На следующее утро я проснулась в шесть часов и повела Джексона на прогулку, а потом напечатала несколько объявлений о сдаче комнаты. Вместе с Дженни мы решили, что мне пригодится чья-нибудь компания, и Джексону тоже. Ему было тринадцать лет. Он вырос вместе со мной в Анн-Арборе, где за ним постоянно ухаживал отец Дэвида, особенно когда я первые два года училась в колледже и не могла забрать его с собой. Джексон с детства привык к свободе и ежедневным прогулкам. Было бы здорово найти кого-то, кому можно было бы поручить это дело. Я не нуждалась в деньгах, поэтому могла быть разборчивой по отношению к тому, кому я решила бы сдать комнату. Когда я уже допивала кофе, Дженни только вставала.

– Эй, я иду в кафе, до скорого. Не стесняйся и оставайся столько, сколько захочешь.

– Спасибо, подруга! – закричала в ответ Дженни, когда я направилась к двери.

Вооружившись объявлениями, я подошла к кафе. Едва подойдя к двери, заметила Уилла. Он сидел за деревянной барной стойкой у выходящего на улицу окна. Сидя на значительном расстоянии от двери, он пожевывал пластмассовую соломинку и в полной задумчивости пристально смотрел на улицу. Он вынул соломинку изо рта, и с того места, где я стояла, я увидела, что его губы чуть шевелятся. Незаметно приблизившись к нему, я склонилась к его уху и прошептала:

– Ты разговариваешь с Богом?

Подпрыгнув, он раскинул руки, чтобы заключить меня в объятия.

– Миа! Ты знаешь, что я не набожен. Как поживаешь?

В моей голове сразу возник образ Уилла, который в тот мартовский день, сидя в самолете, целовал четки, висевшие у него на шее, и тихо засмеялась. Я упала в его объятия, он обхватил меня за плечи, и мне почудилось, что он поцеловал меня в макушку. Мы были едва знакомы, но казалось, что уже давно.

– Да все хорошо.

– Я видел тебя вчера вечером в «Депо» вместе с девушкой, которая варит кофе, а потом вы ушли. Что случилось?

– Ты видел меня? – Я удивилась, почему же тогда он не признал меня?

Он засмеялся.

– Ты заметила, что мы с тобой были одеты почти одинаково? Ты была как мой маленький близнец. – Покосившись на него, я не ответила. Так мы стояли несколько секунд, пристально глядя друг на друга, а потом он ткнул указательным пальцем мне в руку и сказал:

– Ты замечательно выглядишь.

У меня проскочила шальная мысль – схватить его палец и пососать его. «Боже мой!»

Так что ты думаешь о нашей группе? – спросил он.

– Группа интересная, но Пит – совершенный деревенщина и в довершение всего ужасный певец.

– Я понимаю это, представь себе. Мы все поняли, когда он захотел назвать группу «Ради Пита».

Я громко рассмеялась, услышав это.

– Нет, серьезно, остальные – отличные парни. Вы обязаны найти приличного исполнителя.

– Эту группу собрал Пит, вот в чем дело. Мы не можем выкинуть его из его собственной группы. В любом случае это дает возможность практиковаться, во всяком случае мне. Я все время ищу новые возможности. Что это? – Он указал пальцем на объявления в моей руке.

– Да ищу квартиранта.

– Отлично, я согласен! – Он широко улыбнулся.

– Не обижайся, Уилл, но мы едва знакомы, и вообще-то я надеялась найти какую-нибудь девушку, чтобы сдать комнату ей. То есть, понимаешь, вдруг ты убийца или еще кто-то. – Я глупо улыбнулась.

– Ты смотрела фильм «Одинокая белая женщина»?[3] Ты действительно думаешь, девушки лучше? – Он был невозмутим, но я поняла, что он расстроен.

– Один-ноль в твою пользу, приятель. Я подумаю об этом. А пока могу я предложить тебе кофе или еще что-нибудь?

– Нет, спасибо, мне нужно заехать кое-куда. В другой раз, хорошо?

– Уилл, ты можешь зайти в любое время в любой рабочий день, и кто-нибудь нальет тебе кофе.

Он слегка улыбнулся, а потом сказал, скосив глаза:

– Но я хочу выпить кофе с тобой.

Удивительно, что смог сотворить Уилл благодаря одной своей сексапильной ухмылке и банальным словам. У меня задрожали ноги, а потом, поскольку я не могла контролировать свой язык, я сказала:

– Комната твоя, если хочешь. Арендная плата – четыреста долларов, можешь переезжать прямо сейчас. Квартира находится над рестораном «У Сэма». Но должна сказать тебе, если мы собираемся жить вместе, значит, мы должны оставаться только друзьями. Понял?

Он обхватил ладонями мое лицо, и я ощутила на щеках мозолистую кожу на кончиках его пальцев. Я затрепетала с головы до ног, а потом у меня подкосились колени. Я схватила его за талию, а он грубо и нелепо чмокнул меня прямо в губы. Потом он сказал:

– Прекрасная идея, малыш!

– Уилл! – закричала я.

Все еще не выпуская мое лицо из своих ладоней, он склонил голову набок.

– Что? Именно так я веду себя с друзьями. – Как раз после этих слов в кафе вошла Дженни. Уилл немедленно подкрался к ней, обхватил ее лицо и точно так же поцеловал, после чего вздохнул: – Привет, малыш! – Он быстро выскочил в дверь, обернулся и посмотрел на меня через стекло. Разведя руки в стороны, он пробормотал: – Видишь? Я же говорил тебе. Я буду у тебя завтра в полдень. – Потом он ушел.

В изумлении я повернулась к Дженни, которая была потрясена не меньше.

– Что за черт?

– Это мой новый квартирант.

Она тихо засмеялась.

– Отменно.

Что я наделала? Мы собирались стать друзьями, я сама сказала ему об этом. Вот так. Но, кажется, Уилл не руководствуется подобными правилами в своей жизни. Он напомнил мне отца, и я испугалась.

Повернувшись, я стала разглядывать многочисленные фотографии на стене кафе.

Среди прочих там были снимки моего отца с Бобом Диланом, Аленом Гинзбергом, Энди Уорхолом, группой «The Clash», Уилли Нельсоном и Патти Смит. Я задумалась о будущем нашего кафе. Хотя Ист-Виллидж стал теперь куда более безопасным местом для жизни молодой одинокой девушки, я скучала по той безвозвратно ушедшей культурной среде. Кафе «У Келли» пользовалось популярностью, но времена изменились. Мы по-прежнему принимали компанию преданных завсегдатаев, а также клиентов, посылаемых нам рестораном «У Сэма», которым хотелось посидеть и насладиться десертом после ужина, но в утренние часы в кафе было до отвращения безлюдно. Большинство кафе превратились в фастфуды, куда заходят выпить утренний кофе-латте в бумажном стаканчике. Отец отказывался следовать этим правилам. В нашем кафе не подавали кофе «навынос». Однако в былые дни Ист-Виллидж был захудалым районом, где начиналась эра панк-рока. Свобода и творчество цвели буйным цветом, что притягивало людей в такие места, как кафе «У Келли». С течением времени все это ушло, я не была полностью уверена, что как-нибудь приспособлюсь.

Когда бы мне ни требовалось принять решение, мне нужно было услышать мнение матери. Я понимала, что мы с ней разные, я была уверена в этом. В конце концов, я была папиной дочкой. Но иногда я чувствовала, что она прожила более осмысленную жизнь. Меня привлекали безопасность и предсказуемость ее продуманных планов. Она была здравомыслящей и принимала здравомыслящие решения. Впрочем, хотя моя мать была наиболее основательной из двух родителей, я по-прежнему внимала словам своего отца, его страсть была заразительной. В последний раз, когда мы разговаривали с отцом, он напомнил мне о том, что нужно дарить любовь и получать ее взамен, и что я не должна зацикливаться на своем будущем. Это был необычный разговор между отцом и дочерью, но потом мы с ним больше никогда так не говорили.

С другой стороны, советы моего отчима были более логичными и обычно облекались в форму письменного упражнения. Если мне нужно было принять решение, он говорил что-нибудь вроде: «Набросай для меня список доводов «за» и «против», принцесса». Как правило, мать стояла у него за спиной и кивала в полном согласии с ним. Перед моим отъездом в Европу он настоял на том, чтобы я составила подробный маршрут, с учетом расписания поездов и прогноза погоды. Это было перебором, но пригодилось.

Отец перед моим отъездом в Европу сказал лишь: «Оторвись по полной программе, душечка, но держись подальше от опиума и кварталов красных фонарей».

В последние годы, при каждом телефонном звонке, отец, называя меня по имени, цитировал Артура Рубинштейна: «Помни, Миа, «Люби жизнь, и жизнь в ответ полюбит тебя». Он был вечным влюбленным и оптимистом; относясь к этому серьезно, он хотел, чтобы я делала то же самое. Я подумала, что они с Уиллом поладили бы друг с другом.

Когда в кафе зазвонил телефон, я стояла за стойкой. Марта схватила трубку и ответила певучим голосом:

– Чудесное утро «У Келли»… О, привет, Лиз, как дела?

Я прислушивалась к тому, как Марта разговаривает с моей матерью. Я стояла к ней спиной, лицом к залу, но ловила каждое слово.

– Да, дорогая, Миа вполне приспособилась… Правда?

Я повернулась и, выбросив руку вперед, беззвучно шевеля губами, спросила Марту:

– Что?

Пожав плечами, она продолжала слушать.

– Я не уверена, Лиз. Впрочем, Миа сейчас здесь, если ты хочешь поговорить с ней. Я лихорадочно затрясла головой, ясно давая понять, что не хочу этого. Удивленно вскинув брови, она передала мне трубку. Я взяла ее, но немного помедлила, прежде чем поднести к уху. После того как Марта исчезла на кухне, я посмотрела на Дженни, до которой все доходило медленно. Рванув к кофемашине, она включила древнее чудовище.

– Ой, привет, мама! – выкрикнула я. – У нас тут полно дел, и я не знаю, расслышу ли я тебя сквозь шум кофемашины, но у меня все отлично, все замечательно! Я перезвоню попозже!

– Хорошо, дорогая, я просто хотела сообщить тебе, что приезжаю на следующей неделе. Одна. Я скучаю по тебе!

– Ладно. Целую.

– Я тоже целую тебя, будь здорова.

Дженни выключила машину, а я тупо смотрела на нее. Она знала – я не хочу, чтобы моя мама узнала о том, что я пригласила Уилла пожить у меня.

– Миа, ты взрослая девочка, а Уилл, кажется, прекрасный парень. Я уверена, в Брауне разнополые студенты спали вместе. Что твоя мама думала об этом?