживание номеров? — наконец спрашивает он. — Кажется, это будет длинная ночь.

Я улыбаюсь.

Он смотрит на мои губы и бормочет:

— Боже, я знал, что ты красива, но когда улыбаешься, становишься еще краше.

Мое сердце трепещет.

И я беру меню обслуживания номеров.


***

— Итак, почему ты оказался на стадионе в тот день? — спрашиваю я, наблюдая за тем, как он жует свой бифштекс. Перед этим я уже успела поесть китайской еды, поэтому позволяю ему вдоволь полакомиться. Он выглядит совершенным даже за этим занятием. Его безупречное лицо немного ассиметрично, но это придает ему индивидуальности. Он не такой, как вы могли бы подумать — он гораздо лучше.

— Не могу рассказать тебе об этом, — говорит он, его глаза встречаются с моими. — Могу только сказать, что мы подозревали, что это случится.

— А вам не приходило в голову отменить игру? — выпаливаю я, скрещивая ноги и опираясь на спинку кровати.

Он смотрит на меня с другого конца стола, запихивая еще кусочек бифштекса в рот и, прежде чем ответить, тщательно пережевывает пищу.

— Перед игрой поступало несколько угроз, и нам пришлось реагировать на каждую — ничего не произошло. Они представляли для нас самую опасную угрозу. Но мы не можем только из-за этого каждый раз отменять игру. Люди начнут задавать вопросы, к тому же когда подобное становится достоянием общественности, все летит к чертям.

— Как думаешь, почему они выбрали тот день?

— У полицейских было совещание. Большинство присутствующих там офицеров пришли к выводу, что высока вероятность того, что они захотят провернуть это. Они оказались правы.

— Значит, ты все-таки полицейский.

Он смотрит на меня, прищурив глаза, все еще прожевывая пищу.

— Был. Сейчас нет, но я… помогаю им.

— Почему?

Боль отражается на его лице.

— Не могу сказать.

Если он больше не полицейский, почему помогает им? Может, секта каким-то образом связана с ним? Может, его жена состоит в ней или ребенок? Почему он рискует жизнью, когда не должен?

— Поэтому все притворяются, что не знают тебя?

Его глаза загораются.

— Не могу вдаваться в подробности, но это делается в целях моей личной безопасности. Никто не должен знать, что я каким-то образом связан с этим делом.

— Почему? — спрашиваю я снова.

— Не могу рассказать.

— Они же могли узнать тебя там, так почему же ты был на стадионе, если хотел остаться в тени?

— Они не знали, кто я, так что мне не угрожала опасность.

— Ладно, тогда от кого ты скрываешься?

— Не могу сказать.

Я фыркаю.

— А что можешь?

Он наклоняется вперед, положив локти на колени.

— То, что это опасно.

Я закатываю глаза.

Его губы слегка дергаются.

— Ты должна доверять мне, Люси.

Я снова смотрю на него.

— Я больше не знаю, кому доверять.

— Если будешь продолжать копать, люди что-то заподозрят, и тогда не только ты будешь в опасности, но и я.

Мое лицо мрачнеет.

— Ты?

— Да, я.

Я бы никогда намеренно не причинила ему вред. Никогда.

— Мне этого не хотелось. Я не понимала…

Он вздыхает, встает, подходит к кровати и садится на нее.

— Знаю, милая. Ты просто должна доверять мне.

— Значит, я не могу видеться с тобой?

Его взгляд смягчается.

— Сейчас это не очень хорошая идея. Если пообещаешь перестать расспрашивать всех обо мне, то, возможно, я мог бы навещать тебя.

Навещать. Как будто я больна и лежу в больнице.

Я опускаю взгляд на свои руки.

— Ты все еще думаешь об этом? — шепчу я.

Он сидит на краю кровати.

— Каждую гребаную минуту всего чертова дня.

— Как ты можешь после всего спокойно жить дальше?

Он медленно выдыхает.

— У меня нет времени, чтобы остановиться и подумать.

— Спасибо, — говорю я, глядя на него снизу вверх из-под ресниц. — Я рада, что тогда сидела рядом с тобой.

Он дарит мне свою улыбку.

— И я, маленькая Люси.

Я улыбаюсь.

Он снова переводит взгляд на мои губы. Его тело напрягается, и он резко встает.

— Пойду в душ, ладно?

— Ладно, — мягко говорю я, мое сердце колотится.

— Ладно, — повторяет он тихо.

Он исчезает в ванной, и я смотрю на дверь в течение нескольких продолжительных минут, прежде чем перевожу взгляд на свои руки. Я не чувствую себя виноватой, а должна бы. Мой муж ушел, и мне абсолютно не стыдно от того, что в моей комнате сейчас находится другой мужчина. Конечно, мы ничего такого не делаем, но факт в том, что меня влечет к нему, я в этом не сомневаюсь. Я могу делать вид, что ничего не чувствую к нему, но это не так. И влечет гораздо сильнее, чем мне хотелось бы признавать.

Это до чертиков пугает меня.

Может, мое влечение — это результат реакции на произошедшее? Может, я рискую всем только для того, чтобы проснуться однажды и понять, что у меня уже ничего не осталось? Ни семьи. Ни дома. Ничего. Сейчас мое сердце уверено в своей правоте и в том, что отношения между мной и Джерардом после нападения сошли на нет, но как же все было замечательно до этого. Конечно, чувства не могут так быстро просто взять и исчезнуть.

Я до сих пор люблю Джерарда.

Только моя любовь после насилия, изменившего нашу жизнь, стала другой. Может, это потому, что внутри меня что-то изменилось? Скорее всего, так и есть. Он не должен проходить через эту боль, пока я пытаюсь заново найти себя. Тем не менее, сама мысль о том, что однажды я проснусь и все это окажется очередным пройденным этапом, и у меня не будет того, чего я так безумно хотела всего месяц назад, пугает меня.

Если я позволю Джерарду уйти прямо сейчас, значит, окончательно отпущу его. Ради его же блага. Даже несмотря на то, что, возможно, однажды проснусь и пойму, что совершила ошибку.

Я должна следовать своему выбору.

Дверь открывается, и я быстро перевожу взгляд на нее. Выходит Хит, полотенце обернуто вокруг его талии, крепкое тело на виду. Мой рот открывается, и я даже не пытаюсь закрыть его. Он красивый. Невероятно красивый. Я знала, что он крупный, но его мышцы настолько хорошо очерчены и перекатываются, когда он двигается, будто синхронно танцуют восхитительный танец. Его широкая грудь плавно переходит в узкую талию, которая исчезает под полотенцем. Тело покрыто татуировками, великолепными рисунками, в которых, видимо, скрыта своя история. Мне хочется спросить его, как же она заканчивается.

— Я просто пришел забрать сумку, — он кивает в сторону сумки у двери. Я и не заметила, что она была у него.

Я краснею и киваю, опуская взгляд на свои руки.

Он идет к двери, и я снова оглядываю его с ног до головы и начинаю задыхаться. Одной рукой прикрываю свой рот, и слезы обжигают глаза, когда я обращаю внимание на его спину. На его коже шрамы, выпуклые, на вид очень болезненные. Шрамы, которые рассекают его тело. Они не новые, уже серебристого цвета. Что такого могло случиться, после чего у него появились такие уродливые шрамы? Кто мог такое сделать?

Прекрати думать об этом, Люси. Скорее всего, он получил их в результате несчастного случая.

— Не спрашивай, — рычит он. Наши взгляды встречаются, когда он поворачивается ко мне лицом. — Никогда не спрашивай об этом.

Я киваю, глотая ком в горле.

Продолжительное мгновение он смотрит мне в глаза, а затем уходит обратно в ванную.

Во что я, черт возьми, ввязалась?

Хуже того, во что ввязался он?

ГЛАВА 10


— Что случилось с твоим мужем? — спрашивает Хит, спустя некоторое время после того, как принял душ, и неловкое молчание между нами исчезло.

Я встаю с кровати и сажусь рядом с ним на диван на расстоянии вытянутой руки. Так сейчас будет правильнее всего.