К бассейну спешил Глеб Великогора, на ходу поправляя изумрудно-зеленый шейный платок.

Сима обратила внимание, что по случаю визита Инны он сменил джинсы и вытянутый свитер на элегантный льняной костюм.

– Хорош Глебушка! – вполголоса сказала Инна. – Только платочек ярковат. Не находишь?

– Тихо ты, – прошептала Сима. – Еще обидится. Знаешь, какой он обидчивый!

– Ну, знамо дело, капризен, как все гении.

– И не проси его показать мой портрет – незаконченные работы он никому не показывает, считает это плохой приметой.

– Надо же! Страсти какие! – Инка слегка одернула юбку. – Сразу видна творческая личность.


…В его квартире кто-то был – из-за неплотно прикрытой двери пробивался электрический свет. Илья посмотрел на часы – почти половина одиннадцатого. Для Аси поздновато, она предпочитает убираться у него днем. Илья вошел в квартиру, не разуваясь, прошел в гостиную. У окна спиной к двери стояла мать.

– Мама? Что ты тут делаешь? – спросил он удивленно.

– Здравствуй, сын! – Мама не обернулась.

По холодному тону и напряженной спине было понятно: она злится. И еще: мама никогда не приезжала без предварительного звонка, тем более в столь позднее время. Для этого она была слишком хорошо воспитана.

– Рад тебя видеть. – Илья бросил пиджак на спинку кресла. – Поужинаешь со мной?

– Ты же знаешь, я не ем после четырех. – Мама наконец обернулась.

– Как скажешь, – пожал он плечами.

– До меня дошли слухи о твоем недостойном поведении.

– Нетрудно догадаться, кто стал источником этих слухов, – усмехнулся Илья.

– Анжелика не находит себе места. – Мать посмотрела на него с упреком. – Бедная девочка рассчитывала на определенное внимание и уважение с твоей стороны, а вместо этого ты бросил ее одну на вечере и даже не потрудился объяснить свой ужасный поступок!

– Мама, мы с Анжеликой расстались, – сказал он устало.

– Именно поэтому я здесь. Изволь объяснить своей матери, что за блажь пришла тебе в голову? Чем не устроила тебя твоя невеста?

– Какая невеста?! Мама, я никогда не любил Анжелику.

– А речь идет не о любви. Речь в данном случае о браке. – Мать отошла от окна и уселась в кресло. – Любовь и брак, мальчик мой, – это две совершенно разные вещи.

– Значит, ты не любила отца, когда выходила за него замуж?

– Сейчас мы говорим не обо мне, но я отвечу на твой вопрос. Я уважала твоего отца, ну и, разумеется, испытывала к нему определенные нежные чувства.

– А я не испытываю к Анжелике абсолютно никаких чувств, и, пожалуйста, давай закроем эту тему. Я не маленький мальчик, мама, я в состоянии самостоятельно найти себе женщину.

– Надеюсь, речь идет не о той проходимке, с которой ты спутался в последнее время?

Илья внимательно посмотрел на свою мать:

– А ты, оказывается, хорошо осведомлена о моей личной жизни.

– Я мать, и я не могу спокойно наблюдать, как мой единственный сын ломает свою жизнь из-за какой-то… полукровки.

Илья вздрогнул, как от пощечины. Слышать такие оскорбительные и, по сути, расистские высказывания из уст собственной матери было дико. Неужели он так плохо ее знает?

– Насколько мне известно, – заметил он тихо, – мы тоже не дворянских кровей. Не понимаю, что дает тебе право отзываться так пренебрежительно о других людях.

Мама устало прикрыла глаза:

– Ты был рожден для лучшего.

– А лучшее – это Анжелика? Самодостаточная идиотка с вакуумом в голове?!

– Но ее родители…

– Да плевать я хотел на ее родословную! – Пожалуй, впервые в жизни Илья перебил свою мать. Она всегда являлась для него идеалом, женщиной, чьи взгляды и высказывания не подлежат сомнению, а уж тем более критике. – Мама, у меня выдался тяжелый день. Я устал, – сказал он примирительно. – Давай больше не будем обсуждать мои пристрастия? – Он подошел к матери, поцеловал ее в щеку. – Уже поздно, я отвезу тебя домой.

– Не трудись. Я вызову такси. – Мама посмотрела на него со смесью обиды и удивления. – Имей в виду, я категорически против твоей связи с этой… женщиной.

Илья помог матери сесть в машину. На прощание мать холодно кивнула ему, как чужому человеку. Он поднялся к себе. После неприятного разговора есть расхотелось. Илья задумчиво посмотрел на бутылку вина. Пить хорошее вино в скверном расположении духа – это кощунство. Илья плеснул себе водки.

Он поссорился с матерью. Вопрос – ради чего?

Чтобы оставить за собой право встречаться с Симой или чтобы оставить за собой право на ней жениться? Мысль о женитьбе с некоторых пор уже не казалась ему такой уж безумной. Наоборот, с каждым прожитым днем она становилась все более привлекательной.

В конце концов, он привык добиваться желаемого. Чтобы добиться Симы, придется на ней жениться, коль уж нет другого выхода…

17

Кабинет нотариуса впечатлял. Обитые дубовыми панелями стены, массивная мебель, обтянутые зеленой кожей кресла, тяжелые хрустальные пепельницы на длинном столе – все это выглядело солидно, добротно и, на взгляд Симы, довольно тяжеловесно. Но в данный момент ее меньше всего интересовали особенности декора. Она потрясенно смотрела на сидящего напротив седовласого мужчину в дорогом костюме.

– Госпожа Вишневская, вам нехорошо? – участливо спросил нотариус. – Может, водички?

– Нет-нет, спасибо, я в порядке. Не беспокойтесь, – Сима жестом остановила попытавшегося встать из-за стола мужчину. – Просто мне нужно какое-то время, чтобы прийти в себя.

– Смерть отца – это большая трагедия, – ее собеседник печально покачал головой.

– Я его никогда не видела, – тихо сказала она. – Я считала, что он думать обо мне забыл.

– Как видите, не забыл. Он завещал вам все свое состояние. Речь идет о сумме с семью нулями. После выполнения всех необходимых формальностей вы станете очень богатой женщиной.

– Этого не может быть. – Слова оглашенного пять минут назад завещания набатом звучали в голове.

– В нашей жизни случается всякое. Уж поверьте моему опыту.

– Моя мать говорила, что он был простым кубинским студентом, бедным и бесперспективным.

– Ваша матушка ошибалась. Из телефонного разговора с адвокатом господина Маркоса я понял, что ваш отец обладал незаурядной деловой хваткой, – сообщил нотариус. – После окончания учебы в Москве он вернулся на родину, но уже спустя год эмигрировал в США. За прошедшие годы ему удалось создать промышленную империю. В сферу его интересов входили строительство и продажа недвижимости. Смею вас уверить: это весьма прибыльный бизнес в любой стране мира, а уж тем более в Соединенных Штатах. Ваш отец не вступал в брак. Вы его единственный ребенок. Когда встал вопрос о наследнике, он завещал все вам: деньги, ценные бумаги, свой бизнес.

– Отчего он умер?

– У господина Маркоса было неизлечимое заболевание крови. Увы, медицина оказалась бессильна.

Холодными как лед пальцами Сима потерла виски.

– А мой… отец оставил мне какое-нибудь письмо? – спросила она с надеждой. – Может быть, видеозапись?

– К сожалению, мне об этом ничего не известно, – ответил нотариус, – но послезавтра в Москву прилетает адвокат господина Маркоса – вы сможете спросить его об этом.


После прохладного полумрака кабинета солнечный свет показался Симе нестерпимо ярким. Она сощурилась, давая глазам возможность привыкнуть к смене освещения, потом осмотрелась в поисках ближайшей остановки.

Смешно. Она без пяти минут миллионерша, а денег в кошельке хватает только на троллейбус.

До Инки проще было добраться на метро, но с недавних пор она избегала подземки.


Они сидели в маленьком уютном ресторане – Инна, Сима и Глеб.

Ужин был прощальным, а оттого немного грустным.

С момента вступления Симы в права наследования прошло два месяца. Все это время она крутилась как белка в колесе. Урегулирование множества юридических формальностей при ее нынешнем статусе было не самой большой проблемой. Гораздо больше нервов и сил отняли выпускные экзамены в институте.

– Симка, ты просто ненормальная! – удивлялась Инка. – Да купи ты себе этот треклятый диплом и не мучайся! Ты же теперь бо-га-тая женщина!

К мысли, что она богатая женщина, Сима привыкала с большим трудом. Она по-прежнему чувствовала себя крайне некомфортно в дорогих магазинах, куда чуть ли не каждый день затаскивала ее подруга. Теряла аппетит при виде цен в меню модных ресторанов, в которых почти каждый вечер они ужинали с Глебом. Вместо того чтобы купить собственный автомобиль или, на худой конец, вызывать такси, продолжала пользоваться общественным транспортом. Не потому что, разбогатев, стала вдруг скупой и прижимистой, а потому что никак не могла до конца осознать случившееся.

Она до сих пор жила в загородном доме Глеба, отдав свою квартиру в полное распоряжение Вадика.

– Симона, я тебя никуда не отпущу, – заявил Глеб, когда узнал о ее намерении переехать в гостиницу. – Ты моя муза! Благодаря тебе я обрел второе дыхание, познал самое себя. И потом, твой портрет еще нуждается в доработке.

Сима согласилась: жизнь за городом, в добровольной изоляции, ее полностью устраивала.

– Симочка, а может, ты все-таки передумаешь? – уже в который раз спросила Инна. – Чужая страна, дикие нравы! Зачем тебе уезжать?

Сима задумчиво посмотрела на пламя свечи.

– Я не могу остаться, – сказала она тихо.

– Пусть улетает, не нужно обрезать ей крылья, – вмешался Глеб. – Ты ведь будешь нас навещать, Симона?

– Конечно, и вы тоже будете меня навещать.

– Не знаю, как эта вертихвостка, – Глеб со смесью раздражения и нежности взглянул на Инку, – а я обязательно к тебе приеду. Вот как только устроишься на новом месте, так я и приеду.

– Вертихвостка тоже приедет, – проворчала Инка. – Может, хватит о грустном? Давайте наконец ужинать, а то вино скиснет от нашего упаднического настроения. – Она подняла свой бокал и подмигнула Симе: – Предлагаю выпить за начало новой жизни!