Стася Андриевская - Милаха

– Какая ску-у-ука… – в который раз вздохнула Кристина. – Я-то думала, только у меня так. Думала, хоть у тебя что-то интересненькое будет. – Но тут же встрепенулась: – Слушай, а этот красавчик из коридора, он тебе кто?

Я напряглась. Мысленно заметалась. Что ответить? Парень? Хмм… и что дальше? Охранник? Как к этому отнесётся Лёшка? Брат? Пфф… А сказать «просто друг» – так не дай Бог, Кристина подумает, что он свободен…

– А он разве тебе не сказал?

– Поня-я-ятно… А я уж подумала так просто, местный. Хорошенький он, ничего не скажешь. Жаль, что занят. А ты на фуршет едешь?

– Конечно.

Она засияла и только что не запрыгала, хлопая в ладоши:

– И я! Времени ещё вагон, можно развеяться. Пойдём, потусим?

– Ой, нет. Я в гостиницу – купаться и хоть немного в порядок себя привести.

– Ну, ску-у-ука… – Кристи капризно нахмурилась. – А ты в какой гостинице? Можно я с тобой?

– Ээ… Не думаю. Я не одна живу, со мной ещё четыре человека. – Навязчивая, до ужаса, блин. – А ты сама, где остановилась?

– Да так… на квартире. Я же почти местная!

– М… И давно тренируешь?

– Что?

– Я говорю – тренером давно работаешь?

– Ой мамочки, этого ещё не хватало!

Я глянула на неё внимательнее, но промолчала. Хотя и стало интересно, какого хрена она тогда делает на фитнес-конференции?

– Ладно, пойду по улице поброжу, хоть немного скуку развею. До встречи на фуршете!

Едва она вышла, девчонка, переодевающаяся рядом со мной, закатила глаза:

– Вот она задолбала! Скука, скука… Сука! – скривилась, пытаясь передразнить Кристину: – Су-у-ука!

Я не стала уточнять, откуда столько негатива, молча сунула мокрую форму в сумку и принялась расшнуровывать кроссовки.

– Ты не думай, это она с виду Златовласка, а на самом деле стервозина каких поискать! – не выдержала молчания девчонка. – Она на кастинге знаешь, какие козни плела, чтобы сюда пролезть! И отсосала, наверное, всем кому только можно.

– На каком ещё кастинге?

– Ну как, – девчонка растерялась, – конкурс красоты же! Там же либо сумасшедший взнос за участие, либо здесь два дня отпахать для массовки. Ну, вроде как поддержать статус конференции. А ты не знала?

– Нет. Я вообще-то тренер. Настоящий.

– Серьёзно?

– Да. А ты нет?

– Пфф, нет, конечно! Просто по улице шла, ко мне подъехала тачка, и шикарная мадам предложила поучаствовать в конкурсе красоты. Сказала, между прочим, что на мой тип лица сейчас мода, так что, скорее всего я буду в тройке финалисток, – девчонка с трудом сдерживала довольную улыбку. – Агентство «Рашн топ Стар» – это же ворота в Европу! Ты не слыхала? Серьёзно?

Я дёрнула плечами:

– Нет. Я здесь просто квалификацию повышаю.

– А я думала тут из настоящих только тётки-физручки. А не знаешь, они тоже на конкурс пойдут? Это будет забавно, конечно. «Смехопанорама» отдыхает.

– Почему? Если это конкурс Мисс Фитнес – то логично, что участвуют в нём те, кто им занимается?

– Ну как-то… Нормальная рожа всё равно важнее. А ты пойдёшь?

– Да.

Девчонка придирчиво оглядела меня с головы до ног и непонятно хмыкнув, подхватила со скамейки свою сумку.

– Не думаю, что выгорит – у тебя грудь слишком большая. Не канает для спортивной фигуры. Без обид только, да? – и свалила.

Собрав вещи, я тоже вышла в фойе и застыла перед зеркалом. Хмм… Как по мне, так очень даже ничего, особенно после того, как я подсохла во время бешенной подготовки к конференции. А грудь… Ну… троечка – это разве слишком большая?

– Красивая, красивая, – улыбнулся, подходя Лёшка. – Поехали? Опять весь день на печеньках… Слона бы сейчас сожрал.

– Лёш, вот скажи, у меня грудь не слишком большая?

– Не понял?

– Ну чего не понятно? Сиськи мои не кажутся тебе слишком огромными?

– Да ты обалдела, что ли? Они идеальные!

– Нд-а? А мне тут намекнули, что из-за них я не смогу стать Мисс фитнес.

Он рассмеялся:

– Сиськи слишком большие, придумают же! Нахрена бы он тогда нужен, такой конкурс, если ему нормальная женская фигура мешает? А хочешь, я тебе Мисс Мира присужу? Серьёзно! Тебе одной – все остальные даже рядом не стояли!

– Льстец, – довольно мурлыкнула я, проходя мимо.

Он снял с моего плеча спортивную сумку и закинул её на своё.

– Правду говоришь – льстец, льстишь – молодец, честный человек. Такое впечатление, что вам, бабам, правда нахрен не нужна, главное – угадать, что вы хотите слышать.

Этим вечером Камар был на месте. После короткой официальной части Зойка поманила меня и я, затаив дыхание подошла… Но он не узнал. А может, и узнал, но вида не подал. Отсыпал своих стандартных витиеватых комплиментов, предложил шампанского и прогуляться по холлу второго этажа, где не так шумно и можно спокойно поговорить. Я с мольбой глянула на Зойку, но она только подмигнула обоими глазами, мол – надо.

В холле, ведо́мая за локоточек к лифту, я поймала настороженный Лёшкин взгляд. Но в этот момент Камар как раз нагло разглядывал моё лицо, и я даже не могла состроить рожу, чтобы хоть как-то дать понять Лёшке, что меня не устраивает происходящее. Так и вошла в хромированную кабинку, и замерла, обречённо наблюдая, как съезжаются её массивные двери.

Не то чтобы я боялась домогательств – холл второго этажа располагался открытой круговой террасой над первым, и при желании можно было бы даже плевать на головы ходящих внизу, а идти с Гюлером куда-то ещё я категорически не собиралась – но сам факт уединения с ним напрягал. Очень. Иногда даже казалось, что я сломаю в пальцах тонкую ножку фужера с шампанским. Кста-а-ати, если что, можно будет попытаться засадить её в его липкий глаз… От этой мысли захотелось смеяться, и страх окончательно отступил.

Ну конечно же Камар прекрасно меня помнил! Он снова рассыпался в поэтичных комплиментах, спросил, как дела у Ольги. Восхитившись осиной талией уточнил, как моя беременность… Пришлось наврать, что, увы, это была ошибка… Он успокаивал и галантно восхищался женщиной – как венцом творения… Бла-бла-бла… Непродираемые дебри словесного рахат-лукума и патока липких взглядов.

Потом, наконец, заговорил о конкурсе, приплетя сюда каких-то членов жюри – «очинь уважаемий люди Милля!» – которые тоже будут делать выбор и которым тоже нужно понравиться. И которых нужно отблагодарить за их доброту.

Я напряглась. В принципе, в этот момент я была готова сослаться на понос и свалить нахрен с этого праздника жизни. Серьёзно. Если Камар говорил о том, что надо кому-то отсосать или раздвинуть ноги за это грёбанное первое место, то это без меня, как бы не обижалась потом Зойка. Тем более что именно в этот момент я опять вспомнила, что по возвращению в родные пенаты мне один хрен, предстоит расстроить императрицу своим уходом.

Но Камар, словно почувствовав моё настроение, сладко улыбнулся и пояснил, что речь идёт исключительно о праздничном ужине, на котором будут только победительницы и устроители конкурса. Заверил в своём искреннем расположении и притянул вдруг к себе, намереваясь шепнуть что-то на ухо… А в следующий момент за спиной раздался спокойный голос:

– Извините, ваше поведение по отношению к этой даме непозволительно. Пожалуйста, уберите руки.

Камар отпустил меня и медленно развернулся. Он не ожидал. На лице его разлилось безмерное удивление, словно Лёшка мог бы появиться здесь исключительно по воздуху.

– Ти кто-о?

– Личная охрана.

Лёшка был тактичен и подчёркнуто вежлив – как тогда, когда заявлял нам с Боярской, что в галерее не курят. Зойкина муштра, хрен ли там.

– Это твой охраник, Милля? Ти разиви зваля его?

– Он обычно сам приходит. – Я дежурно улыбнулась и сделала шаг назад. – Всегда и везде.

Камар рассмеялся:

– Какой хорощий охранник! Мине тожи нюжин такой бахадыр, каторий можит ходить по закритий лесиница и ездить в неработающий лифт! – и свесившись через перила, окликнул кого-то по-турецки.

Я не удержалась и, вытянув шею, глянула туда же. Внизу суетливо пробежали два серьёзного вида дядьки, теперь уже, судя по всему, охрана самого Гюлера.

– Лю-ю-юд! Люд, привет! – крикнул кто-то, и я увидела Кристину. Она стояла внизу, возле лифта, и отчаянно махала руками. – Как ты туда попала? Я тоже хочу, а в лифт не пускают!

– Это тивой падружька? – заинтересованно протянул Камар.

– Знакомая. И она тоже будет участвовать в конкурсе.

– Ммм… – и он снова окликнул кото-то на турецком.

Через минуту медлительные двери лифта наконец разъехались и к нам на этаж порхнула Кристинка. Вежливо поздоровалась с Камаром, и тут же забрав у меня так и нетронутый фужер с шампанским, шепнула на ухо:

– Слушай, ну там и скука! Хоть бы музыкантов каких пригласили. – Сделала внушительный глоток. – А это кто?

– Камар, если позволите… Это Кристина. Кристина – это Камар Гюлер, президент агентства Рашн топ Стар.

Она вытаращила на него и без того огромные глазищи, и я, улучив момент, всё-таки закатила глаза, демонстрируя Лёшке своё недовольство этой компанией. В ответ он слегка пожал плечами: а что поделаешь? Я обречённо скривилась: ну да…

Десять минут какой-то ерунды, всех этих «сахарных солнц моего сердца» – и Камар галантно пригласил нас к лифту. Правда Лёшке войти в одну кабинку со своим султаншеством не позволил. И тем сильнее было его удивление, когда тот встретил нас внизу. Ну ладно, ладно, я тоже удивилась, только виду не подала. А Кристинка так вообще не врубилась.

Когда Камар наконец-то отчалил, я молча развела руками, прося у Лёшки объяснений. А он указал взглядом на угол верхней террасы, который упирался в стену как раз над туалетами. Под ним располагалась странная, стильная скульптура из чёрного мрамора – то ли человек, то ли животное, то ли куча овальных камней уложенных фигурной башнй, и в принципе, если забраться на её верхушку, можно было бы дотянуться руками до пола верхней террасы. Не знаю уж, насколько это реально – подтянуться на пальцах, а потом ещё и перелезть через стеклянный парапет, но раз Лёшка смог…