— Твой брат знает? — озабоченно спросила Стейси.

— Нет, и слава Богу! Он бы такое устроил!.. К тому же его жена Сара вот-вот родит первенца, а у нее слабое здоровье. Не хватало еще морочить им голову моими проблемами!

Стейси крепче сжала руку подруги.

— Анна, мне так жаль... Я могу тебе чем-то помочь?

Испытующий взгляд черных глаз Анны встретился со взглядом Стейси.

— Вот если бы смогла вместо меня съездить во Францию... Просто всего два дня побыть мной...

— Что?! — Стейси отдернула руку и уставилась на подругу, не веря собственным ушам. — Ты смеешься?!

— Ты единственная, кто мог бы это сделать, — быстро заговорила Анна. — Ты очень похожа на меня и хорошо говоришь по-французски. Французские родственники много лет меня не видели, правда, не так давно мы встречались на похоронах моих родителей, но в тот день мое лицо трудно было узнать: оно распухло от слез. — Анна придвинулась ближе. — Если ты сделаешь это для меня, Стейси, я оплачу операцию Джеки, помогу отремонтировать дом и найду постоянную сиделку для твоей бабушки.

Стейси вскочила, ее лицо запылало от негодования.

— Да ни за что! Есть вещи, которые нельзя купить за деньги!

Анна догнала подругу уже на улице.

— Пожалуйста, не злись. Я этого просто не вынесу. — Она снова тяжело вздохнула. — Понимаешь, я давно уже ломаю голову, как помочь вам с Джеки, но знаю, что ты никогда не примешь от меня денег. Мне просто больно смотреть, как мучается твоя мама. Да и ты сама целыми днями работаешь на износ, пытаясь помочь и ей, и бабушке. Смотри на мое предложение как на равноценный обмен. Тебе нужны деньги, а у меня их куры не клюют. Все, что я прошу, — провести два-три дня на вилле «Трамбле ле Руа» в качестве Анны Ричардс. Я обеспечу тебя одеждой и всем необходимым. Когда вернешься, я попрошу брата прислать к тебе рабочих, а сама сразу же отвезу твою мать в больницу.

Стейси, смятенная, отказала наотрез, но Анна получила неожиданную поддержку со стороны Джеки Уилкинс. Выслушав ее грустную историю, Джеки, вместо того чтобы поддержать собственную дочь, напомнила Стейси, что не так много времени прошло с тех пор, как она жаловалась на скучную жизнь.

— Это было бы забавно, — задумчиво заметила Джеки. — На твоем месте, дорогая, я бы с радостью помогла подруге. Такое увлекательное приключение!

— И весьма выгодная сделка для Анны, — ядовито прибавила Стейси.

Джеки растерянно заморгала, Анна бросилась к ней и обняла, возмущенно взглянув на подругу.

— Как ты можешь говорить в таком тоне с матерью?! Даже если ты и права — что с того? Ты должна быть благодарна Богу, что у тебя есть мать! Должна трепетать от радости, если у тебя появилась возможность что-то для нее сделать!

Анна вдруг разрыдалась, уткнувшись лицом в плечо Джеки. Стейси почувствовала себя чудовищем, когда мать обняла Анну и усадила на диван, позволяя ей вволю поплакать. Наконец Анна успокоилась, вытерла глаза и, все еще всхлипывая, стала извиняться за то, что не смогла сдержаться.

— Простите мне эту дурацкую сцену. Просто нервы шалят. Ты права, Стейси, затея и впрямь ужасно глупая. Забудем об этом. — Она повернулась к Джеки. — Понимаете, я к вам обеим так привязалась. Позвольте мне оплатить операцию и ремонт дома! Пожалуйста! Честное слово, я не стану больше ставить никаких условий. Кроме одного: разрешите мне иногда навещать вас.

— А твой брат не будет против того, чтобы его рабочие трудились на стороне? — сухо осведомилась Стейси.

— Ни в коем случае! Я ведь присматриваю за работой отелей, пока он присматривает за Сарой, так что Саймон у меня в долгу.

После позорного возвращения из Франции Анна долго работала в «Мэри Инглэнде», роскошном отеле, принадлежащем Ричардсам. Разъяренный письмом тещи, Дейвид Ричардс сперва отправил дочь работать на кухне, а дальше она уже сама поднималась по служебной лестнице. В конце концов отец послал ее на курсы менеджеров, и там Анна нашла себя.

— Анна, — мягко сказала Джеки, — почему твоя бабушка так долго не звала тебя в гости?

— Потому что я упорно не желала раскаяться в содеянном, — ответила Анна, кусая губы. — К тому же после позорного изгнания я и помыслить не могла вернуться. Потом я, конечно, раскаялась, но тогда уже поздно было просить прощения. Какая же я была дура!

Вдруг раздался звон колокольчика из комнаты миссис Ласт, и Стейси вскочила.

— Сиди, мама, я сама!

Грейс Ласт, как всегда, желала видеть Джеки, но Стейси объяснила ей, что мать устала. Она помогла старушке сесть, подала книгу и очки, достала лекарства и поставила чашку с питьем поближе, потом взбивала подушки до тех пор, пока не удовлетворила капризную больную. Стейси спустилась вниз, погруженная в собственные мысли. Бедная мама, которая и сама неважно себя чувствует, должна проделывать все эти, казалось бы, несложные операции сотни раз на дню и при этом еще вынуждена содержать в порядке дом, ходить по магазинам, готовить еду... Стейси стало стыдно. Все, что нужно от нее, чтобы облегчить жизнь матери, — слетать в горячо любимую Францию, на пару дней выдав себя за Анну Ричардс. И только она, Стейси Уилкинс, может это сделать.

Стейси в нерешительности остановилась и взглянула на себя в зеркало. И чем дольше она смотрела на свое отражение, тем больше убеждалась, что видит в зеркале лицо Анны. Она приникла ухом к двери гостиной, слушая, о чем говорит подруга, и поняла, что словно слышит саму себя. У обеих был низкий, чуть хрипловатый голос — того тембра, который Иан Крейн в приступе раздражения назвал обманчиво сексуальным.

Стейси выждала минуту-другую, потом распахнула дверь и выпалила:

— Анна, я согласна! Я сделаю все, как ты просишь. Быть может, я сошла с ума и лучше было бы отказаться, но, как говорит мама, нельзя пропустить такое приключение. Я буду изображать любящую внучку, если только твоей бабушке этот маскарад не причинит никакого вреда. Но запомни — только один раз! А потом ты должна будешь рассказать ей правду.


4


Напряжение, охватившее Стейси, возросло, когда «рено» свернул на проселочную дорогу, которая, извиваясь, карабкалась по склону холма. Андрэ Страусс и его оцепеневшая спутница миновали каменную арку ворот и въехали в огромные, зеленеющие на уступах сады виллы «Трамбле ле Руа». Там машина остановилась у подножия лестницы на балюстраду, украшенную изящными потрепанными временем статуями и высокими вазонами. Взглянув на окаменевшее лицо спутницы, Андрэ мимолетно коснулся ее колена.

— Мужайся, Анна.

К вящему смятению Стейси, это легкое прикосновение словно прожгло плотную ткань джинсов. Стейси замерла, стараясь скрыть волнение, взгляд ее был прикован к особняку. Дом этот был знаком ей по фотографии, как и Андрэ Страусс, но в отличие от Андрэ наяву оказался куда меньше, чем казалось Стейси. Это было великолепное старинное здание из золотистого камня, опоясанное крытым балконом.

— Прежде чем войдем, — отрывисто сказал Андрэ, — хочу предупредить тебя: не делай ничего такого, что могло бы огорчить бабушку. Она, как всегда, держится молодцом, но здоровье ее уже не то, что прежде. Она настаивала на твоем приезде именно потому, что уверена: ей немного осталось. Постарайся ничем не сократить этот срок, Анна. Поняла?

Раздраженная менторским тоном, Стейси наградила «кузена» уничтожающим взглядом.

— Я вижу, ты нисколько не изменился. По-прежнему меня ненавидишь.

Так считала настоящая Анна.

Он коротко, трескуче рассмеялся.

— По-твоему, это моя вина?

Стейси не ответила. Если сомневаешься, молчи и делай загадочный вид, учила Анна. Разумный, пожалуй, совет... если вообще в этой дурацкой затее можно отыскать хоть каплю здравого смысла! Стейси выбралась из машины, проигнорировав вежливо протянутую руку Андрэ, перебросила через плечо ремешок дорогой кожаной сумочки Анны и вслед за «кузеном» вошла в дом.

Невысокая женщина, сияя, подбежала к ним по мраморному полу прохладного вестибюля. Она быстро, шепотом заговорила с Андрэ по-французски, причем с таким сильным местным акцентом, что Стейси не смогла разобрать ни слова.

— Добро пожаловать, мадемуазель Анна, — наконец обратилась к ней женщина. — Вы, верно, устали с дороги. Я принесу кофе, а уж потом провожу вас в вашу комнату. Мадам сейчас спит, вы с ней увидитесь позже.

— Ты ведь помнишь Борину? — спросил Андрэ, когда служанка ушла.

— Нет, она появилась здесь уже после моего отъезда, — без запинки ответила Стейси.

И слава Богу, мысленно добавила она, входя в комнату, которую Анна описывала так подробно, что все здесь казалось знакомым: старинные картины, резная мебель, зеркала в позолоченных рамах. Даже не силясь скрыть волнение, Стейси опустилась на диван, обитый алым бархатом. Предстоящая встреча с мадам Женевьевой Страусс внушала ей неподдельный ужас. Впрочем, если Андрэ до сих пор не заметил подмены, быть может, все и обойдется, утешала себя Стейси. В конце концов, у меня, как и у Анны, нет никаких особых примет. Кроме того Анна как следует подготовила меня.

— Какая ты стала тихая, — заметил Андрэ, окинув ее испытующим взглядом, и опустился в кресло напротив. — Ты сильно изменилась, Анна. Похудела, и волосы у тебя вьются.

— Это заслуга парикмахера, — выдала Стейси еще одну «домашнюю заготовку». — Тебе нравится?

— Ты всегда была красавицей, и отлично это знаешь.

Стейси опустила глаза под его холодным, оценивающим взглядом, а потом благодарно улыбнулась Борине, которая как раз вошла в комнату, поставила на стол поднос с кофе и крохотными пирожными и удалилась.

— А я уже позабыл, какой милый у тебя акцент, — заметил Андрэ, наблюдая за тем, как она наливает кофе.

Анна предупреждала, что Андрэ любит черный кофе, но сейчас Стейси, в упор взглянув на собеседника, предложила ему сливки.