– Думаю, и то и другое, – усмехнулся Гидеон. – Но разумно ли высказывать замечание о духоте в помещении или о самом мероприятии, даже не взглянув, к кому обращаетесь? А вдруг это леди Динсмор подошла, чтобы вернуть вас в гостиную?

Она залилась очаровательным грудным смехом, звук которого был чистым, как сама ночь.

– Я точно знала, кто подошел ко мне, милорд.

– Вот как? – Он приблизился к ней, и сердцебиение у него учащалось с каждым шагом. – Каким же образом?

– Любой, кто садится возле самого неприметного выхода, вместо того чтобы сидеть рядом со своей тетушкой, которая, вероятнее всего, и настояла на том, чтобы он ее сюда сопровождал очевидно, только и ждет удобною момента, чтобы убежать. А кроме того, – добавила она, обернувшись к нему, – вы весь вечер наблюдали за мной.

– Неужели?

– Наблюдали, не отпирайтесь.

– И вы это заметили?

– А как же!

– Потому что тоже наблюдали за мной?

– Именно так, – рассмеялась она. – Но по-моему, я делала это гораздо осторожнее. Вы не заметили, что я за вами наблюдала, тогда как я…

Он рассмеялся:

– Вы абсолютно правы.

Она некоторое время смотрела на него изучающим взглядом. На лицо ее падал свет, проникающий из двери и окон за его спиной.

– Почему вы ко мне не подошли?

Он улыбнулся еще шире:

– А вы ждали, что я подойду?

– Ждала.

– Увы, я не осмелился, – изобразив печаль, сказал он. – Ведь я далеко не такой отважный, каким кажусь.

– Сомневаюсь. Но может быть, я произвожу устрашающее впечатление?

– Да, – сорвалось у него с языка, прежде чем он успел подумать. Он покачал головой: – «Устрашающее» – неподходящее слово.

Она склонила набок голову и взглянула на него:

– А какое слово было бы подходящим?

– Вы интригующая. Соблазнительная. Завораживающая. Потрясающая. – Он чуть помедлил. – Загадочная.

– Загадочная? – Она рассмеялась. – Не буду пока спрашивать насчет потрясающей, но скажите, почему загадочная? Мне кажется, что моя жизнь – открытая книга, которую может прочесть всякий, кому не лень. Уверяю, что обо мне практически каждый знает все.

– Все?

– Ну-у, может быть, не все, но почти все. У меня, конечно, есть маленькие тайны, которые имеются у любой женщины. Поверьте, милорд, все десять лет своего вдовства я вела себя очень осмотрительно, хотя, по правде говоря, провела эти годы, – она поискала подходящее слово, – не в одиночестве.

– Я это знаю, – просто сказал он. Ему и впрямь было известно, что леди Честер не хранила верность своему покойному мужу. Несколько лет назад у одного из его близких приятелей была с ней интрижка, и он до сих пор считал ее своим другом.

– Как я уже сказала, моя жизнь – открытая книга. – Она развела руками. – Почему же в таком случае вы называете меня загадочной?

– Возможно, потому, что я также никогда не встречал женщину, которую мог бы назвать потрясающей.

Его слова прозвучали так, словно они значили гораздо больше, чем казалось. Она глубоко вздохнула.

– Можно мне кое в чем вам признаться?

– Мне будет приятно это услышать? – спросил он, шагнув к ней поближе. – Или это решительно поставит меня на место? И мне придется убираться восвояси, чтобы склеивать осколки своего разбитого сердца? – Он заставил себя сказать это небрежным тоном.

– Сомневаюсь, что у какой-нибудь женщины хватило бы сил разбить ваше сердце, – скорчив гримаску, ответила она. – Ведь вы, уважаемый виконт Уортон, славитесь своим здравомыслием и холодным сарказмом, а также язвительностью. Вас считают человеком холодным и надменным…

– Неужели надменным? – в притворном ужасе воскликнул он.

Она кивнула:

– Уж поверьте, надменным. Обладающим превосходством над теми из нас, которые являются всего лишь простыми смертными.

– Уверяю вас, что если это так, то делается это неосознанно. – Он усмехнулся. – За редкими исключениями.

– Значит, вы не отрицаете своей надменности и чувства превосходства над окружающими?

– Я бы очень хотел это сделать, однако… – Он пожал плечами. – Нет, не буду отрицать. Я хорошо знаю свои недостатки, но осведомлен и о положительных чертах своего характера. Не стану перечислять эти черты, но, уверяю вас, их много.

Разговор явно забавлял ее.

– Вот как?

– Скромность не позволяет мне их обсуждать, – сказал он с усмешкой, которую никак нельзя было назвать скромной. – Однако позднее я с удовольствием представлю вам подробнейший перечень моих великолепных качеств. – Она рассмеялась. – Хотя должен предупредить вас, что к числу этих качеств я отношу также настойчивость. – Он чуть помедлил. – Мне показалось, что вы упомянули о каком-то признании?

– Разве? – Она пожала плечами. – Хоть убей, не могу вспомнить, в чем я хотела вам признаться.

– Значит, ни в чем? – Он подошел ближе. – Совсем ни в чем?

– Совсем ни в чем.

Он взял ее руку и поднес к губам.

– Наверняка что-нибудь да есть? Возможно, какая-нибудь тайна, которой вам хочется поделиться с сочувствующим вам человеком?

– Несмотря на то что вы, несомненно, человек, умеющий посочувствовать, я слишком мало знаю вас, чтобы раскрывать свои тайны.

Он провел губами по ее затянутой в перчатку руке и хотел было заглянуть ей в глаза, но было слишком темно. А жаль. Насколько он помнил, глаза у нее были глубокого, насыщенного синего цвета.

– Разве не проще облегчить душу перед незнакомцем?

– Только в том случае, если незнакомец останется незнакомцем. – В ее голосе появилась какая-то странная нотка – то ли вызов, то ли приглашение, то ли она просто забавлялась.

– Дорогая моя леди Честер. – Он перевернул ее руку и поцеловал ладонь. – Я не имею ни малейшего намерения оставаться незнакомцем.

– Что же вы намерены делать?

– Это полностью зависит от вас, – сказал он и подумал: «Интересно, что она сделала бы, если бы я ее обнял?» Это было бы в высшей степени неприлично, потому что пока они действительно были почти незнакомы.

– Неужели? – задумчиво промолвила она. – Странно. Ведь от кого бы или от чего бы это ни зависело, неведомые силы уже пришли в действие.

Он приподнял бровь:

– Вы имеете в виду предначертания судьбы, расположение звезд и что-нибудь в этом роде?

– По правде говоря, я скорее имела в виду желание, чувственное влечение, неприкрытое вожделение. – В ее голосе слышалась улыбка.

– Неприкрытое вожделение? – Он медленно кивнул. В жизни ему много раз приходилось флиртовать с женщинами, причем частенько с откровенным намерением забраться к ним в постель, однако он, пожалуй, никогда еще не встречал леди, которые отличались бы такой же прямотой, как леди Честер. Это его заинтриговало. – Вожделение действительно может оказаться мощной силой.

– И к тому же опасной.

– Будьте уверены, что я никогда не стану навязывать вам свое внимание против вашей воли. И не стану заходить к вам, если мое присутствие нежелательно.

– Я и не думала…

Наклонившись к ней еще ближе, он понизил голос:

– Я не стану также обнимать вас и зацеловывать до смерти, пока не буду убежден, что вы хотите, чтобы вас целовали.

– Естественно, мне хочется действовать так, как это подскажет вожделение. – Она вздохнула и легонько провела пальцами по лацканам его фрака. – Хотя, как уже сказала, это весьма опасное чувство.

– Тем не менее, – сказал он, поймав ее руку, – его нельзя назвать совсем уж неуместным?

– Нет, дорогой лорд Уортон. – Леди Честер приподнялась на цыпочки и неуловимым движением скользнула губами по его губам, так что он даже подумал, не померещилось ли ему, а потом отступила на шаг, прежде чем он успел отреагировать. – Его отнюдь нельзя назвать неуместным. К тому же именно опасность и придает этому особую прелесть. Вы согласны?

– Согласен. – Он подавил желание немедленно осуществить свою угрозу зацеловать ее до смерти. Ему безумно хотелось обнять ее и впиться в ее губы, и он был уверен, что ей хотелось того же. Но игра, которую они затеяли на темной веранде в холодный зимний вечер, была слишком увлекательной, чтобы закончить ее так скоро. Это было соблазнительное первое блюдо, обольстительный пролог, обещание. Слишком восхитительное, чтобы не посмаковать его как следует.

– В таком случае, – сказал он далее, тщательно выбирая слова, – если мы с вами вдруг решим пасть жертвой вожделения, или судьбы, или как бы еще вы это ни назвали, будет ли мне дозволено зайти к вам? Может быть, вы окажете мне честь поужинать со мной? Скажем, послезавтра?

– Боюсь, что послезавтра я буду занята.

– Тогда на следующий день?

Она покачала головой:

– Нет, я буду занята.

– Тогда через четыре дня. Или через пять. Или на следующей неделе, если вас это больше устроит.

– Это и есть та самая настойчивость, о которой вы упоминали ранее?

Он улыбнулся:

– Вам это нравится?

– Очень впечатляет. Ну что ж, пусть будет через пять дней. Вас это устроит?

– Абсолютно. Я пришлю экипаж…

– Э-э нет. Вы поужинаете со мной в моем доме.

– В вашем доме?

– В любом виде спорта игра на своем поле всегда дает преимущества.

Он рассмеялся:

– Я всегда получал удовольствие от хорошей игры. Буду ждать с нетерпением. А теперь не лучше ли нам вернуться, пока мы не замерзли окончательно? – сказал он, предложив ей руку.

– Странно, но до этой минуты я не замечала холода.

– Вам, несомненно, было тепло от моего присутствия, – с притворной скромностью сказал он.

– Уверена, что так оно и было, – небрежно произнесла она, потом, помедлив, добавила: – А вы совсем не такой, как я ожидала.

– Это хорошо?

– Я еще не решила. К тому же, если я скажу «да», то это может ударить вам в голову и, боюсь, лишь усугубит один-единственный недостаток вашего характера.

– Мы не можем этого допустить, – фыркнул он. – Так позвольте мне сопроводить вас к теплу и праздничному веселью, пока мы с вами не окоченели.