– Он любил меня! Я любила его!

– Мне не верится, Джудит, – покачал головой Гидеон. – Теперь я все понял. Понял, почему ты никогда не говоришь о нем и о своем замужестве. Как же я мог не замечать этого раньше?

– Тем не менее…

– Кого ты пытаешься убедить? Меня или себя?

Она, не раздумывая, взмахнула рукой. Он поймал ее руку и сжал Джудит в объятиях.

– Я не буду больше играть по твоим правилам.

– Значит, мы вообще не будем играть! – заявила она, сердито сверкая глазами.

– Э-э нет, тебе будет не так просто от меня отделаться. Тебе не удастся уйти от меня, как ты уходила от других. Ты не сможешь прекратить наши отношения без взаимных упреков, потому что они переросли в нечто большее, чем ты ожидала. Или хотела, потому что они перестали быть безопасными, – сказал он, сверля ее взглядом. – Я этого не позволю.

– У тебя нет выбора! – заявила она, с вызовом взглянув на него. – Ты дал согласие!

– Мы также договорились быть честными друг с другом, а ты не была честна со мной.

– Будь уверен, что я…

– Будь честна хотя бы сейчас. – Он посмотрел ей в глаза. – Ты меня любишь?

У нее перехватило дыхание. «Да!»

– Нет.

– Ты лжешь, – сказал он неожиданно спокойным, холодным тоном, отпуская ее. – Причем делаешь это весьма неумело.

«Я делаю это очень хорошо». Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– Думаю, сейчас тебе лучше уйти.

– Наверное, – сказал Гидеон, вглядываясь в ее лицо. – Ты беззастенчиво пользуешься в своих целях неразумными доводами и чрезмерным возмущением.

– Не вижу ничего неразумного или чрезмерного. А вот ты, даруя мне свое прощение, вел себя высокомерно и самонадеянно.

– Ты, конечно, права. Тот факт, что я на самом деле всего лишь хотел защитить тебя, не делает мои слова менее обидными. Однако ты поразительно ловко используешь свое негодование. – Он невесело усмехнулся, и от этой усмешки у нее по спине пробежал холодок. – Оно обеспечивает тебе вполне законный и быстрый способ выдворить меня из твоего дома, а возможно, и выкинуть из твоей жизни – Она резко втянула воздух сквозь стиснутые зубы. – Хочу сказать тебе, Джудит, что независимо от обстоятельств, ревности либо чего-нибудь еще я ни за что на свете не причиню тебе боли. Никогда.

У нее замерло сердце. Больше всего ей хотелось бы сейчас броситься в его объятия. Вместо этого она кивнула:

– Ты должен уйти.

– Сейчас я уйду, но запомни мои слова, ты так просто от меня не отделаешься. – Он направился к двери и, распахнув ее, оглянулся через плечо. – Что бы ты ни думала в данный момент, мне абсолютно ясно одно: это не я не могу переступить через прошлое, Джудит, а ты сама, – сказал он и ушел.


– Скажи мне, во имя всего святого, что ты здесь делаешь? – спросил Хелмсли, сердито глядя на Гидеона заспанными глазами, и покрепче затянул пояс халата. – Ты хоть имеешь понятие, сколько сейчас времени?

– Конечно, имею, – отмахнулся от вопроса Гидеон. – Сейчас или очень поздно, или очень рано – в зависимости отточки зрения каждого.

– У меня не было никакой точки зрения. Я спал. – Хелмсли зевнул и покачал головой: – Эдварде сказал, что ты настоял на том, чтобы он разбудил меня. Насколько я понимаю, дело срочное.

– Уверяю тебя, что так оно и есть. – Гидеон первым направился в библиотеку Хелмсли. – Мне настоятельно необходимо поговорить с тобой.

– Сейчас? – спросил Хелмсли, плетясь за ним следом.

– Я не мог спать, – сказал Гидеон. И это было правдой, хотя он меньше всего думал о сне.

Он ушел от Джудит несколько часов назад с твердым намерением вернуться к себе домой, но вместо этого приказал кучеру сделать круг по городу. Ему было необходимо подумать, переварить и даже проанализировать то, что произошло между ними, а дома неизбежное вмешательство тети Луизы не позволило бы ему этого сделать. Тетя не была приглашена на вечеринку Виолетты, хотя и утверждала, что не имела ни малейшего желания идти туда, и отказалась бы идти, если бы получила приглашение. Но она, несомненно, будет ждать его возвращения, чтобы расспросить обо всем, что там происходило. Она предупреждала, что, отправляясь на эту вечеринку, он делает ошибку, и в кои-то веки оказалась права.

– А я мог спать. И спал, причем довольно крепко, – сказал Хелмсли, помедлив на пороге библиотеки. – Неужели это не могло подождать до утра?

– Нет. – Гидеон покачал головой, потом, подумав, добавил: – Возможно, могло бы, потому что до утра едва пи произойдут какие-нибудь важные изменения. Хотя… – Он заглянул в глаза Хелмсли. – К утру я, возможно, сойду с ума.

Хелмсли некоторое время смотрел на друга пытливым взглядом, потом вздохнул:

– Мне, наверное, следовало этого ожидать. Хотя ты за последнее время почти не разговаривал со мной, Норкрофт держал меня в курсе дела. А теперь ты пришел сюда, так что мы можем продолжить разговор. Эдвардс! – крикнул он дворецкому.

– Что прикажете, милорд? – откликнулся немедленно материализовавшийся откуда-то из тьмы дворецкий.

– Принеси бренди, пожалуйста, или виски, или что-нибудь еще подходящее для этого часа ночи.

– Я поставил и то и другое в библиотеке, милорд, – сказал Эдварде, как будто для Хелмсли самым естественным делом было принимать нежданных гостей после полуночи. – Что-нибудь еще?

– Надеюсь, что больше ничего не потребуется. Судя по твоему виду, Гидеон, ты, пожалуй, уже достаточно выпил.

– Значит, я так плохо выгляжу? – усмехнулся Гидеон. – По правде говоря, с тех пор как мы уехали с вечеринки леди Брэкстон, я не выпил ни капли.

– Ну что ж, это многое объясняет. Если бы ты выпил как следует, то к этому времени тебя бы уже ничто не беспокоило и я мог бы спокойно продолжать спать. – Хелмсли чуть помедлил. – Там собралось довольно любопытное общество, не правда ли?

– Ты прав. Особенно список гостей. И не надо со мной осторожничать. Я отлично осведомлен о том, кто был приглашен и почему.

– Значит, это не совпадение?

– Нет, – вздохнул Гидеон. – Это просто неудачная попытка леди Брэкстон указать мне на ошибочность моей связи с Джудит.

– Неудачная, говоришь? – презрительно фыркнул Хелмсли – Ты гораздо добрее, чем я, Гидеон. Меня и впрямь удивило, почему были приглашены мы. Ни Фиона, ни я никогда не встречались с этой женщиной. Я просто предположил, что у кого-нибудь из членов моей семьи и семьи леди Брэкстон были какие-то связи.

– Единственной связью, очевидно, является Джудит. И я. На твоем приглашении по крайней мере нет приписки, что Джудит заинтересована в возобновлении ваших отношений.

– А у Маунтфорда и Ноттингдона такая приписка была? – спросил Хелмсли, усаживаясь в одно из двух удобных кресел, стоявших перед камином. Графины и бокалы стояли на столике между двумя креслами.

Гидеон кивнул и опустился в другое кресло.

– Значит, ты знал о Маунтфорде и Ноттингдоне? Хелмсли выбрал графин и наполнил два бокала.

– Не забудь, что мы с Джудит в течение нескольких лет были друзьями, – сказал он, осторожно выбирая слова. – До и даже во время ее других… как бы это сказать?

– Приключений?

Услышав это слово, Хелмсли скорчил гримасу и передал ему бокал.

– Да.

– Ноттингдона манипуляции Виолетты не одурачили, но мне было искренне жаль Маунтфорда, который горел желанием продолжить отношения с Джудит с того места, на котором они прекратились. – Гидеон отхлебнул из бокала, радуясь тому, что Хелмсли предусмотрительно выбрал виски.

– И ты называешь этот мерзкий поступок леди Брэкстон неудачной попыткой? – удивился Хелмсли.

– Учитывая мой прошлый опыте Виолеттой, сегодняшняя ее интрига – это еще цветочки. Я бы подумал… – Гидеон замолчал и окинул взглядом комнату. – Это твоя библиотека?

Хелмсли хохотнул:

– Удивительное преобразование, не так ли?

– «Удивительное» – не то слово, – сказал ошеломленный Гидеон. Он был слишком занят своими мыслями и сначала не обратил внимания на помещение, хотя смутно заметил, что что-то изменилось.

Когда Хелмсли перед самой женитьбой купил этот дом, там было полно странных вещей, принадлежавших одному из предыдущих владельцев. Насколько помнил Гидеон, в одной только этой комнате, являвшей собой буйство красок, каждый дюйм пространства был занят чучелами животных, затейливыми резными вещицами из экзотических стран, бронзовыми и каменными статуэтками богов и мифических существ, а также всяческими осколками давно исчезнувших цивилизаций. Он никогда не понимал, как мог Хелмсли мириться с этим хаосом, тем более любить его. Но, судя по всему, так оно и было, и, судя по всему, его молодая жена не разделяла этой его привязанности. И теперь библиотека Хелмсли выглядела как положено библиотеке: книги аккуратно стояли на полках, к ним можно было без труда подойти. В комнате обнаружились также письменный стол, кресла и даже ковер. Возможно, все это и прежде находилось здесь, но он этого не заметил.

– В последний раз, когда я заходил сюда, я не увидел в библиотеке камин.

– Вполне возможно. Ведь ты тогда еще не был женат на женщине, которая считает своим первейшим долгом организовывать мою жизнь. – Хелмсли кивком указал на стоявшие по обе стороны двери две статуи нубийских воинов в натуральную величину со скрещенными копьями. – Она позволила мне сохранить их. Должен признаться, мне они нравятся.

– Очень мило, – пробормотал Гидеон.

– Я пришел к выводу, что брак – это странное и уникальное состояние. Возможно, это объясняется тем, что он объединяет мужчину и женщину. – Хелмсли задумчиво отхлебнул из бокала. – Наши умы во многом очень схожи, однако мы видим мир в совершенно разных перспективах.

– Это мог бы сказать тебе даже я.

– Мог бы, однако теория – совсем не то, что практика. – Хелмсли с глубокомысленным видом передернул плечами, чего никогда не следует делать мужчине, одетому в домашний халат. – Уж поверь мне, между наблюдением брака со стороны и пребыванием в самой его гуще большая разница.