Стася Андриевская - Милаха

Любовь ведь, как оказалось, бывает разная, вот Лёшка мне вроде брата – что в этом плохого? Может, я невольно давала ему надежду на взаимность – я бы извинилась за это, объяснила бы, что это не то, о чём он подумал…

Тупая, киношная фразочка. Особенно теперь, когда я так остро поняла, что это всё-таки именно то, о чём он думал. Никакой он мне, нахрен, не брат.

Красивый, молодой парень. МОЙ парень. Не бывший, нет. Не было этого ощущения – бывший. Наоборот – спокойная, тёплая уверенность, что Лёшка всегда рядом. Тот самый тыл, которого так не хватает? Не знаю. Но очень похоже.

Закрыла глаза, упершись лбом в стекло, и буквально почувствовала, как наконец-то отвёл взгляд Лёшка – щеки словно коснулся прохладный «опустевший» воздух.

А я – тыл для Дениса. Вот такая несостыковочка.

– Ты же говорил, в армию уходишь?

Часов в десять мы остановились позавтракать в придорожном лесном кафе, где-то под Орлом. А ещё часа за три до этого была остановка на заправке, где все мы, конечно, вышли из машины размяться, но я липла к Галине Николаевне, тщательно избегая малейшего уединения с Лёшкой, и поговорить не удавалось. А теперь, при свете солнца и после весёлой неформальной болтовни за столиком, где мы завтракали всей компанией, неловкость вдруг растаяла.

– Ухожу, – подтвердил Лёшка.

Мы стояли вдвоём чуть в стороне от входа в кафе, вокруг шумели высоченные деревья. Щебетали птицы. В жизни не скажешь, что конец мая. Полное ощущение лета!

Возле наших ног, отчаянно виляя хвостом, вертелась местная псина. Надо было бы ей гостинчик со стола прихватить, тогда может, и отстала бы… А вообще нет, не надо. Это же хорошо, что псина. Можно просто смотреть на неё, а не напряжённо избегать Лёшкиного взгляда.

– Ну? А почему ты тогда здесь, если ВДВшники ушли ещё вчера? Честно скажи, отмазался всё-таки?

Он, так же как и я, наблюдая за собакой, усмехнулся:

– А что? Тоже считаешь, что те, кто отмазываются – недомужики?

– Да прям. Наоборот! Я была бы рада, если бы так. Чечня ни фига не заканчивается, Лёш. Там такое же пекло, как и раньше, просто теперь об этом умалчивают. Так что, отмазался, надеюсь?

– Не, Люд, извини. Я-то как раз из тех, кто считает косильщиков недомужиками. Просто меня перекупили – прямо вчера, на сборах. А так бы уже ушел, конечно, во всяком случае, видишь, – улыбаясь, огладил ладонью голову, – подготовился.

– В смысле, перекупили?

– Ну, военкомов, которые приезжают отбирать пацанов специально для своей части, называют покупателями. Вот нагрянул такой, и у нас с ним любовь с первого взгляда случилась. Ему мои данные понравились, а мне задел на то, что после службы у него можно будет в особом порядке в Спецназ пойти. А так – всё те же ВДВ получается, просто часть другая.

– М… А Спецназ, это, я так понимаю, круто?

– Ещё бы! Вымпел, Альфа, слыхала? Вот, туда хочу попасть. Во внешнюю разведку или в антитеррор, например.

– Лёх, есть курить?

Он обернулся.

– Не, Дим, не курю.

– А у тебя? – кивнул мне наш водитель.

– Не курю.

– Ну вы даёте… Здоровяки́, нах. Исчезающий вид! Ну что мне, у Зойки, что ли, просить? В баре только Прима без фильтра. – И побрёл обратно в кафе.

– Так значит, всё-таки уходишь… – окинув вороватым взглядом Лёшкин, стриженный «под ноль» затылок и словно бы другое, какое-то упрямо-взрослое лицо, вздохнула я.

Ну надо же. Он ещё даже не ушёл, а мне его уже не хватает.

– Да, семнадцатого июня. Теперь уже точно, в Псков поеду. – Наклонился, потрепал пса по загривку. – Письма писать будешь?

Спросил так, вроде бы шутя, но мы с ним оба прекрасно понимали, что ответ нужен. Из кафе снова вышел Димка, закурил.

– А я этим летом на вышку пойду. У нас при технаре коммерческое отделение открывают… – промямлила я. Отличная попытка уйти от темы, ага. – Правда, снова с первого курса придё…

– Погоди! – неожиданно перебил Лёшка, глядя куда-то за мою спину.

Я обернулась. Чуть поодаль под деревьями находилась небольшая вырубка засыпанная щебнем, что-то типа стоянки для посетителей кафе. Сейчас на ней стояло пять машин, среди которых шикарным белым лебедем выделялся Зойкин мерседес. А возле него тёрлись два подозрительного вида типа – один чуть ближе к нам, словно специально мельтешил на линии обзора, а второй притих возле машины. Но нет, не притих. Он, кажется, пытался её вскрыть.

– Дим… – едва слышно окликнул Лёха водилу и кивнул в сторону тачки.

– Вот, блядь… – буркнул тот, затаптывая сигарету. – Отдохнули, называется. Давай, прямо, а я зада́ми…

Лёшка кивнул и, небрежно сунув руки в карманы лёгкой джинсовой куртки, двинулся с места.

– Лёш… – схватила я его за локоть. – Осторожней!

– Иди Зойку предупреди.

Но оказалось, что зада́ми ходят не только «наши». Из узкого промежутка между стеной кафе и навеса с большим нерастопленным мангалом, скользнула тень, и я успела только испуганно ойкнуть, прежде чем стало нечем дышать – шею передавило чья-то рука, а в правый бок со стороны спины ощутимо ткнулось острое.

– Чшш… Будешь молчать, просто погуляем, а вякнешь – пощекочу. Ясно?

Я кивнула.

– Ну вот и умничка.

И я, увлекаемая неизвестным, спиной вперёд попятилась в щель между кафе и мангалом, а оттуда, краем леса, поднимавшимся стеной уже в трёх метрах за избушкой – в сторону стоянки. Идти было жутко неудобно: под ногами мешались кустики, палки, корни деревьев. Я то и дело спотыкалась, каждый раз вздрагивая от укола ножом под рёбра.

– Хорошая девочка, – сипел он мне в ухо, – пожалуй, с собой тебя заберу. Хочешь? Любить тебя буду… – а смех его был похож на шипение змеи. – И не только я…

Но далеко не ушли. Я даже не поняла, что случилось: меня резко занесло, и я упала. Вскочила и увидела, как в промежутке между стволами кружат Лёшка и мужик в застёгнутой до подбородка спортивной куртке. В руке его был нож.

– А сколько я зарезал, а сколько перерезал… А сколько душ невинных… а загубил… – ёрничая, просипел он и, подмигнув Лёшке, бросился на него, но вдруг оказалось, что на самом деле вбок – на меня. И я даже не различила, как это произошло, настолько всё было стремительно и неожиданно.

Рывок за руку, и я уже почувствовала вонь его пота… Но в следующий миг прямо на выставленный вперёд нож кинулся Лёшка… Ещё пара мгновений – и, выбив нож, Лёшка, оседлал урода, одной рукой вдавил его шею в землю, другой методично замолотил по виску. Раз, два, три… пять… Бесконечно. И звук такой противный, глухой, как будто не по живому…

Я очнулась от шока, схватила его за плечи, потащила на себя:

– Лёш, хватит… Всё… Хватит!

Лёха пихнул неподвижного уже мужика и поднялся:

– Пошли отсюда!

– А он?

– Потом. Пошли!

На стоянку выскочили со стороны леса, метнулись между машинами вперёд – там тоже кипела драка, только тут уже Дмитрий один отбивался от двоих. Истошно лаяла, но осмотрительно держалась поодаль, псина.

Лёшка ворвался в свару, на мгновенье оттянув на себя внимание воров, и это дало водиле возможность упасть и, перекатившись к машине, достать из-под неё пистолет. Не вставая пальнул в воздух, заставив всех замереть. Вскочил.

– Мордой вниз!

Я попятилась, пока не упёрлась спиной в какую-то из тачек. Лёшка толкнул одного из бандюков, так, что тот полетел на щебень и, придавив ногой, пробежался руками по карманам. Отшвырнул нож-бабочку, и тот, звякнув, упал к моим ногам. Шагнул к следующему мужику.

– Ты погля, какие шустрые, – нараспев протянул кто-то и все: я, Лёшка и Димка резко обернулись. Через капот старой «Нивы» от меня стоял ещё один молодчик в синей олимпийке и надвинутой на глаза кожаной кепке. Невысокий, щупленький. С пистолетом, направленным мне в голову. – Кидай волыну, гражданин турист! – спокойно приказал он Димке. – Масть ушла, сдаём по новой! Ну-ка, киса, – не глядя мотнул мне головой, – хиляй сюды. Тю-тю-тю! – быстро преревёл ствол на рыпнувшегося Лёшку, и снова на меня. – Прижухни, братан, не то больно ей сделаю!

Дёрнул меня за куртку к себе, и, перехватив одной рукой под подбородок, второй ткнул пистолетом в висок.

– Мне, граждане туристы, душонки ваши к чертям не сдалися, я не мокрушник. А вот агрегат – по моей части. По дружбе не отдали, будем по-деловому договариваться, да? – И так впечатал дуло мне в висок, так что я сдавленно заскулила. Цокнул: – Ой-ой-ой, прости кисуль, ничё личного, сплошной бизнес. – С задранной головой я не видела ни Димку ни Лёшку, но бандит довольно хмыкнул: – Ну молодцы… Понятливые. Приятно иметь дело! Педаля, забери у гражданина туриста ствол и ключики…

– Ша, понтовый! Не твой сегодня день, не та того наехал!

Зойка? Зойка?!

– Чего сычём зыришь? Улыбайся! Или Мороз тебе яйца на кулак намотает, если мне покажется, что ты не достаточно вежливый. – Ну точно, Зойка! – И пусти девочку, с-сука, тебе за неё не только яйца, каждую жилу вытянут…

Мужик не спешил отпускать, но хватка его немного ослабла, дуло соскользнуло с виска под скулу.

– Мадама? А вы кто такая будете?

– Пусти девочку, сказала! И сюда иди! – Зойка, не глядя поманив его пальцем, царственно проплыла мимо нас к своей машине. – Ну?! Или ты масть попутал, что против Мороза прёшь?

И он пошёл. Пошёл! Но сначала перевёл ствол на Димку и пихнул меня в сторону, а потом уже, вихляясь будто на шарнирах, «потанцевал» за ней.

Я бессильно привалилась к ниве. Меня трясло. Что, блядь, за нахер, а? За предыдущие восемнадцать лет я лишь однажды столкнулась с отмороженным ублюдком – сыночком тёти Зины… И вот за последние полгода, сталкиваюсь с ними постоянно! И каждый раз по самому краю. И каждый раз спасает меня только чудо!

Краем глаза видела Галину Николаевну с перекошенным от ужаса лицом, видела, как Зойка с презрительно скривлёнными губами, сохраняя убийственное спокойствие, что-то вполголоса объясняет бандиту и, не обращая внимания на пушку в его опущенной руке, жёстко тычет при этом пальцем в его грудь. Появился Лёшка, забрал у вихлявого пистолет. Теперь Димка держал на прицеле главаря, а Лёшка оставшихся двоих, снова лежащих на щебне.