Валери Боумен - Милая обманщица

Не так все должно было сложиться. Это ответ на ее мольбы или начало худшего из кошмаров? Пен брошена? Ужасно. Это известие станет шоком для ее родителей. А как отреагирует сама кузина? Ее сердце не будет разбито – это Касс знала точно. И все же Пен наверняка не понравится оказаться брошенной мужчиной, которого она семь лет ждала с войны. Кроме того, подобное поведение совершенно не в духе Джулиана. Ведь он серьезный, верный и до безобразия надежный. Он бы никогда не причинил боли ближнему и уж конечно не отступился бы от своего слова. Что-то случилось с ним за последние несколько месяцев. Он изменился. Касс чувствовала это по тону его писем. Но она и представить себе не могла, что все обернется подобным образом.

Сделав признание, Джулиан поспешно извинился и вернулся в дом. Возможно, он счел, что сказал Пэйшенс Банбери слишком много. И почему сообщил такое едва знакомой женщине, а не Касс? Ведь в своих письмах он даже не намекнул ни о чем подобном.

А новость о Дональде? Немыслимо, невероятно. Дональд во Франции? Зачем графу туда отправляться? Джулиан сказал, что по парламентским делам. Но какой в этом смысл? Сердце Касс сжалось от боли при воспоминании о выражении лица Джулиана, когда тот произнес: «Если он не вернется… я не смогу…» Она точно знала, что Джулиан имел в виду, хотя он никогда не писал ей об этом. Джулиан считал себя нежеланным сыном и полагал, что недостоин носить титул графа. Касс знала, что он чувствует, ибо в своей семье играла похожую роль. Старший брат Оуэн – наследник, а она – всего лишь никчемная женщина, предназначение которой состояло в том, чтобы подыскать себе подходящего мужа и обеспечить родство с еще одним титулованным семейством. Кассандре хотелось протянуть руку, погладить Джулиана по волосам, утешить его и убедить в том, что как бы там ни было, он сможет стать гордостью семьи. Но Пэйшенс Банбери не могла знать о его самых сокровенных страхах. Зато это знала Кассандра Монро. Касс поспешно подошла к письменному столу, взяла перо и бумагу. Она напишет Джулиану письмо. Сейчас же.

Джулиан мысленно сосчитал до тридцати. Именно столько раз он отжался от пола. Физические упражнения всегда помогали очищать разум от ненужных мыслей. Джулиан взял за правило отжиматься всякий раз перед боем и теперь, вернувшись в Англию, не изменил привычке. Только теперь он выполнял эти упражнения, глядя на декорированные дорогими тканями стены и лежа на мягких коврах вместо холодной, покрытой жидкой грязью земли. Но Джулиану было все равно, где отжиматься, лишь бы это помогло прочистить сознание.

Почему он раскрыл Пэйшенс Банбери свою тайну? Ведь он был с ней почти не знаком. Однако что-то в этой девушке заставляло его чувствовать себя спокойно и умиротворенно. Как если бы он наконец оказался дома. Эта мысль казалась Джулиану нелепой, но он ничего не мог с собой поделать. В спокойствии и непритязательности мисс Банбери было нечто такое, что затмевало ее несомненную красоту. Джулиан чувствовал, что может рассказать ей что угодно. Совсем как… Кассандре.

Сорок. Джулиан продолжал считать. Дыхание вырывалось из его груди все прерывистее, а мышцы рук горели от напряжения. Обычно он с благодарностью принимал боль, и сегодняшняя ночь не стала исключением. Ему потребовалось несколько недель, чтобы вернуть рукам силу и вновь обрести способность отжиматься. Джулиан заскрежетал зубами. Теперь ему оставалось лишь надеяться, что Пэйшенс сдержит слово и не расскажет о его намерениях Пенелопе. Ведь Пен – ее подруга, и Пэйшенс наверняка захочется ей все рассказать. Но она дала слово, и что-то заставляло Джулиана верить, что она его не нарушит. Впрочем, это не имело никакого значения. Ведь он сам расскажет все Пенелопе, едва та переступит порог этого дома или как только ему представится возможность с ней увидеться.

Джулиана тревожило еще кое-что. Слишком уж неподходящий момент он выбрал, чтобы рассказывать о своих намерениях мисс Банбери. Ведь Пэйшенс саму недавно бросил жених, и его признание могло вновь пробудить в ее душе боль воспоминаний. Правда, Пэйшенс сказала, что она в порядке, но Джулиан знал: чтобы залечить такую рану, требуется время. А о ранах ему было известно все. Раз Пенелопа написала ему о несостоявшейся помолвке мисс Банбери, значит, на самом деле все было довольно серьезно. Да, не стоило ему обсуждать свои намерения с Пэйшенс Банбери. И на то были и другие причины.

Пятьдесят. Джулиан застонал и в изнеможении упал на пол. Перевернулся на спину и потер лицо. Что он за человек? Когда-то Свифт был готов скорее расстаться с жизнью, нежели совершить неблагородный поступок. А теперь намеревался бросить собственную невесту.

Жизнь – вот что его изменило. Лежа на пропитанной кровью земле Ватерлоо, он узнал цену жизни и никогда ее не забудет.

Раздался стук в дверь, и Джулиан на мгновение замер. Потом поднялся с пола, подошел к двери и распахнул ее.

На пороге стоял лакей, держащий в руке серебряный поднос с двумя письмами.

– Прошу прощения, что побеспокоил вас, капитан, но эти письма пришли сегодня вечером.

Джулиан поблагодарил слугу, опустив ему в ладонь монету, и тот откланялся. Узнав на одном из писем размашистый почерк Дерека, Джулиан поспешно сломал печать и затаил дыхание.

Джулиан медленно выдохнул. Вполне в духе Ханта подписывать письма собственным именем, а не титулом. Сколько еще пройдет времени, прежде чем его друг свыкнется с мыслью, что он теперь герцог? Джулиан улыбнулся. Он и сам воспринимал Дерека как Ханта. А как скоро он сам начнет воспринимать друга как герцога Кларингтона?

Свифт еще раз пробежал по строчкам – лучшего он и не мог ожидать. Хант ни за что не выпустит ниточку, оказавшуюся у него в руках. Но черт возьми! Джулиан не должен находиться здесь, в сельской глубинке, наслаждаясь приятным обществом, в то время как Дональд и Рейф терпят неизвестно какие лишения во Франции. Если они все еще живы, их наверняка подвергают мучениям.

Джулиан смял письмо и бросил его в камин. На войне такого рода корреспонденция уничтожается немедленно.

Но постойте! Сейчас он не на войне.

И все же для него война не закончится до тех пор, пока Дональд и Рейф в опасности. Нужно как можно скорее положить конец этой нелепости, именуемой помолвкой, и отправиться во Францию на помощь друзьям. Промедление подобно смерти. Поэтому Джулиану необходимо немедленно встретиться с Пенелопой Монро.

Он переключил внимание на второе письмо, о котором едва не забыл, погруженный в размышления. Взглянув на подпись, он с шумом втянул носом воздух. Письмо было от Кассандры.

На следующее утро Джейн уже поджидала Гаррета Апплтона в зеленой гостиной. Его дом не поражал воображение так, как поместье Оулдриджа, наследником которого являлся Гаррет, и все же он был довольно большим и удобным и располагался всего в нескольких милях от Оулдридж-холла. Джейн оставила служанку и кучера на улице, ибо собиралась побеседовать с Апплтоном без лишних свидетелей.

Джейн огляделась. Апплтон еще не пришел. Он заставлял ее ждать. Сомнений в этом не оставалось. И как ее угораздило попасть в расставленные Люси сети? Джейн покачала головой. Люси умела убеждать. Едва только у нее возникала какая-нибудь идея, она тотчас же начинала претворять ее в жизнь, а подруги, сами того не замечая, становились частью тщательно спланированного действа. И это поражало.

Но на этот раз Джейн беспокоилась по-настоящему. Она боялась, что задуманная Люси авантюра не пройдет для Касс бесследно, оставив на ее сердце шрамы. Слишком уж был вероятен неблагоприятный исход этой затеи, и Джейн сомневалась, что Люси приняла это во внимание.

А пока она могла лишь внести свою посильную лепту. Именно потому и оказалась сейчас в доме Апплтона. Ей предстояло убедить Гаррета, что в сложившейся ситуации у него только два пути: либо остаться в стороне, либо подыграть. И Джейн намеревалась добиться своего, чего бы ей это ни стоило.

Она подошла к стене и сдвинула очки на кончик носа, чтобы получше рассмотреть один из висевших на ней портретов. Хм. Апплтон. В возрасте примерно двадцати лет. Красивый парень, не могла не признать Джейн, хотя всегда доводил ее до сумасшествия. Джейн отвернулась. Менее всего ей хотелось сейчас думать о внешности Апплтона.

Она уселась на стоящий в центре гостиной диван, достала из сумочки книгу и приготовилась читать. Апплтон наверняка отпустил бы какую-нибудь остроту, обнаружив, что заставляет ее нервничать в ожидании. Но если у нее с собой была книга – а Джейн всегда носила в сумочке какую-нибудь книгу, – ей было все равно, кого и где ждать.

А ждать пришлось недолго. Не прошло и пяти минут, как в гостиную неторопливо вошел Апплтон. Сунув руки в карманы, он беспечно насвистывал какую-то мелодию, словно ничто его не волновало на всем белом свете. Плохо. Он мог бы быть очаровательным джентльменом, если бы не был настолько… Апплтоном.

Джейн подняла голову и захлопнула книгу. На лице Апплтона застыла его фирменная небрежная улыбка.

– А, мисс Лаундз. Чему обязан удовольствием видеть вас?

Джейн устремила на хозяина дома многострадальный взгляд.

– Удовольствием? В самом деле?

Апплтон пожал плечами.

– А вы предпочли бы услышать из моих уст какую-нибудь грубость?

Джейн осторожно посмотрела на Апплтона. При виде его ей всегда хотелось заскрежетать зубами. Он был слишком самоуверен и неизменно подтрунивал над ее образом жизни и любовью к чтению. Но и Джейн не оставалась в долгу, высмеивая сомнительные успехи Апплтона за карточным столом и его пристрастие к крепким спиртным напиткам и женскому обществу. Однако глядя на него сейчас, даже она не могла не признать, что портрет не лгал. Апплтон был весьма красив – высокий, широкоплечий, с кудрями оттенка красного дерева и глазами цвета ореховой скорлупы, которые становились темно-зелеными, когда что-то привлекало его внимание. Да, Апплтон был настоящим красавцем, и это еще больше затрудняло общение с ним. Тьфу ты! Второй раз за сегодняшний день Джейн задумалась о внешности Апплтона. Она недовольно покачала головой.