Этот вариант очень понравился Алене – он объяснял почти все. И характеры героев истории, и те обстоятельства, в которых они были, – все укладывалось в эту романтически-трагическую схему. Тогда почему Лариса Викторовна утверждает, что дочь позвонила ей перед смертью и заявила, что Селетин изменяет ей?.. Это ведь она изменяла – Вика, а не Селетин!

Рома сказал, что его теща слышала только то, что хотела слышать. Если так, то Лариса Викторовна просто не поняла свою дочь, и тогда все снова укладывается в рамки романтической трагедии!

Алена почувствовала почти облегчение. Для нее была невыносима сама мысль о том, что ее обожаемый Рома способен на злодейство. Если все происходило именно так, как придумала сейчас Алена, то он – просто жертва! Жертва тех страстей, которые когда-то ураганом пронеслись в этих стенах… И никто не виноват. Ну, разве что кроме Ратманова, который посмел нарушить семейную идиллию Селетиных… Прелюбодеяние – грех, как справедливо заметил Семен Владимирович, и потому не стоит удивляться печальной развязке этой истории.

В этот момент зазвонил телефон.

– Аленушка, ты дома?

– Рома, милый… – только и смогла она ответить.

– Я сейчас приеду? Я так соскучился…

– И я… – выдохнула она. – Жду.

Алена в самом деле очень хотела его увидеть – так она любила Романа, и так жаль ей было его! Уж она-то будет ему утешением, она никогда не предаст его, такого хорошего!

«Он, может, и не знал, что у его жены любовник! – с вызовом подумала она. – Он ничего не знал – и потому столь сильно переживал ее смерть. Весь седой стал… Каждую неделю ездил сюда! А я-то хороша – поверила, что он может быть Синей Бородой!»

Скоро приехал Селетин – с цветами, пирожными, шампанским. Алена так и повисла на нем. Целовала, обнимала, прижималась, вздыхала, потом опять целовала…

– Что-то я тебя не узнаю! – засмеялся он. – Ты мне так радуешься, как будто мы сто лет не виделись…

– Ты удивлен?

– Нет, наоборот – я боялся тебе надоесть… – Он тоже целовал ее без счета. – Хотелось, чтобы ты меня всегда так встречала!

Она своей пылкостью заразила его.

Это было, наверное, самое страстное их свидание – Алена даже стала бояться, что к ним спустится Кашин, вновь требуя тишины.

Вечером они отправились прогуляться в парк.

– Почему мне кажется, что сегодня праздник? – шутливо спросил он. – Ты не знаешь?

– У меня тоже такое чувство…

Все аллеи были освещены, традиционно гуляла старуха с таксой. На льду катались любители фигурного катания – несмотря на поздний час; в окнах ресторана горели электричеством все окна, и темные силуэты двигались за шторами.

– Посидеть там не хочешь?

– Нет, – сказала Алена. – Мне эти рестораны уже надоели. И потом, у Халатова в сто раз лучше готовят.

– О, да ты его патриотка!

Она хотела кинуть в Романа снегом – наклонилась, зачерпнула горсть и почувствовала, какой он твердый, как крошится в ладони и царапает кожу – когда она попыталась сжать его.

– Просто скоро весна, – сказала Алена, оставив попытку слепить снежок. – Вот почему и настроение такое…

Роман достал из кармана платок и принялся вытирать ее мокрую от растаявшего снега ладонь.

– Ты такая красивая… – тихо произнес он. – Что тебе подарить – на Восьмое-то марта?..

– Господи, Рома, мы еще двадцать третье февраля не праздновали! – засмеялась она. – Давай будем соблюдать очередность…

Что подарить Роме, она еще не придумала – подобные вещи всегда были для нее проблемой.

– Ты не хочешь вернуться на сцену? – неожиданно спросил Селетин.

– Зачем?

– Затем, что твоему Халатову слишком жирно использовать тебя в качестве тапера.

– Фу, как ты груб!

– Но это правда, – упрямо возразил он. – Это все равно что колоть орехи сотовым телефоном.

– Да уж скорее телефон разобьется, чем орех треснет… – фыркнула Алена.

– Вот именно!

– Ты хочешь указывать, что мне делать, а что – нет? – с вызовом спросила она.

– Ты не поняла меня… Я тебе предлагаю – делай что хочешь, а я, в свою очередь, буду тебя поддерживать. Помогать, и все такое… тебе необязательно тратить свое время в ресторане.

– Я подумаю… – сказала Алена ласково. «Господи, какой он добрый! И как только Вике в голову пришло увлечься каким-то там Ратмановым, пусть он хоть и трижды известный!» Она обняла Романа, прижалась щекой к его плечу. – Правда, я подумаю!

– Знаешь, о чем я мечтаю? Ты не будешь смеяться?

– Честное слово! – обещала она.

– Вернее, не мечтаю даже, а рисую в своем воображении такую картинку… Вот прихожу я вечером домой, а там – ты…

– О, как оригинально!

– Ты обещала!.. Так вот, и там – ты. Ты играешь мне на рояле, что-то такое невероятно красивое, и вообще, все очень красиво и необыкновенно, и совсем не похоже на обычную жизнь…

«На обычную жизнь… Интересно, что он под этим подразумевает? – невольно мелькнуло у Алены в голове, и она опять вспомнила о Вике. – А их с Викой жизнь он считал обыкновенной?..»

– Я звонил тебе утром, но ты не подошла к телефону… Это я к вопросу о мобильниках, – спохватился он. – По-моему, очень неудобно в наше время без телефона…

– Но потом ты же меня все равно нашел! Я, кстати, была у Кашина.

– У какого Кашина? – моментально напрягся Роман.

– Глупенький, опять ревнуешь! У старика Кашина, соседа… Он живет на третьем этаже, разве ты его не помнишь?

– А, тот самый! Конечно, я его помню… Такой смешной старик, похож на гнома из сказки.

– Не на гнома, а на тролля!

– И что вы делали?

– Пили чай с малиновым конфитюром. Телевизор смотрели… – Алена снова обняла Селетина. И вдруг опять какое-то нехорошее любопытство охватило ее… Она знала, что не стоит говорить на эту тему, не стоило портить этот чудесный вечер, но ее мучил один вопрос – последний. Если бы она узнала ответ на него, то никогда больше не стала бы возвращаться к той истории. – Смотрели передачу с Никитой Ратмановым. Знаешь, есть такой журналист – всех разоблачает?..

– Знаю! – с веселым удивлением воскликнул Селетин.

Реакция его была странной – и совсем не такой, какую могла ожидать Алена. Если бы Селетин был в курсе того, что Вика изменяла ему с Ратмановым, он бы рассердился, нахмурился, поморщился, помрачнел… А если нет – то он бы отнесся к словам Алены спокойно, равнодушно. Но это веселое удивление?..

– Ты смотрел его передачи? – стараясь сохранять непринужденность, спросила она.

– Не в этом дело! – засмеялся Роман. – Никита – мой старый друг!

– Что? – опешила Алена.

– Ну да, он мой друг! А почему ты удивляешься? – Он звонко чмокнул ее в нос.

– Ты мне никогда не говорил об этом…

– Просто не было повода! И потом, мы с ним редко встречаемся в последнее время – так, в основном перезваниваемся… У него работа, у меня работа. После смерти Вики мы с ним виделись только раза два, наверное… – с легкой печалью добавил Роман.

– Понятно… – растерянно пробормотала Алена. Теперь стало ясно, что Роман даже не подозревал о том, с кем ему изменяла жена. «И ведь Ромка его другом считает! Ну, Никита Ратманов, ну подлюга! А Вика? О, она тоже хороша – не могла выбрать кого-нибудь другого!» У Алены от возмущения все кипело внутри, но она старалась сохранить спокойствие.

– Ты хочешь, чтобы я тебя с ним познакомил? – спросил Роман. – Можно организовать…

– Нет, что ты! – испугалась Алена. – Ни к чему все это.

По окаменевшему скользкому снегу они медленно пошли обратно.

– Сегодня действительно какой-то особенный день, – задумчиво произнес Селетин. – Ты сегодня так нежна… Особенно нежна!

– Можно подумать, раньше я хлестала тебя кожаным ремешком и держала на хлебе и воде! Ты что, не веришь, что я люблю тебя? – Голос у нее дрогнул.

– Верю. Но не в этом дело… – покачал он головой. – Иногда бывает какая-то беспредельная, невероятная нежность, от которой горло перехватывает! Ты сегодня меня не ревновала к Вике. А раньше я чувствовал, что ты все время думаешь о ней, о том, как мы жили с ней, отчего она решила покончить с собой и не права ли Лариса Викторовна, обвиняя меня во всех смертных грехах… Но сегодня мы были только вдвоем – ты и я.

Алена снова прижалась щекой к его плечу, чувствуя, как щиплет от слез глаза.

– Я тебя люблю, – сказал он. – Я тебя люблю… Мне для тебя ничего не жалко – вот что хочешь со мной делай! И никогда не ревнуй меня к Вике.

– Ты тоже меня не ревнуй! – с трудом произнесла она. – Я взрослый человек, и я уже поняла, чего хочу от жизни… Я никогда не причиню тебе боль!

– Никогда не говори «никогда», – засмеялся он и крепче обнял ее за плечи. – Какое счастье, что я нашел тебя, что теперь у меня есть ты…

– А у меня – ты!

* * *

Селетин уехал – сказал, что ему рано утром надо быть в центре, и Алена осталась одна.

Была уже поздняя ночь, но ей не спалось.

Она прошлась по комнатам. Ее переполняли чувства – любовь к Роману и гнев по отношению к Вике и Ратманову.

Ей надо было с кем-то поделиться этим… Но с кем? Не звонить же, в самом деле, Серафиме среди ночи – для того, чтобы поведать ей о новых обстоятельствах, так неожиданно открывшихся сегодня! Алена сняла трубку с телефона, но потом одумалась и снова положила ее на рычаг. У Серафимы Николя наверняка…

Но собеседник у Алены был. Вернее – собеседница… Та, о которой она думала все время.

«Как ты могла! – не выдержала и мысленно обратилась к Вике Алена. – Это же святой человек! Золотой! Зачем ты так с ним поступила? Зачем тебе понадобилось ему изменять?!»

В квартире стояла тишина – гулкая, мягкая. Только если очень сильно прислушаться, можно было различить шорохи, скрипы, гудение, дребезжание и прочие едва различимые звуки, которые постоянно наполняют многоквартирный дом.