Делать было нечего – сели на дребезжащий обледенелый автобус (не чета московскому собрату!), долго и утомительно тряслись по разбитой дороге. Алена мысленно поносила всех кактусоводов, вместе взятых, – тем, наверное, не раз пришлось икнуть на своем симпозиуме…

Вылезли на заснеженной мрачной улочке. Город Борисов чем-то напомнил Алене Векшин, правда, Векшин был намного приличней…

– Так, теперь ищем дом пятьдесят три! – проскрипел Кашин. Он явно волновался, но Алена не придала этому особого значения. Наверное, переживает – достанется ли ему этот кактус из Уругвая или нет…

Штурмуя сугробы, одной рукой Алена тащила за собой старика, а в другой держала «ридикюль». Наконец на зеленом заборе она заметила нужный номер.

– Вон он, ваш дом… Послушайте, Семен Владимирович, а вы уверены, что симпозиум проходит именно там? – вдруг с сомнением спросила Алена, разглядывая приземистый одноэтажный домишко с подслеповатыми маленькими окнами.


Кашин закашлял. Потом сказал:

– Я вас обманул, Елена Петровна. Простите меня. Я придумал про симпозиум кактусоводов. И мюллер-мюльхерсия из Уругвая у меня уже есть. Цвела даже, между прочим, несколько раз.

– Как? – опешила Алена. Она ничего не понимала.

– А вот так. Простите меня.

– Минутку… – плачущим голосом воскликнула она. – А куда же мы ехали тогда? Какого черта вас понесло в этот Борисов, а?.. И меня с вами… Нет, ну надо же! А я-то поверила в какой-то симпозиум, дурочка!

Семен Владимирович, насупившись под енотовым козырьком, молчал.

– Семен Владимирович, вы уж объяснитесь!

– В этом доме, Елена Петровна, живет Кирилл Глебович Лигайо, – тихо ответил Кашин. – И сегодня у него юбилей – восемьдесят лет. Я подумал, что пора его простить.

– Тот самый? – растерянно пробормотала Алена. – Лигайо? Который Франсуа Валло переводил?

– Тот самый.

– Господи, Семен Владимирович, вы должны были мне сразу сказать!

– Если бы я сказал вам, вы отказались бы меня сопровождать.

– Откуда вы знаете?.. – возмущенно начала Алена, но потом спохватилась: – Ладно, идем к вашему Лигайо, а то замерзнем в этом сугробе…

Странное волнение вдруг охватило ее. Неужели правда – Кашин готов примириться со своим давним недругом? Если так, то это просто историческое событие…

Они долго жали на кнопку звонка у калитки, но никто во двор не выходил. Потом Алена обнаружила, что калитку легко открыть снаружи, что она и сделала. По протоптанной тропинке они прошли к дому, и Алена постучала в дверь.

Кашин стоял рядом с ошеломленно-торжественным видом и, судя по всему, мысленно репетировал приветственную речь.

Дверь открыла пожилая хмурая тетка в пуховой шали, наброшенной на голову.

– Ну, чего? – спросила она довольно неприветливо.

– Нам нужен Кирилл Глебович Лигайо! – звонко сказала Алена.

– Кто? – неприязненно удивилась старуха.

– Кирилл Глебович Лигайо!

– Ваш Кирилл Глебович умер, уж лет пять, поди, прошло.

Сердце у Алены екнуло. Она боялась взглянуть на своего спутника. Поистине, это было больше чем разочарование!

– Как – умер?

– А вот так!

– А вы кто?

– Я вдова его. Марь Иванной меня зовут. А вы-то кто?

– Я? Я… это не важно, кто я, а вот это – Семен Владимирович Кашин, – дрожащим голосом произнесла Алена.

– А… слышали про такого. Все уши мне прожужжал мой старик при жизни, – недобро усмехнулась старуха, пристально разглядывая Семена Владимировича. – Кашин то, Кашин се… Прямо допек.

Они молчали, разглядывая друг друга. Наконец Кашин спросил сиплым голосом:

– Он мне что-нибудь передавал?

– Ничего не передавал, – хмуро ответила старуха. – Вы из Москвы?

– Да, – кивнула Алена. – А что?

– Ну так поспешайте назад, а то последний автобус до станции скоро уйдет! – сказала старуха и бесцеремонно захлопнула дверь.

– Боже мой… – пробормотала Алена. – Семен Владимирович, голубчик, вы только не расстраивайтесь! В самом деле, ничего страшного! Ну умер он, ваш Лигайо, – что ж такого?..

Кашин ничего не ответил. Он пребывал в глубокой задумчивости. Алена потащила его к калитке. Совсем стемнело.

Они долго брели по заснеженной улице назад, до остановки. Долго мерзли у фонарного столба, пока пробегающий мимо мужик в валенках не крикнул им:

– Зря стоите! Автобус не пойдет, сломался он на конечной…

Семен Владимирович продолжал молчать. Алена тщетно вглядывалась в сумрак, надеясь поймать попутку, которая подбросила бы их до станции. Ее не покидало ощущение бредовости происходящего. Симпозиум кактусоводов, Лигайо, крошечный городишко, больше похожий на пустыню… И вся ответственность за Кашина лежала на ней. Надо было срочно что-то придумывать, поскольку старик все больше и больше заваливался на нее. Вероятно, от холода и слабости ноги больше не держали его.

Вернуться ко вдове Лигайо, оставить там Кашина, пока она, Алена, будет ловить попутку?..

Она посадила Семена Владимировича на скамейку и побежала за помощью. Все тот же мужик в валенках попался ей навстречу. От него Алена узнала, что тут можно хоть всю ночь просидеть – автобус теперь пойдет только утром. Но есть гостиница – во-он за тем домом.

Гостиница показалась Алене лучшим вариантом, чем неприветливая вдова Лигайо. Она подхватила под руку Семена Владимировича и потащила его в указанном направлении.

– Холодно? Ничего, сейчас согреемся… – пробормотала она, мысленно ругая себя последними словами. Надо же, согласилась на такую авантюру! Поверила в этот дурацкий симпозиум! Застряла вместе с беспомощным стариком в какой-то Тмутаракани!

За заборами оглушительно залаяли собаки. В черном небе зловеще сияли звезды. А холодно было так, что Алена не чувствовала ног…

Поэтому, когда они с Кашином ввалились в теплый гостиничный холл с искусственной пальмой в кадке и мутным зеркалом на стене, Алена почувствовала почти что счастье.

– Места есть? Нам нужен двухместный номер! – крикнула она сидящей за стойкой почтенной даме («Плывун Вера Олеговна» – было написано рядом на карточке).

Дама – в массивном парике серебристо-пепельного цвета, в свитере, расшитом стразами, с неподвижным от толстого слоя косметики лицом – утвердительно взмахнула ресницами, тоже явно искусственного происхождения.

– Паспорта давайте, – равнодушно произнесла дама. – Вам «полулюкс», «люкс», президентский?..

– Что, и такой есть? – удивилась Алена – гостиница была явно не из тех, в которых останавливалось большое начальство. – Нет, нам что попроще…

«Полулюкс» оказался совсем недорогим. Алена, положив перед собой паспорта, свой и Семена Владимировича, окоченевшими пальцами заполняла бланки. Сам Кашин неподвижно, все с тем же ошеломленным видом, сидел в дерматиновом кресле под пальмой.

– Хорошая вещичка… – хмыкнула Плывун Вера Олеговна, разглядывая руку Алены.

– Где?

– Да вот, на вас. Сколько карат?

– Не знаю… – пожала Алена плечами. – Я в этом не разбираюсь.

Вера Олеговна достала из-под стойки лупу и принялась рассматривать перстень – Алешин подарок.

– Продайте, – вдруг изрекла она.

– Да ну вас! – с досадой отмахнулась Алена. – Вот, готово… Куда теперь идти?

– Девятый номер, на втором этаже, – с каменным лицом ответила Плывун и кинула Алене ключи.

Лифта, разумеется, не было…

Номер был так себе, но за времена своей концертной деятельности Алена и не такого насмотрелась. Рваные половики и исцарапанный паркет ее не могли испугать. Главное, что здесь было тепло, даже жарко. А что холодильника с телевизором нет – так это вообще ерунда! Завтра они все равно отсюда уедут…

– Опоздал, – одними губами произнес Кашин. – Я опоздал.

– Ничего, Семен Владимирович, ничего страшного… – Алена сняла с него шапку, стянула пальто. – Вы же слышали – Лигайо тоже о вас все время вспоминал.

– Я опоздал, – с упрямым отчаянием повторил Кашин. – Бедный Кирюха…

В первый раз он называл Лигайо по имени.

– Она сказала, где его похоронили? – Кашин вскинул голову.

– Кто? Эта Марь Иванна? Нет, не сказала. Но я думаю, что где-то здесь, в Борисове… А, понимаю, вы хотели сходить к нему на кладбище! – озарило Алену. – Ну да! Если хотите, я завтра сбегаю к Марь Иванне, уточню, и, если кладбище не очень далеко и будет не очень холодно…

– Не в этом дело. Я желаю быть похороненным рядом с ним. С Кириллом. Это возможно?

– Я не знаю, – стараясь сдержать раздражение, ответила Алена. – Откуда я могу знать? Посидите пока тут, я за чайником сбегаю…

Она убежала вниз – и битых полчаса выпрашивала у строгой Плывун электрический чайник. Наконец та за сто рублей соизволила дать его Алене и еще двести взяла в залог.

Когда Алена вернулась в жарко натопленный номер, то Семен Владимирович тихо лежал поперек кровати. «Уснул, наверное…» Алена хотела снять с Кашина сапоги и уложить его как следует, но ей вдруг стало не по себе.

– Семен Владимирович! – тихо позвала она. – Семен Владимирович!..

Кашин не отозвался. И вообще, его неподвижное, спокойное лицо показалось Алене подозрительным.

– Семен Владимирович! – с ужасом закричала она.

«Доктора… Надо доктора скорей!» Алена кубарем скатилась по лестнице вниз, задыхаясь, попросила Плывун вызвать «Скорую».

– Что, дедушке плохо стало? – сурово спросила та. – Вот, так и знала – понаедут тут всякие, а потом помирают прямо в номерах….

– Господи, да что ж вы тут рассуждаете – «Скорую» вызывайте! – умоляюще воскликнула Алена.

Плывун меланхолично набрала номер.

– Але, больница? Больница, у нас дедушке одному плохо… – поговорив с больницей, Плывун положила трубку. – Минут через сорок приедут.