Такие слова быстро не забудешь. Особенно когда тебе пятнадцать.

— Но это неправда, — заметил Хью.

— Правда! Он так меня и назвал! И даже шлепнул меня по заду, говоря это.

Хью смотрел на нее удивленно.

— Что?

Милли слишком поздно поняла, что они говорят вовсе не о ее подростковом унижении. Теперь он решит, что она не в себе.

А с чокнутой спать дважды не захочется.

Тряся головой и стараясь выглядеть нормально, она сказала:

— Извини, извини. Что неправда?

К счастью, он решил не замечать ее временного помрачения.

— Я хотел сказать, что подошел к тебе не для того, чтобы отделаться от Аниты. Нам надо кое о чем поговорить. — Хью мялся, искал слова. — Я должен извиниться перед тобой.

Ты чертовски прав, приятель!

— Слушай, не стоит, — соврала Милли. — Я серьезно. Все в порядке.

— Нет, не в порядке. Я должен объяснить, почему...

— Хью? — Очевидно устав дожидаться, Анита материализовалась перед ними. — Потанцуешь со мной?

Вот так просто, восхитилась Милли. Никаких сомнений, никакой неуверенности. Так Печально хотела его вернуть, поэтому она пришла за ним. Как трехлетний ребенок упрямо требует отдать назад любимую игрушку.

— Вообще-то, — заметил Хью, — я собирался...

— Пожалуйста! Это моя любимая песня.

Диджей гордился своими разносторонними вкусами, поэтому после ухающего техно-рэпа поставил Селин Дион, выводящую трели о сердце, которое будет продолжать биться-я-я.

— Вообще-то, — повторил Хью, — я собирался пригласить Милли потанцевать со мной.

Многих лет как ни бывало: ей вдруг опять было пятнадцать. У нее были скобы на зубах, и она сохла по Энди Тренту. Милли знала, что ничего не значила для Энди, — он приглашал ее танцевать, только чтобы заставить ревновать Стефани Чемберс, — но она не могла ему отказать, это было легче сказать, чем сделать. Если бы она сказала Энди «нет», он бы только пожал плечами, засмеялся и пригласил кого-то еще. А если она говорила «да», у нее была возможность обнимать его три минуты и вспоминать об этом многие недели; три минуты божественной близости, прежде чем закончится музыка, он по-приятельски шлепнет ее и вернется к своим друзьям.

Поэтому она никогда не могла заставить себя сказать «нет». Кому вообще нужна эта гордость? Три минуты невообразимого счастья было лучше, чем ничего. Сказать «нет» — значит отрезать себе нос, чтобы досадить лицу.

Хватит, хватит, мне уже не пятнадцать. Мне двадцать пять. Я взрослая женщина с громадной гордостью и зубами без железок.

— Хорошо, — выпалила Милли.

— Извини. — Хью пожал плечами и улыбнулся Так Печально.

Девица бросила убийственный взгляд в сторону Милли и отчалила.

— Теперь нам придется это сделать, — пробормотал Хью, отчего ее самооценка безгранично выросла.

— Необязательно. Если честно, я бы лучше осталась здесь.

— Не глупи.

Милли совсем не была уверена, что ей хочется танцевать.

— Я думала, ты хотел мне что-то сообщить.

Улыбнувшись, Хью взял ее вялую руку и поднял Милли на ноги.

— Это может подождать.


О боже, есть ли на свете более изощренная пытка? Пока они танцевали вместе, каждая клеточка тела Милли требовала большего, желая бесстыдно прижаться бедрами к его бедрам, провести руками по его спине, на дюйм приблизить голову к его плечу... и еще на дюйм, и еще на дюйм...

Давай, взывали ее возбужденные гормоны, давайте раскрутим это шоу! Это он, верно? Не старайся делать вид, что ты забыла! Именно с ним тебе прошлый раз было так хорошо, так чего же ты сейчас ждешь?

Они были простыми гормонами, они не понимали. Милли собрала свою силу воли, всю до последней капли, и сосредоточилась на музыке. Когда они с Эстер пошли в кино смотреть «Титаник», менеджер кинотеатра был вынужден попросить их плакать потише. Очевидно, другие зрители жаловались, что не слышали слов. Не думай о Хью, не думай о нем, скоро все кончится, продолжай двигаться и не думай о Хью. О господи, он ущипнул меня за зад!

— Что? — спросил Хью с невинным видом.

— Зачем ты это сделал?

— Что сделал? — поддразнивал он ее.

— Это! — Это было так пошло и неромантично с его стороны. Совсем не интеллигентно.

В бешенстве Милли ущипнула его в ответ — и довольно сильно.

— Ой, больно!

— Вот и хорошо.

Через долю секунды она почувствовала, что это повторилось. Обернувшись, Милли увидела счастливого Джеда, удаляющегося с медсестрой его мечты. Он ей подмигнул и пошло, неромантично поднял два пальца вверх.

Ради его же блага, Милли надеялась, что с пациентами он обращается нежнее.

— Извини. Я думала, это ты. — Бормоча это, она старалась избегать взгляда темных глаз Хью. У нее было жуткое ощущение, что он над ней смеется. И еще ей хотелось, чтобы Селин Дион поторопилась и закончила; эта песня тянулась больше времени, чем понадобилось, чтобы потонул «Титаник».

Но больше всего на свете ей хотелось, чтобы Хью не пользовался этим лосьоном после бритья. Он слишком настойчиво напоминал ей о той ночи, и она боялась, что теперь этот запах будет преследовать ее всю жизнь. Ее тело было запрограммировано реагировать именно на этот запах.

Совсем не смешно, мрачно решила Милли, если понимаешь, что зависишь от флакона с лосьоном. Не смешно и несправедливо. Если бы она могла затащить Хью в раздевалку, сорвать с него одежду и исцарапать его щеткой с жесткой щетиной, она бы сразу это сделала.

Однако есть вероятность, что, осуществив первые два пункта, она потом... о боже... отклонится от цели...

— С тобой все в порядке?

— Что?

— Ты как-то странно дышишь, — заметил Хью.

Черт возьми, это неудивительно. Понимая, что слишком увлеклась и пыхтит уже практически ему в ухо, Милли сделала резкий шаг назад.

— Все в порядке. Просто какая-то... э-э... слабость...

Он выглядел встревоженным:

— Идиотка! Что ж ты ничего не говоришь?

— Вот, говорю. — Для убедительности Милли пошатнулась, а потом вскрикнула, потому что ее ноги вдруг оторвались от пола. — Господи, что ты делаешь?!

— Уношу тебя отсюда, пока ты не отключилась. — Подняв ее на руки, Хью быстро продвигался сквозь толпу танцующих, направляясь к выходу. Милли слышала, как за спиной раздался пронзительный свист и хриплый — и не слишком приличный — крик одобрения.

Зная, что ее сумка болтается на ремешке и совсем неэлегантно бьет ее по заду, Милли взмолилась:

— Поставь меня на ноги! Я не имела в виду, что потеряю сознание — я не из обморочных особ!

— В этом месте кто угодно может упасть в обморок. Ничего страшного, — сказал Хью ухмыляющимся громилам у дверей. — Я ее не похищаю. Ей просто нужно немного свежего воздуха.


ГЛАВА 48


Оказавшись на улице, Хью посадил Милли на скамейку и попытался убедить ее опустить голову между коленями. Милли посчитала это унижением ее достоинства и, не желая выглядеть глупее, чем она уже выглядела по его милости, категорически отказалась.

— Я хорошо себя чувствую, правда. Видишь? — Она потрясла головой. — Никогда не чувствовала себя лучше.

— Посиди еще несколько минут. Потом можешь вернуться туда.

Милли подумала, что такая перспектива ее не привлекает. Джед был занят своей медсестрой. А «Так Печально», без сомнения, желала снова завладеть Хью. Милли оглядела улицу и увидела, что неподалеку затормозило такси и из него высадились гогочущая компания клубных завсегдатаев.

— Пожалуй, я на этом закончу. Поймаю такси, чтобы доехать до дома.

— Я бы тебя отвез, но я не на машине, — сказал Хью. — Нет, подожди. — Он положил свою руку на руку Милли, когда она уже собиралась подозвать такси. — Не уезжай. Нам еще надо поговорить.

Милли задрожала. Ей вовсе не улыбалось выслушивать сейчас лекцию на тему «ты прекрасная девушка, но...».

И не только сейчас.

Наблюдая, как мимо проплывает такси, Милли беспечно произнесла:

— У меня идея получше. Давай не будем говорить об этом.

Хью проигнорировал ее предложение.

— Я не связался с тобой после той ночи, потому что чувствовал вину перед своей женой. Потом, прежде чем я смог извиниться, я узнал о твоем соглашении с Орлой. — Он сделал паузу. — Я решил, что ты ей рассказала о нас.

— Я не рассказывала.

— Теперь я это знаю.

Он сидел рядом с ней на скамейке, сцепив руки и упираясь локтями в колени. Это все, что он хотел сказать? Милли затаила дыхание и позволила себе надеяться, хотя и осторожно.

— Ты бы мог спросить меня.

— Да, знаю. Слушай, мне жаль.

— Ладно. Извинения принимаются. — Милли почувствовала, что ее желудок снова перекручивает. Хью собирается ее поцеловать? Она повернулась, совсем немного, чтобы ему было удобнее, если он соберется. Она была неисправимой оптимисткой, поэтому ее надежда еще немного окрепла. Но, судя по его виду, он не собирался схватить ее в объятия и поцеловать. Его взгляд по-прежнему был устремлен на мостовую.

Потом он заговорил, было ясно, что ему нелегко.

— Я еще кое о чем жалею. О той ночи. Этого не должно было случиться.

Что? О чем ты говоришь? А вслух она пробормотала:

— О.

— Я один в этом виноват. Мне не следовало вот так появляться у твоего дома. Не знаю, что на меня нашло. Понимаешь...

— Нет-нет, все нормально, это уже неважно. — Милли говорила быстро, чтобы не дать ему возможности перейти к тому, что она «прекрасная девушка», возможно, даже «славный парень». — Я знаю, что ты пытаешься объяснить, но в этом нет никакой необходимости. Это было нечто сиюминутное, вот и все. Просто одноразовый опыт. Я уже практически забыла, что это вообще произошло.