– Вы никогда мне об этом не рассказывали, – заметила Алена. – У меня даже сложилось впечатление, что вы все время только и делали, что враждовали с ним.

– Нет, не только… – неохотно признался Кашин. – У нас был замечательный семинар! Одна Лиза Соловьева чего стоила! – Он вдруг насупился и замолчал.

– А что потом? – не выдержала, спросила Алена. – Что стало с этой Лизой?..

– Что-что… Она вышла за этого Лигайо, вот что!

Алене показалось, что она невольно выведала тайну Семена Владимировича.

– А почему не за вас?

– Да потому что он интриган! – закричал Кашин. – Он умел морочить женщинам голову, а я – нет. Я ей, между прочим, венок сонетов посвятил – Лизе, то есть… – Он снова замолчал, глядя в сторону. Несчастный, маленький, в отместку Лизе и другу по фамилии Лигайо – отдавший свою страсть кактусам…

– Что сейчас с ними? Где они?..

– Лиза умерла в семьдесят девятом, а Кирилл Глебович женился на какой-то министерской даме – то ли Марь Иванне, то ли Марь Петровне… Они сейчас живут где-то там… в какой-то области, в общем.

– Мне очень жаль… – печально сказала Алена. Ей и в самом деле было до безумия жаль – и своего старика-соседа, и неизвестную Лизу, и даже зловещего Кирилла Глебовича Лигайо…

– Сейчас же прогноз погоды на неделю! – спохватился Кашин и включил крошечный переносной телевизор, стоявший тут же на столе. Хоть старик практически не выходил из дома, но погодой всегда интересовался – с каким-то болезненным, необъяснимым любопытством.

Но до выпуска новостей, после которых обычно объявляли прогноз, было еще далеко.

По третьему каналу вещал Никита Ратманов:

– …правоохранительные органы утверждают, что это всего лишь несчастный случай, но я думаю, что гибель известного биохимика не была случайной. Его убили. Кто? Да фармацевтическая мафия – вот кто! Ученый в последнее время трудился над новым лекарством, которое произвело бы переворот в медицине. Излечились бы многие люди, страдающие тяжелыми наследственными заболеваниями. Но фармацевтической мафии это невыгодно. Да, конечно, она получила бы миллионы от выпуска нового препарата, но зачем ей миллионы, когда можно получить миллиарды, зарабатывая на хронически больных людях, годами высасывая из них деньги! Я уверен, что средства от рака, СПИДа, диабета давным-давно изобретены, но фармацевтической мафии не нужно спасение стольких страждущих. Ей нужно лишь поддерживать в них огонек жизни, чтобы выкачивать из них деньги, в том числе и на сопутствующих товарах…

– Вот смелый человек, – сказала Алена, глядя на некрасивого, но обаятельного Ратманова. – Всех подряд разоблачает!

– Кто? А, этот… Я ведь его видел. Живьем, – улыбнулся Кашин. – И знаете где?

– Где же?

– Ни за что не угадаете! Да прямо в вашей квартире…

– Там, где я сейчас живу? – с удивлением спросила Алена. – Никиту Ратманова?

– Вот именно… Да еще при весьма пикантных обстоятельствах! Ведь до вас, Елена Петровна, там проживала супружеская чета. Он и она. Я с ними особо не общался, только здоровался – вот и все. Жили они довольно тихо, детей у них не было. Не помню, как звали женщину, – но она была очень красивой, эффектной такой… Я говорю «была» потому, что дама эта умерла, а мужчина, то есть ее муж, потом куда-то съехал…

– Вы упомянули о каких-то пикантных обстоятельствах, – перебила Алена, чувствуя, как стремительно начинает колотиться сердце в груди. Кашин говорил о Вике и Романе!

– А, ну да… – Кашин провел ладошкой по идеально гладкой лысине, словно зачесывая невидимые волосы назад. – Он, муж, все время работал, был из породы трудоголиков – которые днюют и ночуют на производстве! Тут слышимость прекрасная, поэтому я всегда знал, когда тот на работу идет, когда возвращается… А дама, его жена, была предоставлена сама себе. Она часто уходила, приходила, к ней приходили… Кто приходил, я не интересовался – не мое, как говорится, дело. Чужие голоса, двери там внизу хлопали иначе… Но в последнее время они там внизу стали шуметь. Ну, как будто отношения выясняли… Один раз расшумелись так, что я все-таки решил спуститься вниз и сделать им замечание. Я говорю – «они», хотя на самом деле шумела в основном дама. Дама, принимавшая гостя.

– Так… А дальше, дальше-то что?.. – не слыша собственного голоса, спросила Алена. Ей казалось, что она вот-вот раскроет тайну прошлого, поймет наконец, что тогда произошло с Викой и с Селетиным. Она досадовала на себя за то, что не догадалась поговорить с Кашиным на эту тему раньше!

– Открыла мне дама. Взволнованная, испуганная… Увидела, что это я, и как будто немного успокоилась. «В чем дело?» – говорит. Ну, я тогда ей принялся объяснять, что шумят они очень. Да, забыл сказать! – спохватился Кашин и стыдливо хихикнул. – На даме был прелестный шелковый халатик, и когда она мне открыла дверь, то завязывала на поясе узел. Понимаете, да?.. Я вас не шокирую, Елена Петровна?

– Нет-нет, продолжайте!

– …так вот, у меня сложилось впечатление, что дама этот халат накинула только что, когда услышала звонок в дверь. Я думаю, она боялась мужа – что это он пришел, и поэтому, увидев меня, даже как будто немного успокоилась…

– Это я поняла! – нетерпеливо воскликнула Алена. – Но что за гость был у нее?..

– Да этот журналист и был! – Кашин ткнул тонким негнущимся пальцем в экран телевизора – но там уже пошла заставка новостей. – То есть Никита Ратманов.

– Вы уверены?

– Абсолютно! Человека с такой внешностью очень трудно перепутать с кем-то! – немного обиделся Семен Владимирович. – И потом, я еще не маразматик…

– Ратманов тоже вышел к вам?

– Нет, он оставался в комнате – стоял за дверью и слушал, что происходило в коридоре. Он был одет, но босиком и без носков… – снова стыдливо хихикнул Кашин. – Я действительно вас не шокирую, Елена Петровна?

– Нет!..

– Дело в том, что он не знал, что я его вижу, а я видел его – поскольку там, в комнате, зеркальная дверца у шкафа была распахнута, а на стене в коридоре висело еще одно зеркало – и получилась своеобразная система отражений… Но это был он, Ратманов!

– Значит, он был любовником этой дамы, вашей соседки снизу?

– Ну, наверное… – потупился Кашин. – Не мое, конечно, дело, но… В общем, я был шокирован и обескуражен. Какое падение нравов, Елена Петровна!

На самом деле Алена была тоже шокирована и обескуражена. «У Вики был любовник… известный журналист Ратманов! Впрочем, не важно – Ратманов или кто, главное – у нее был любовник! И что это значит?..»

– Вы сказали, что они шумели – то есть они ссорились?

– Да, страсти кипели нешуточные… Иначе стал бы я им делать замечание! – стыдливо кивнул Семен Владимирович. – И не так чтобы скандалили, а именно ссорились… ну, как если бы он просил ее бросить мужа и уйти к нему, а она отказывалась. То есть она умоляла его, своего любовника, ни в коем случае на этом не настаивать.

– Вы слышали это?

– Нет, лишь некоторые отдельно взятые слова, да и только… Я так, для примера говорю. Мои соображения – логический вывод из всего происходящего, что ли… Кстати сказать, с мужем дама никогда не ссорилась.

– А дальше что? Вы увидели Ратманова в зеркале – а потом?..

– Потом я ушел. У меня хватило ума больше не вмешиваться… – сказал Кашин, делая у телевизора звук погромче. – Вот, кажется, сейчас прогноз пустят…

– Еще одно слово, Семен Владимирович! – взмолилась Алена. – Чем все это закончилось – ну, эта история с любовником?

– А ничем, – пожал тот плечами, уже теряя всякий интерес к разговору. – Скоро дама умерла, как я говорил.

– Отчего – вы не узнавали? – испытующе спросила она.

– Нет. Зачем? Прелюбодеяние – грех. Наверное, бог ее наказал… – вздохнул Кашин. – Всех изменщиков бог наказывает! А я в то время был еще к тому же очень занят – у меня заболел желтухой ацтекиум риттери. Это было ужасно – такой редкий вид! Причем излечить кактус от желтухи практически невозможно, и ко всему прочему – этой болезнью могут заразиться другие растения! Дабы этого не произошло, я был вынужден уничтожить ацтекиум… Но вот и наш прогноз, тс-с!..

* * *

Алена вернулась к себе в полной растерянности. Она не знала, что и думать… Вряд ли Кашин что-то напутал – видел, слышал и соображал тот прекрасно. Единственное, чем он страдал, – это немощью физической…

Никита Ратманов, известный тележурналист, был любовником Виктории Селетиной. Знал ли об этом Роман? Если знал, то что тогда? Не мог же он, в самом деле, убить Вику – из ревности? Он ее не убивал, тем более что мать Вики сама признавала, что алиби у Романа было безупречное – не придерешься.

В детективах всегда говорят, что безупречное алиби должно вызывать подозрение, но в данном случае Алена решила, что это исключение. Ну не мог Роман кого-то убить, тем более свою жену, с которой он прожил четырнадцать лет! Хотя Лариса Викторовна, мать Вики, утверждала, что в последние годы ее дочь жила словно в аду…

А если Рома знал о существовании у него соперника и изводил Вику психологически? Изводил-изводил, пока она сама, добровольно, не наложила на себя руки? Но тот же Кашин утверждает, что с мужем Вика не ссорилась. И вообще, Селетин пропадал все время на работе. Трудоголик – в этом Алена сама уже успела убедиться…

Вика ссорилась с Ратмановым. Если она переживала именно из-за Ратманова, а вовсе не из-за мужа, как утверждает Лариса Викторовна? А почему она ссорилась с Ратмановым? Действительно ли тот просил ее уйти от мужа, а она отказывалась? Допустим, дело было так – Вика прожила с Романом много лет, он был ей роднее родного. Но тут – Ратманов, некрасивый красавец, известная личность. Влюбилась, и причем страстно! Он ее просит уйти от мужа, а она не может – как-никак столько лет прожила с Селетиным! И, раздираемая противоречиями, она накладывает на себя руки… Слабая женская психика, ничего не поделать!