— Поверни у станции, потом под мост, — приказала она, и я почувствовала себя таксистом-новичком, который везет первого в своей жизни пассажира.

Мы ехали вниз по крутому склону, между рядами высоких домов, громоздившихся друг за другом каменным каскадом, серебряных в свете луны и черных в тени, мимо белых изгородей и вьющихся растений, странных и жутковатых, словно на гравюре импрессиониста.

— Там есть гараж? — поинтересовалась я. — Я не вынесу, если мне придется ехать на стоянку по этой кривой дорожке.

Джейн потянулась и изящно зевнула.

— Эта кривая дорожка, Бренда, и есть главная улица Уиткома. Сверни направо, и мы на месте.

Я промолчала и, когда мне наконец удалось въехать в узкий переулок, ахнула от восхищения. Перед нами возвышался трехэтажный каменный особняк, освещенный лунным светом.

— Добро пожаловать в наше бунгало, — объявила Джейн, словно это она взмахом волшебной палочки перенесла нас туда или заставила дом появиться прямо из воздуха.

— Если это бунгало, то что ты называешь домом?

Джейн одарила меня снисходительной улыбкой:

— Да, возможно, простым людям и подходит простая жизнь.

— Впереди у нас простой отдых, так что давай будем наслаждаться им прямо сейчас, начиная с этой минуты.

Судя по всему, Джейн не разделяла моего энтузиазма. Она вытащила из кармана ключ, отперла дверь и включила свет.

— Миссис Каммерсон! — позвала Джейн.

Никто не отозвался.

— Уже за полночь, — сказала я, — наверное, она спит.

— Она не должна была ложиться. Она прекрасно знала, что я еду. Сейчас же пойди и разбуди ее!

Джейн и вправду ожидала, что я тотчас же побегу наверх и вытащу старушку из постели, чтобы она воздала нам должные почести.

— Не глупи. Не станем мы никого будить. Тебе было бы приятно, если бы тебя вытащили из постели?

— Я ведь ей плачу, не так ли?

— Не знаю. Если наши дела действительно так плохи, как ты говоришь, то это будет продолжаться недолго.

Джейн поняла, что перегнула палку, и вернулась к своему испытанному трюку:

— У меня просто раскалывается голова!

— Отведи меня на кухню. Я приготовлю по чашечке чаю. Слава богу, я умею пользоваться газовой плитой. Или у вас примус?

— Милая, мы не настолько отстали от жизни.

На кухне мы обнаружили поднос с бутербродами и печеньем и термос с кофе. Я была в восторге, и даже Джейн на миг забыла про свою головную боль.

Внезапно в доме погас свет.

— Что такое?

— Счетчик. Надо опустить шиллинг. Будь здесь миссис Каммерсон… Ненавижу непрофессиональных людей. У тебя есть шиллинг, Бренда?

Шиллинга у меня не было, и мы опять поссорились, потому что я отказалась идти в деревню и будить местных жителей, чтобы они нам помогли.

В конце концов мы на ощупь поднялись на второй этаж, освещая себе путь слабым светом карманного фонаря. Я помогла Джейн улечься, нашла свою кровать, но после этого батарейка совершенно вышла из строя. Я залезла под одеяло в кромешной темноте и тут же уснула.

Проснулась я оттого, что солнечные лучи коснулись моих век, и в первую минуту не могла сообразить где нахожусь, но, взглянув на потолок, все поняла. Такой свет мог исходить только от моря. Я ринулась к окну. Коттедж стоял на краю утеса. Внизу, в бухте, плескался прибой, а у каменного мола покачивались на волнах несколько рыбачьих лодок.

Все было совершенно так, как рассказывала мама, и внезапно мне захотелось с кем-то поделиться переполнявшей меня радостью. Я бросилась в комнату к Джейн.

— Джейн, какая прелесть! Глазам не могу поверить.

— Неужели тебе обязательно надо было врываться в комнату больного человека, словно торнадо?

— Прости, Джейн. И потом, ты же не больна.

— От тебя не дождешься сочувствия! Повторяю, я очень больна. Зачем только ты настояла, чтобы мы приехали в эту жалкую дыру?

— А мне казалось, что это я больна и именно ты захотела привезти меня сюда.

Я оглядела спальню Джейн. Да, здесь было тесновато, но зато светло и уютно. Зная Джейн, можно было догадаться, что эта спальня — лучшая в доме. Я раздвинула шторы и распахнула окно.

— Сейчас у тебя все пройдет, — объявила я и рассмеялась, увидев, что Джейн поспешно накрылась одеялом с головой. Я прыгнула к ней на кровать, не в силах сдерживать своей радости и не думая о том, что она сочтет мой энтузиазм глупым и неуместным. — Джейн, ты мне никогда не говорила, что за прелесть этот ваш Уитком.

И не успела она ответить, как я уже подбежала к окну, жадно вдыхая терпкий морской воздух, а потом попросила ее показать мне дом. Джейн утомленно прикрыла глаза:

— Десять минут, и ты все увидишь. Неужели я должна вылезать из постели и плясать от избытка радости?

— Почему бы и нет?

Джейн презрительно фыркнула.

— Мне здесь нравится, — повторила я.

— Я только что потеряла отца, — напомнила Джейн.

— А я — мать, но слезы делу не помогут. Поэтому я собираюсь радоваться жизни.

— Лично я пока удовольствуюсь чаем, если, конечно, его мне принесут. Я уже давно жду Нэнси. Похоже, здесь все совсем от рук отбились. Миссис Каммерсон прекрасно знает, что я пью чай в восемь утра.

— Не хочу, чтобы за мной бегали с чашкой. Я предпочитаю сама пойти и заварить себе чай.

По губам Джейн скользнула почти зловещая улыбка.

— Миссис Каммерсон не позволит тебе или кому-то другому путаться у нее под ногами. Если бы ты почаще приезжала в Уэст-Уиндоуз, вместо того чтобы торчать в своем жалком общежитии, то уже привыкла бы, что тебе прислуживают. Миссис Каммерсон ведет хозяйство. Ее муж занимается садом, а в свободное время ловит рыбу. А Нэнси им помогает.

Я присела на край кровати.

— И чем они занимаются, когда тебя нет дома?

— Присматривают за коттеджем, конечно. Мы ведь не хотим, чтобы этот дом пришел в полное запустение. Но если нам все же придется продавать нашу недвижимость, когда мистер Фаррер наконец доберется до завещания папы, то этот дом уйдет с молотка первым. Я много раз говорила отцу, что пора избавиться от коттеджа, поскольку мне никогда здесь не нравилось.

Джейн наблюдала за мной из-под опущенных ресниц, и я поняла, о чем она думает. Она ждала, что я попрошу ее не продавать коттедж. Она надеялась, что я приму его в качестве своей доли завещания. Мне понадобилась вся сила воли, чтобы промолчать. Я бы с радостью осталась в Уиткоме, но не хотела попасться на удочку Джейн. Я слишком хорошо ее знала. Поэтому я лишь равнодушно пожала плечами:

— Сейчас слишком рано, чтобы обсуждать дела. Лучше займусь поисками чая.

К счастью, в коттедже была газовая плита, так что мне не пришлось идти в деревню в поисках шиллинга для электрического счетчика. Я взяла поднос и направилась в комнату Джейн. Увидев меня, она вцепилась в одеяло и посмотрела так, словно я предложила ей не чай, а ядовитое зелье:

— Где ты это откопала? Нэнси прекрасно знает, что за завтраком я всегда пью из сервиза «Шелли». Миссис Каммерсон не могла забыть, что я предпочитаю зеленый чай с лимоном, а не эту гадкую индийскую смесь…

Я со стуком поставила поднос на тумбочку и налила себе чаю.

— А где ночует прислуга?

Джейн взглянула на меня так, словно я говорила по-китайски:

— Здесь, в Уиткоме, конечно.

— Именно это я и хотела выяснить. Насколько я поняла, в доме никого нет, кроме нас. Я сама заварила чай. «Шелли», «Рокингем» или простая глина — мне все равно. Взяла то, что было под рукой. И если ты хочешь есть, нам придется идти в магазин, потому что буфет совершенно пуст.

Джейн сузила глаза. На ее лице появилось такое недоверие, что она даже налила себе отвратительного индийского чая, положила сахар, перемешала и отпила несколько глотков, прежде чем к ней вернулся дар речи.

— Если ты так шутишь, Бренда, то уверяю тебя: мне ни капельки не смешно.

— Это не шутка, Джейн. Честное слово, я осмотрела все комнаты внизу, и там никого нет. А в шкафах никакой еды, кроме трех яиц, четверти бутылки молока, пачки чая, сахара и горбушки хлеба.

— Но это же невозможно!

— Давай воздержимся от обвинений, Джейн. Очевидно, что вечером здесь кто-то был. Вспомни про кофе и бутерброды.

— Миссис Каммерсон отлично знает, что я никогда не ем бутерброды.

— Однако же ты их съела, и, думаю, нам очень повезло, что мы не легли спать голодными.

— Хватит говорить со мной таким тоном! Ты посмотрела на чердаке? Возможно, Каммерсоны уехали, но Нэнси точно проспала.

— Конечно, я там не смотрела. Зачем?

— Чтобы проверить, проснулись ли они. Иди посмотри.

— Как мне туда попасть? Дверь напротив ванной?

— Это один вход. Дверь заперта с этой стороны, но ключ всегда в замке. Слуги пользуются черной лестницей, но тебе необязательно следовать их примеру.

— Очень великодушно!

— Прекрати дурачиться. Нэнси спит в одной из комнат на чердаке. Мы не стали делать там ремонт. Видишь ли, этот коттедж переделали из рыбачьего дома. Пришлось снести еще несколько домов, чтобы освободить место для сада.

— И рыбаки не возражали?

— Что за чушь? Конечно нет! Мы им хорошо заплатили. Почти все были рады убраться отсюда. Сейчас в этих местах рыбу практически не ловят, разве только туристы. Деревня вымирает, а те, кто не может заработать на туристах, едут на север, на металлургические заводы. Лично для меня так даже лучше, потому что на улицах нестерпимо воняло рыбой, когда они ловили селедку и начинали потрошить ее прямо на берегу.

Я вздохнула:

— Хотелось бы мне приехать сюда в то время. Наверное, было очень здорово.

— Вот именно, здорово. Все задыхались в дыму от коптящейся селедки и чуть не глохли от крика чаек, дерущихся за рыбьи кишки. Нет уж, спасибо. Тут и так отвратительно, но тогда было еще хуже. Так ты найдешь Нэнси? Или ты просто тянешь время?