нибудь безумный поступок и выиграю тем самым спор с Перовой. В результате,

убью двух зайцев. А потом преспокойненько съеду от мамы на съемную квартиру,

как и мечтала. Буду учиться в мастерской Марининой и жить самостоятельно, не

завися ни от кого.

И все же на душе скребли кошки. Препаршивые ощущения.

- Ну что, - вскинула я брови, доставая учебники и тетрадки, - с чего начнем?

- С начала, - улыбнулся Арсений Валерьевич и протянул мне листок бумаги. -

Здесь все, что вы должны знать на зубок. Правила и прочее. Срок - два месяца. А

пока перейдем к литературе. Что из произведений классиков вам особенно

нравится?

- Ничего, - ответила я просто.

Глаза учителя слегка расширились.

- Совсем?

- Совсем.

- Ладно. - Арсений Валерьевич вынул какую-то книгу из ящика и открыл ее на

месте, где была заложена веточка какого-то засушенного растения.

Хм. Да наш учитель романтик. Или гей...

- Подарок девушки, - пояснил он с грустной улыбкой, видимо уловив мое

замешательство.

- Понятно.

Значит, не гей. Хоть это выяснили.

- Она умерла, - сглотнув, произнес он и протянул мне книгу.

Я вздрогнула. Книга с глухим стуком плюхнулась на парту. Я встретила взгляд

учителя и вдруг осознала, насколько нелегко ему далось это признание. Неужели...

неужели он чувствует то же, что и я?

- Она болела? - тихо спросила я.

- Рак, - без каких-либо эмоций произнес он.

- И когда это произошло?

- Семь лет назад... - Учитель горько усмехнулся. - Я до последнего верил, что она

выживет. Казалось, я боролся за нее... и вместо нее. Ей на тот момент было уже все

равно.

Он говорил отрешенно, без каких-либо признаков раздражения или злости. Мне

бы его самообладание. При малейшем упоминании о смерти отца я приходила в

бешенство. Мне хотелось заткнуть всем рты, чтобы не слышать. И вырвать из

груди сердце, чтобы не чувствовать...

- Простите...

Рыдания подступили к горлу, и я сглотнула, закусив губу. Затем, не выдержав,

сорвалась с места и выбежала из кабинета. Прислонилась к стене, спрятала лицо в

ладонях. Лишь усилием воли мне удалось сдержаться и не заплакать. Я не могу... Я

обещала...

- Мила... - рука учителя приятной тяжестью легла на плечо. - Я не хотел...

бередить ваши раны.

Я отняла руки от лица, встретила его полный боли взгляд, не удержавшись,

спросила:

- А ваша рана... она уже зажила?

Арсений Валерьевич тяжело вздохнул.

- Боюсь, Мила, такие раны не заживают. Я просто живу с этим и все.

- Но как? Ведь это так... больно?

- То, что не убивает нас, делает нас сильнее. Фридрих Ницше, - добавил он с

улыбкой в ответ на мои сдвинутые брови. - Мне помогают книги, музыка...

Классическая музыка, - вновь улыбнулся учитель, наблюдая за тем, как я

скривилась. - В какой-то момент понимаешь, что ты не один со своим горем.

Миллионы людей теряют кого-то и чувствуют тоже самое, что и ты. Это... не

утешает, нет. Просто пропадает ощущение... своей уникальности, зацикленности

на себе.

- Вы считаете, что я... эгоистка?

- Мы все эгоисты - в той или иной мере. Горе же порой способствует нашей

обособленности от других, толкает к одиночеству, злобе. Но мы не одни, Мила... -

Внезапно его глаза засверкали, словно он что-то задумал. - Знаете, что... На

следующей неделе мы съездим с вами кое-куда. Это будет частью вашего обучения.

Хорошо?

- Хорошо.

Я была заинтригована.

Я зубрила на перемене очередное задание Арсения Валерьевича, когда

почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Подняв голову от учебника, я

увидела наблюдающего за мной Артема. Он прямо-таки пожирал меня глаз. Все

внутри затрепетало, сердце болезненно сжалось. Я опустила голову, боясь, что он

заметит мое волнение и примет это на свой счет. Предательство со стороны

собственных чувств и тела раздражало.

- Ну как дела, несравненная моя? - оперся он бедром о подоконник, в нескольких

сантиметрах от меня.

- Все окей! - бодро ответила я, по-прежнему не поднимая на него глаз. - Ты как?

Цветешь и пахнешь?

- А ты думала, что я буду убиваться по тебе бесконечно?

- Что ты! - скривилась я. - И в мыслях не было.

В следующую секунду Темный вырвал у меня учебник и, схватив за руку, резко

притянул к себе.

- Тогда что за слухи ты распускаешь о нас? - зло процедил он сквозь зубы. -

Захотелось поиграть на моих нервах?

Я вперила в него немигающий взгляд.

- Что за бред? Зачем мне это?

- Вот ты и скажи мне, зачем делаешь вид, что безразлична ко мне, а сама... - он

сделал паузу и провел тыльной стороной ладони по моей щеке, от этого

прикосновения я вздрогнула и задрожала, - а сама, - продолжил он насмешливо, -

трепещешь стоит мне дотронуться до тебя?

Ну и самомнение!

- Слушай, Темный! - выдернула я локоть, отступив назад. - Мне все равно, что ты

там напридумывал в своих фантазиях. Мне по-прежнему плевать на тебя. И не

смей больше прикасаться ко мне. Понял?

- Мила, ты ври да не завирайся. - Он вновь притянул меня ближе и, едва касаясь

губами виска, хрипло произнес: - Твои губы произносят одно, а в глазах так и

плещется море страсти... Я ведь хорошо помню этот взгляд... не раз терял голову

из-за него... Ты уверена, что... ничего не чувствуешь ко мне? Ну же, Милка, будь

честна с самой собой...

Черт! Убить готова этого самовлюбленного мерзавца! Знает, подлец, какую силу

имеет этот его низкий, сексуальный голос, сильные, но такие нежные руки, в этот

самый момент ласкающие мою спину под джинсовой курткой. И когда он только

успел?.. Черт бы побрал этого засранца!

- Темный, не будь таким наивным, - хрипло произнесла я, его губы были совсем

близко. Я сделала попытку отвернуться. - Ты бесспорно неотразим, и сам об этом

прекрасно знаешь, но позволь другим девушкам или женщинам - не знаю, кого ты

там больше предпочитаешь - любоваться на эту неземную красоту. Я ею сыта по

горло. И оставь меня пожалуйста в покое. Мне учиться нужно.

Его взгляд стал ледяным, на скулах заходили желваки.

- Что-то ты стала много учиться, Милка. Может учитель приглянулся? Потянуло

на старичков, да?

- А если и так, тебе какое до этого дело? Я в твою личную жизнь нос не сую, так

что и ты не лезь в мою. Темный, у тебя гордость есть, а? Что именно в моих словах

тебе не понятно? Между нами все кончено. Я... я устала от тебя!

- Устала? - прорычал он, приблизив в плотную свое перекошенное яростью лицо. -

Значит, я тебя не устраиваю, да? А этот педик литературный - то, что надо? Или он

лишь очередная жертва ненасытной Милы?

- Да пошел ты! - в ответ процедила я и, не выдержав, замахнулась, чтобы залепить

ему пощечину, но Темный ловко перехватил мою руку и, заведя ее мне за спину,

практически прижался к моему телу своим. Какое-то время он свирепо дышал мне

в лицо, я сглотнула и попыталась отвернуться, но он взял меня за подбородок и

резко впился в мои губы жестким поцелуем. Я застонала от боли, и в следующую

секунду его хватка ослабла, а губы стали нежными и опьяняющими.

- Темный... - выдохнула я. - Темный, прошу тебя...

- Не проси, Мила... - прошептал он мне в шею, покрывая ее поцелуями. - Дай мне

напиться тобою до дна...

Я закусила губу, не веря, что это происходит со мной, а я не в силах противостоять

охватившему нас обоих желанию. Но если я не воспротивлюсь натиску Темного,

этот омут вновь поглотит меня. А во второй раз я вряд ли смогу вырваться из него.

Слишком болезненным был для меня наш разрыв, чтобы вновь возвращаться к

этому. Я не хочу... не могу... Ведь это все временно. Темный не умеет любить. Им

движет страсть, стремление обладать, стать победителем в этой борьбе, а потом он

уйдет... И я вновь останусь одна, не имея возможности даже оплакать свою

растоптанную любовь и разбитые мечты.

Нет, я не могу допустить этого!

Я сделала глубокий вдох и что есть сил оттолкнула Темного от себя, так что тот,

покачнувшись, с трудом удержался на ногах. В глазах, прежде полных желания и

страсти, я увидела сначала изумление, затем они почернели от ярости.

- Ты хорошо подумала? - прорычал он, схватив меня за локоть. - Вечно бегать я за

тобой не буду.

- Обойдусь, - я вырвала руку и сделала шаг назад. - Надеюсь, это все? Больше я

тебя не увижу?

- А ты так этого хочешь? - с горькой усмешкой произнес Темный.