Анастасия Логинова - Милая Шарлотта

- Вы как будто назло мне все делаете! - чувствуя, как подступают слезы, произнесла Шарлотта. - Позвольте мне уехать, прошу, а вы оставайтесь…

Это сыграло роль. Шарль оставил коня, и эта суровость во взгляде, изводящая Шарлотту, вдруг отступила: он посмотрел на нее с нежностью, почти как раньше. Обойдя коня, Шарль приблизился к ней и собирался что-то сказать - но в этот момент оба затихли, потому что с улицы донесся развязанный женский смех. В то же мгновение двери конюшни распахнулась, и ввалились, абсолютно недвусмысленно обнимаясь, Ирен и герцог де Монтевиль.

- Тише, Ирен, я вас умоляю! - приглушенно смеялся в ответ герцог. - Обещайте, что немедленно возьмете вашу лошадь и уедете. Вам и приезжать-то вчера было не нужно.

- Вы недовольны, что я приехала? - изумилась Ирен.

- Очень доволен, но… ах, какая же вы! - и, прижав ее к грязной стене конюшни, принялся с упоением целовать.

Оба они были так заняты друг другом, что не замечали посторонних. Шарлотта же прикрыла рот ладошкой, поражаясь их наглости и самонадеянности.

- Боже… Филипп, что здесь происходит?! - Шарль, который стоял рядом и был поражен не меньше, молчать, в отличие от Шарлотты, был не намерен.

Герцог, отскочив как ошпаренный, выглядел совершенно растерянным и стирал с лица краску для губ, которую использовала Ирен. Он встревожено переводил взгляд с Шарля на Шарлотту и первым делом вымолвил:

- Умоляю вас… только не говорите ничего Жизель!

- И вы еще смеете об этом просить! - не выдержала Шарлотта и вопросительно посмотрела на Шарля, ожидая, что тот поддержит ее.

Шарль, совершенно растерянный, только спросил:

- Филипп, у вас роман с этой женщиной? - уточнил он, будто это было не очевидно.

- Да, но я люблю, всем сердцем люблю Жизель. Умоляю вас, только не говорите ей ничего!

Ирен, молча поправляющая платье, возмущенно цокнула языком и молвила:

- Что ж, я, пожалуй, оставлю вас, господа, - и вывела под уздцы не расседланную лошадь, очевидно свою.

Нервно оглянувшись на нее, герцог зашептал, обращаясь к Шарлю:

- Шарль, вы должны понять меня, вы же тоже мужчина…

Шарлотте вдруг показалось, что Шарль и впрямь засомневался. Так она и знала - все они одинаковые! Вспыхнув, Шарлотта заявила:

- С меня хватит! Я сегодня же расскажу все герцогине, чего бы это мне не стоило! Как же вы мне отвратительны… оба!

И, подобрав юбки, убежала.

Шарлотта уже не думала, что все же идет на поводу у де Тресси. Не думала и о том, какие страдания это принесет герцогине. Уж лучше снести эти страдания один раз, чем годами слушать ложь!

Было раннее утро, за окнами едва рассвело, и герцогиня, должно быть, еще не покинула свои покои. Потому Шарлотта прямиком отправилась к ее комнатам, не зная пока, как поведет разговор.

К счастью, Жизель уже проснулась и сидела в пеньюаре подле зеркала, пока камеристка причесывала ей волосы:

- О, Шарлотта, как вы рано встаете! Как спалось?

У нее было такое хорошее настроение, что говорить об измене мужа сейчас было бы слишком жестоко. Но Шарлотта, присаживаясь в кресло рядом с ней, уже твердо решила, что скажет все - сейчас, не выходя из этой комнаты. Пусть даже Жизель не поверит ей или возненавидит после этого.

- Жизель, дорогая, - улыбнулась Шарлотта, - мы могли бы поговорить наедине? Это очень важно.

И указала взглядом на камеристку.

Герцогиня, заражаясь волнением Шарлотты, тут же отослала ее и всецело обратила внимание на подругу:

- Что случилось? У вас какие-то неприятности, Шарлотта?

- Нет, у меня все хорошо… Жизель, ответьте мне, вы любите вашего мужа?

- Почему вы спрашиваете? - заволновалась та еще больше и, повернувшись к зеркалу, начала с преувеличенной тщательностью подкалывать волосы. - Разумеется, я безмерно люблю Филиппа. В нем вся моя жизнь.

Шарлотта кивнула. Сказать правду будет, очевидно, еще труднее, чем она думала. Но отступать теперь уж нельзя!

И в этот момент в дверь постучали, окончательно сбив Шарлотту с мысли.

- Войдите! - крикнула Жизель.

Шарль был даже рад, что Шарлотта убежала, оставив их с Филиппом наедине: стоит ли говорить, что ему было ужасно неловко обсуждать подобные темы при ней.

- Филипп, я вас не понимаю, - заговорил он, - после всех несчастий, которые выпали на долю герцогини, вы - единственный человек, которому она доверяет - так поступаете с ней!

- Не учите меня жизни, Шарль! - мрачно огрызнулся герцог. - Вы сами-то не слишком примерный муж.

Шарль еще больше сник. Если опустить детали, то, по сути, он действительно мало чем отличался от герцога: будучи женатым человеком, мечтал о другой. Так герцог хотя бы заботился о том, чтобы Жизель ничего не узнала - Шарлю же по большому счету было все равно, что думает и чувствует Жоржетта.

Что более безнравственно - еще вопрос.

И все же вслух он сказал:

- Что ж, Ваша Светлость, боюсь, мой визит затянулся.

- Шарль, Шарль!… - сморщился, явно коря себя за последние слова Филипп, - простите меня, я знаю, что мои поступки отвратительны. Я сам себе противен! Но Жизель… если бы только она всегда была такой, как вчера за ужином, например, - Шарль вопросительно посмотрел на него, не понимая, что он имеет в виду. Но герцог уже снова жалел о своих словах: - Боже мой, теперь я обвиняю ее! Нет, это я один во всем виноват, я ужасный человек! Но Жизель не должна страдать! Умоляю вас, убедите баронессу ничего ей не говорить - хотя бы пока. Меня Шарлотта не послушает точно!

Он держал Шарля за плечо и смотрел умоляюще. Шарль и сам чувствовал, что нельзя допустить, чтобы Шарлотта вот так вывалила это все на герцогиню - как ни осуждал он сейчас Филиппа, но чувствовал, что нужно дать ему возможность исправить все самому.

Шарль отчего-то был уверен, что все исправить еще можно.

Ответив герцогу только мрачным взглядом, он спешно покинул конюшню.

Как сказала встреченная в коридоре горничная, герцогиня уже проснулась, но еще не покинула своих комнат и принимала сейчас Шарлотту. Еще больше Шарль уверился, что нужно ее остановить, пока она не натворила бед! Почти бегом добравшись до комнат герцогини, Шарль немедленно постучал:

- Войдите! - раздался голос Жизель, и Шарль толкнул дверь.

Так и есть: Шарлотта сидела в кресле, чрезвычайно встревоженная, а герцогиня у зеркала, в одном пеньюаре. Шарль знал, что при Дворе считалось вполне нормальным принимать посетителей, даже мужчин, в подобном виде по утрам, но все равно смутился и поспешно отвел взгляд.

- Доброе утро, дамы… Прошу прощения, но я узнал, что баронесса здесь, а мне необходимо срочно с ней поговорить.

- Так срочно, что это не подождет до завтрака? - улыбнулась Жизель.

- Да, дело огромной важности!

Шарль смотрел на Шарлотту, герцогиня тоже перевела на нее взгляд - сама же Шарлотта с неприкрытой ненавистью глядела на Шарля и, по-видимому, не могла выдумать повод для отказа.

- Простите, Жизель, я быстро, - сказала она.

Шарлотта все же встала и вышла.

- Ну? - требовательно спросила она, закрыв за собою дверь, - и что же за дело огромной важности?

Шарль прислонился спиной к стене и тяжело вздохнул:

- Я прошу вас, - сказал он, - я вас умоляю, проявите благоразумие, не говорите ничего герцогине.

- Это и есть то самое важно дело? - хмыкнула Шарлотта. - Я даже не удивлена, сударь, что вы поддержали вашего… друга.

- Поймите, Шарлотта, сейчас я выступаю не в интересах герцога, а в интересах мадам де Монтевиль. Ей будет больно услышать такое о муже.

- Да что вы знаете о боли!

- Знаю, не меньше вашего! Шарлотта, вы что снова хотите обсудить наши отношения?

- Ничего я не хочу! Я просто расскажу все герцогине, я уже решила!

И она, одарив на прощание Шарля уничижительным взглядом, вернулась в покои герцогини.

Де Руан, ужасно злясь на себя, тут же постучал снова.

- Войдите! - пропела герцогиня.

- Ваша Светлость, - милейше улыбался Шарль, - мне придется похитить баронессу еще раз. Очень важное дело…

- Это уже неприлично, мсье де Руан! Вы не даете нам поговорить, - заявила Жизель, однако, по мелькнувшей на ее лице улыбке было понятно, что ситуация ее забавляет. - Две минуты и не более.

Шарлотте ничего не оставалось, как подняться с ужасной неохотой и выйти за дверь. На Шарля она глядела уже с неприкрытой ненавистью:

- Сударь, неужели я не вполне ясно сказала, что не намерена выполнить вашу просьбу?

- Достаточно ясно, сударыня.

- Тогда что вы желаете мне сказать?!

- Ничего, - отозвался он и перевел тяжелый взгляд на Шарлотту, - однако знайте, что если вы сейчас вернетесь в комнату, я не замедлю вызвать вас снова. Я не позволю вам остаться с герцогиней наедине, понимаете?

Та прищурилась и дерзко улыбнулась:

- Значит, так, да? Вы решили действовать измором!

- Вы не оставляете мне выбора, сударыня.

С полминуты они стояли в полутьме коридора и глядели друг на друга вовсе недружелюбным взглядом. Шарль понимал, что своими же руками топит их с Шарлоттой отношения, и после возродить между ними даже дружбу, не говоря уже о чем-то большем, будет невозможно. А, главное, ради чего он это делает? Ради герцога? Но инстинктивно он чувствовал, что поступает правильно и противиться этому не мог.

Молчание у двери герцогини было нарушено возвращением камеристки:

- В столовой уже подают завтрак, - нерешительно сказала женщина, - Ее Светлости надобно одеться…

И проскользнула между Шарлем и Шарлоттой за дверь.

- Тогда я скажу все герцогине во всеуслышание - прямо за завтраком! - заявила Шарлотта, когда дверь за камеристкой закрылась. - Я не стану никого покрывать, слышите!

- Вы не посмеете… - произнес Шарль с сомнением.

- Желаете проверить?! - На прощание Шарлотта хмыкнула и удалилась, гордо держа голову.