— Ты думаешь, можно оставаться целомудренным всю жизнь?

— Священники и монахини именно так и делают.

— Ага, но полно таких, которые расстригаются…

— Да, у некоторых не хватает сил подавить свои сексуальные импульсы! — елейным голосом ответила Мелани (Маттиас, должно быть, рассказал о многочисленных бурных романах вашей младшенькой).

Последняя, в свою очередь, побагровела.

— А ты думаешь, так просто подавлять свои сексуальлные импульсы, когда влюблен? Я готова спорить с тобой на пакетик арахиса, что через год ты уже не будешь девственницей!

— Ализа! Замолчи и извинись, — воскликнули вы.

— Бери пример с бедуинов! — добавил Мужчина.

Милая Крошка изумилась.

— Почему с бедуинов?

— Потому что для них гостеприимство священно. Мелани наша гостья. Ты должна обращаться с ней вежливо.

— Я прошу прощения, — пробормотала ваша младшая дочь юной “харизматичке”.

— Нет, это я должна извиниться. Я не должна была сердиться. Я совершила грех.

— Грех, или не грех, мы переходим к жаркому, — сказала Старшая Дочь, протягивая вам огромное блюдо. — И дальше поговорим о чем нибудь другом.

— О Пасхальных каникулах, например! — весело предложили вы.

Благими намерениями вымощена дорога в ад.

У каждого имелась своя идея насчет каникул. Сразу поднялся дикий галдеж. Старшая Дочь и Месье Зять № 2 рассчитывали всей семьей поехать в горы. Милая Крошка предвкушала поход на лошадях в Веркор с Жилем. Мужчина и вы колебались между Микулет и Венецией. Только Мелани и Маттиас молчали.

— А вы двое? Каковы ваши планы?

Маттиас заколебался, потом решился:

— Ммм… Пешее паломничество в Шартр с Мелани…

— Я уже совершала его в прошлом году, — восторженно возвестила Мелани. — Это так возвышенно.

— Ни за что! — сухо сказала Старшая Дочь. — Маттиас, ты прекрасно знаешь, что сейчас год твоих выпускных экзаменов, и мы договорились, что ты будешь повторять во время каникул.

— О, мама! Паломничество длится всего три дня…

— Нет и нет! Ты будешь паломничать, сколько захочешь, но ПОСЛЕ экзаменов.

Вы с Мужчиной (особенно вы) с легкой грустью оставляете мысли о Венеции, чтобы отвезти старшего внука в Микулет с его учебниками. Вы не “харизматичка”, но все-таки немножечко святая!

Через два дня у вас с Милой Крошкой происходит серьезный разговор касательно презервативов.

Потому что, надо признать, в дни вашей бурной молодости вы никогда не использовали эти приспособления. Вы о них даже никогда не слышали. Таблеток еще не существовало, и вы жили в постоянном страхе забеременеть.

Ализа не может прийти в себя от изумления.

— Ты хочешь сказать, что даже никогда не ВИДЕЛА презерватива?! — восклицает она. — Я не могу поверить!

— Ну… не видела! … — признаетесь вы жалобно. — Ммм… ты часто ими пользуешься?

— Конечно! Разве что я уверена, что мой парень был мне верен, а это требует того еще доверия. Я боюсь СПИДа, поэтому у меня всегда резинки в сумке.

— Как это? Так это ТЫ их покупаешь?!

— Ага. Потому что парни ужасно не любят ими пользоваться и всегда заявляют, что у них нет с собой. Они разыгрывают тебе целую сцену на тему: “он вовсе не нужен… Я здоров… У меня нет СПИДа… и т. д.”. А я тогда отвечаю: “Это не из-за СПИДа, милый, это чтобы не забеременеть!” И тогда уж они затыкаются!

— Я думала, ты принимаешь таблетки?

— Конечно, я принимаю таблетки. Но я им не говорю! И точно так же поступают все мои подруги. Потому что презервативы — это не стопроцентная гарантия. Бывает, что они лопаются или оказываются бракованными.

— И где ты их берешь? В аптеке?

— Нет. Старики, которые покупают там тонны лекарств, корчат странные рожи, когда девушка покупает коробку резинок. Как будто ты проститутка. Я предпочитаю автоматы. Они есть везде, даже в метро. Или в супермаркете.

Вы поражены.

— В супермаркете? В супермаркете продают презервативы? Вот как! Я никогда не замечала… В каком отделе?

— В аптечном. Рядом с детскими горшочками. Там можно найти все размеры.

— А существуют разные размеры?

— Ну же, мама! Ты что, никогда не видела мужчины?! Конечно, есть разные размеры! В основном, три. Во-первых, средний; я покупаю их. Потом большой размер; те, кому он нужен, так этим гордятся, что у них он обычно в кармане. И, наконец, маленький размер; я никогда их не покупаю, чтобы никого не обидеть. Потом, есть разные цвета…

— Вот как! Это красиво?

— Смотреть можно. Но кажется в секс-шопах бывают золоченые, флюоресцентные…

— Флюоресцентные! Зачем?

— Не знаю. Я никогда не пробовала. Наверное, чтобы весело мерцать в темноте. Есть еще разные вкусы: банановый, ванильный, клубничный и т. д. Самый популярный — ванильный…

Вы в прострации. С ума сойти, о скольких вещах вы понятия не имели в жизни!

На следующий день вы галопом мчитесь в супермаркет.

За десять минут сделав необходимые покупки, вы ищите знаменитую полку “Презервативы” в аптечном отделе. Вы роетесь напрасно — ничего. Вы перекапываете все соседние полки, даже “Овощи-фрукты” — ничего. Вы не отваживаетесь спросить продавщиц (ни у молодых ни у старых), которые во всех направлениях снуют вокруг вас. Вам так же слабо задать вопрос хорошенькой кассирше (с вашими уже седеющими волосами, на кого вы будете похожи?) Короче, через час поисков вы решаете оставить это дело…

…Когда при последнем рассеянном взгляде на молочный отдел (!), вы ИХ замечаете. Три маленькие коробочки на полочке, представляющей перевязочный материал (!). Синие. Белые. Красные. В супермаркете патриотические презервативы. Несмотря на это, ансамбль не очень завлекательный. Грустно выглядят презервативы… Подходит мужчина в очках, нагибается над полкой, потом смущенно смотрит на вас. Вы оба удираете в разных направлениях.

Вернувшись домой, вы звоните Милой Крошке, чтобы поведать ей о своем разочаровании. У нее как раз есть для вас подарок. Горя желанием заняться вашим образованием, она купила в специальном магазине (“Знаешь, мама, это неслыханно, их там тысячи!”) “очень забавную модель с головой клоуна и красным носом на конце”…

Вечером вы тащите Мужчину в свою постель и протягиваете ему клоунские головы.

— Это что за штука такая? — с любопытством спрашивает он.

Вы объясняете.

Чтобы забавляться, как молодые…

Он в гневе швыряет “штуку” на пол.

И следующий день во весь голос орет на Милую Крошку:

— Я прошу тебя не давать матери всякую мерзость!!! И не рассказывать!!!

Маттиас с отличием сдал экзамены. Мелани тоже.

Они оба поступили в университет, чтобы изучать право. Их “обручение” продолжалось. Юная пара, как вы называли их в глубине души, умиляла вас.

А потом, крах — катастрофа.

Милая Крошка выиграла арахис.

Юная Мелани приезжает к вам в слезах и срочно просит разрешения исповедаться. Вы усаживаете ее рядом с собой на вечном диване в гостиной.

— Я согрешила! Мы согрешили! — всхлипывает она, бросаясь в ваши объятия.

— Праведники грешат семь раз в день, — весело замечаете вы (все-таки стоило вырасти в монастыре и выслушать тысячи проповедей). — И какой же грех вы совершили, девочка моя?

— Мы занимались любов… — бормочет несчастная.

— Прости? Я не слышала, я понемногу глохну.

— Я занималась любовью с Маттиасом!

— Я уверена, что это было великолепно! — восклицаете вы.

— О, да! — с жаром произносит ваша харизматическая малышка.

Слезы удваиваются.

— Не надо плакать, — нежно говорите вы. — Физическая любовь это прекраснейший на земле акт, когда она сопровождается духовным единением.

Вы гордитесь своей маленькой проповедью. Господин Боссюэ вам и в подметки не годится.

— Дело в том, что… Я боюсь, что беременна… — шепчет юная Мелани.

— Метода Биллингса?

— Вообще никакой!

— Ай…

Вы размышляете вслух:

— Маттиасу — 18 лет. А вам — 17?

— Да.

— Вы слишком молоды, чтобы заботиться о ребенке. Ну и ладно. Вы любите Маттиаса?

— Всей душой и на всю жизнь! — с жаром уверяет Мелани, молитвенно складывая руки.

— А он?

— Я думаю, тоже, — признает она, краснея.

— Прекрасно. Женитесь. Если вы действительно беременны.

— Дело в том, что… мои родители и мой исповедник будут недовольны…

— Я поговорю с вашими родителями. А что до вашего исповедника, наплевать на него! У меня есть другой, совершенно отпадный!

И вы безотлагательно отправляете ее к отцу Д., который тут же дает ей отпущение грехов, без ума от счастья при мысли, что он благословит союз этих двух влюбленных ангелочков.

Вы никому не говорите о ребенке (даже Мужчине), кроме Старшей Дочери. Та падает в обморок.

— Маттиас! Ребенок восемнадцати лет! Какое безумие!

— С другими такое случается.

— Мелани не согласится сделать аборт?

— Конечно, нет. Верующие предпочитают родить ребенка и отдать его на усыновление.

— Мой внук! В приюте! Никогда. Я предпочитаю вырастить его самостоятельно.

— Хорошо сказано. Я помогу тебе. Как ты думаешь, ему понравится воскресное жаркое?

— На что они будут жить, эти дети?

— На дотации от родителей, как вся молодежь.

— А что они будут делать с ребенком?

— У меня была идея. Ты возьмешь Мелани продавщицей в свой шмотный магазин, и вы устроите малыша в корзине в подсобке.

— А если он будет плакать при клиентах?

— Ты им скажешь, что это брошенный цыганский ребенок и попросишь пожертвований.

Жюстина вздохнула:

— Вот я уже и бабушка!

— А я — прабабушка!