Рене Карлино - Милая

– Тебе нечего бояться. Ты – мой лучший друг, лучший друг навсегда, так будет вечно. – Склонив голову набок, он улыбнулся.

– Обещаешь?

Улыбка сошла с его лица, и оно стало серьезным.

– Обещаю.

Он не пошевелился, когда я склонилась над ним и чмокнула в щеку. Стоя в дверях, я повернулась, чтобы пожелать ему спокойной ночи, и по выражению его лица поняла, что он прислушивается к Богу. Я подумала, может быть, он впервые понял, как я на самом деле беспокоюсь о нем.

В День благодарения Уиллу пришлось работать. Кажется, бары в отелях не закрываются никогда. Мне показалось странным, что он не бросил работать после того, как вроде бы получил аванс от фирмы, с которой заключил сделку. Когда я спросила его, почему он сразу же не принял все условия, он просто ответил, что в спешке нет никакой необходимости, но я подумала: может, он ждет, что со временем ему предложат что-то получше.

Мы с Джексоном поехали к родителям Дженни в Хобокен[29], где был устроен пир горой. Я чуть не подавилась куском индейки, когда Кэрол, мама Дженни, спросила меня, не собираемся ли мы с Уиллом пожениться.

– Они только друзья, мам, – смеясь, сказала Дженни.

– Ох, а я думала… – с улыбкой пробормотала Кэрол.

После ужина я помогла Кэрол убраться, пока Дженни в неловкой позе сидела на кушетке. Она что-то шептала Тайлеру, когда Кэрол заметила ее состояние.

– Что случилось, Дженни?

– Ничего, просто у меня болит живот.

В комнате стало тихо. Мы с родителями Дженни застыли на месте. Никому не хочется услышать подобное от беременной женщины.

– Это нормально, легкие спазмы на раннем сроке, верно? – обратилась Дженни к матери.

– Думаю, да, но, может, лучше вызвать врача? На всякий случай.

Дженни встала и тут же согнулась пополам.

– Ай! – закричала она и выбежала в ванную комнату.

Я услышала плач, а потом к двери подбежал Тайлер и закричал:

– Открой, детка!

Замок повернулся, и он вошел внутрь, хлопнув за собой дверью. Я не знала, что делать. Я пристально смотрела на родителей Дженни, оба они были бледными и не двигались с места. Я услышала гортанный стон Тайлера, а потом Дженни громко зарыдала. Дверь распахнулась, и он вышел из ванной, неся на руках свою обессиленную жену.

– Нужно отвезти ее в больницу, – задыхаясь, сказал он. В объятиях его длинных рук Дженни была похожа на хрупкого ребенка. Когда я шла вслед за ними по подъездной дорожке, у меня по щекам текли слезы.

Тайлер, Дженни и ее родители вместе уехали в больницу, а я ждала такси, чтобы отвезти Джексона домой. Когда я вошла, Уилл был на кухне. Едва увидев мое лицо, он, подойдя ко мне, с неподдельным участием посмотрел на меня.

– Что случилось, малышка?

Я выдохнула.

– Кажется, у Дженни выкидыш, она сейчас в больнице.

Он прищурился.

– Это ужасно. Мы должны поехать туда.

Я кивнула.

Когда мы собрали вещи, чтобы отправиться в путь, зазвонил телефон. Это была Кэрол, она сказала, что у Дженни в самом деле выкидыш и ее не собираются держать в больнице. Она сказала, что все они измучены и хотят поехать домой, чтобы наконец закончился этот тяжелый день. Я попросила ее сказать Дженни и Тайлеру, что мы любим их и приедем на следующий день.

Утром, когда мы ехали к Дженни и Тайлеру, Уилл остановился у магазина, где мы целых десять минут пререкались по поводу того, что купить. Я выбрала цветы, а Уилл – бутылку «Шардоне» и шоколад.

– Лучше подарить цветы, Уилл, тем более в девять часов утра.

– Это же Дженни. Поверь мне, как раз это ей и надо.

– Ладно, купим то и другое.

Когда мы приехали к Дженни, дверь нам открыл Тайлер. Он выглядел опустошенным. Обняв его, я сказала, что мне очень жаль, а потом пошла к Дженни, лежавшей на кушетке под толстым уютным пледом с пачкой бумажных носовых платков. Вручив ей цветы, я наклонилась, чтобы прижать ее к себе.

– Спасибо, подруга, – низким голосом пробормотала она.

– Мне так жаль.

– Я знаю, – сказала она. Казалось, ей довольно успешно удавалось держать себя в руках.

Вошел Уилл и, ни слова не говоря, поставил на стол вино, положил шоколад и встал перед ней на колени. Бросив быстрый взгляд на угощение, она заглянула ему в глаза и улыбнулась, а потом снова зарыдала, уткнувшись лицом ему в грудь. Обхватив ее руками, он легонько покачивал ее из стороны в сторону, шепча:

– Ш-ш-ш. Все хорошо, ш-ш-ш.

Он был так сердечен и нежен с ней, что она смогла полностью расслабиться, не противясь тому, чтобы он утешал ее. Наблюдая за тем, как ведет себя Уилл, я захотела стать лучше. Мне захотелось стать такой же, как он, – безусловно, признак того, что я по уши влюблена в него.

По дороге домой в такси Уилл не отпускал моей руки.

– Ты был очень ласков с Дженни. Я знаю, они оба любят тебя.

Поднеся мою руку к губам, он нежно поцеловал ее.

– Спасибо, детка. Тебя они тоже любят. – Он как будто погрузился в размышления, а затем сказал: – Моя сестра Регина в течение двух лет пыталась забеременеть, а когда у них с мужем наконец получилось, у нее случилось два выкидыша один за другим. Они были опустошены. В конечном счете у них родилось трое детей, но моя сестра тревожилась за каждую беременность. Такое сильно влияет на женщину. Поэтому, я думаю, мы просто должны помнить об этом, когда дело касается Дженни.

– Ты так добр, – сказала я, сжимая его руку.

– Хочешь, поспим сегодня ночью в моей постели? – спросил он с ухмылкой.

– Даже не мечтай, Уилбер.

Он со смехом пожал плечами.

В канун Рождества мы полетели в Детройт. В плане полетов Уилл был больным на всю голову, поэтому я составила для него плей-лист и купила пушистые носки. Он попытался уговорить меня поцеловать его – мол, только так он сможет успокоить нервы. Я знала, что это уловка. Когда самолет приземлился, он встал, чтобы достать гитару из багажного отделения у нас над головой, и я заметила, что девушка, сидящая напротив нас, пристально разглядывает его. Подмигнув, он одарил ее сексапильной улыбкой, а потом с притворным смущением посмотрел на меня и беззвучно произнес: «Что?» Выйдя из аэропорта, мы направились к краю тротуара и стали ждать, пока его сестра заберет нас.

– Много ли у тебя бывших подружек в Детройте?

– Парочка. Была одна в средней школе… Бренда. Она встречалась со мной для прикрытия. – По его губам промелькнула грустная улыбка. – Да, у нее была интрижка с нашим учителем истории. Я не подозревал об этом. Она была у меня первой и говорила, что я у нее первый, но прекрасно владела своим телом и была не слишком довольна моими навыками, если ты понимаешь, что я имею в виду. – Он ухмыльнулся, а потом его губы растянулись в широкой улыбке. – Летом после окончания школы ей исполнилось восемнадцать лет, и в тот же день она порвала со мной. Думаю, они с учителем теперь женаты. Я был бы совершенно убит горем, если бы уже не встречался с Кейт… которая была очень веселой. Она работала медсестрой и была на десять лет старше меня. Я многому у нее научился. Мы встречались до тех пор, пока я не переехал в Нью-Йорк. Она сейчас замужем, но мы поддерживаем связь. Вот и все, правда. Я встречался с девушками в Нью-Йорке, но ничего серьезного.

– Ты был влюблен в Кейт?

– В некотором смысле да, но мы оба понимали, что ничего не получится. Просто нам было весело вместе. Она говорила, что ей нравятся мои руки, когда я играю на гитаре. Она позволяла мне делать с ней все, что угодно. – Я закатила глаза и в то же время подумала, что Кейт – очень мудрая женщина. – А у тебя? Держу пари, у тебя было полно обожателей в Анн-Арборе.

Я покраснела.

– Вот и нет. Никакого секса вплоть до самого колледжа. В старших классах у меня даже не было бойфренда. Мой первый раз был с одним футболистом из Брауна. После первого же свидания он признался мне в любви, потом лишил меня девственности и перестал звонить.

– Парни – кретины, Миа, держись от них подальше. – Он обнял меня за плечи, чтобы согреть, пока мы ждали машину.

Рейна, сестра Уилла, подъехала на минивэне цвета зеленой мяты. Опустив стекло у пассажирского сиденья, она закричала:

– Привет, бро!

Уилл в ответ показал ей знак мира, подняв два пальца в виде буквы V. Я бы сказала, что она была оригиналкой. На ней была толстовка с Микки-Маусом и джинсы, а прическа представляла собой спутанный пучок кудряшек, выбившихся из высоко завязанного конского хвоста. Единственное, чем она была похожа на Уилла, – темные, глубоко посаженные глаза. Протянув руку, она пожала мою, и я прыгнула на заднее сиденье.

– Привет, Миа! Мы так рады наконец познакомиться с подружкой Уилла. – Кивнув, я улыбнулась ей, а потом повернулась и с недовольным видом посмотрела на Уилла, загружавшего наш багаж. Пожав плечами, он произнес, беззвучно шевеля губами: «Смирись».

Я втиснулась между двумя маленькими детьми и наклонилась вперед.

– Спасибо, Рейна, я рада, что приехала. – Я сидела между красивыми рыжеволосыми веснушчатыми мальчиком и девочкой. Им, видимо, было года по четыре, и они сидели пристегнутыми в специальных детских креслах. – Меня зовут Миа, а тебя? – спросила я девочку.

– Мэдди.

– А кто этот парень? Твой брат?

– Нет… Я его не знаю, – категорически ответила она.

В разговор вступила Рейна:

– Да, они двойняшки. Это Конрад.

Я повернулась к Конраду. Он улыбнулся и тихо пробормотал зловещим голосом:

– Привет.

Я снова посмотрела на Мэдди и наклонилась к ней.

– Ты мне нравишься, – прошептала я.

– Ты мне тоже нравишься, – сказала она. – Давай дружить.

– Обязательно.

Прыгнув на пассажирское место, Уилл обернулся.

– Привет, Веснушка. Привет, Бам-Бам, как дела?

– Привет, дядя Уилл, – сказала Мэдди.

Конрад, увидев лицо Уилла, начал хихикать.

Мы поехали к дому родителей Уилла, расположенному в небольшом пригороде Детройта. После того как дети разъехались, они сменили «дерьмовую дыру с шестью спальнями», как отзывался о родном доме Уилл, на скромный типовой дом, где спален было всего три. Первое, что бросилось мне в глаза, когда мы подъехали, – огромное количество рождественского декора по всему заснеженному двору. Подъездная дорожка была заставлена машинами, поэтому мы, припарковавшись на пять домов дальше, покатили вещи по улице на тележке, в то время как Рейна тащила своих двойняшек. Когда мы подошли к парадной двери, навстречу, приветствуя нас, стали выходить люди. Повернувшись ко мне, Уилл вскинул брови: