Пытаясь так и этак понять эти «интересы», Вадим не придумал ничего лучшего, как провести несколько важных — а главное, результативных! — встреч с бывшими учениками и соратниками отца, также занявшими к тому времени важные посты в Минздраве. И Балай пришлось отступить.

Правда, Вадим понимал, что это ненадолго. Стоит ослабить позиции — и чаша весов быстро качнется в противоположную сторону. А потому оставался настороже и не расслаблялся. Но около года назад стало происходить нечто не поддающееся логике: Людмила Степановна неожиданно сменила гнев на милость и даже, можно сказать, прониклась к нему симпатией. Чиновница лично звонила, напоминала о тендерах, рекомендовала его как надежного бизнесмена — поставщика передовой медицинской техники.

Это его насторожило: такие, как Балай, ничего не делают, не продумав, не просчитав. Надо затаиться и подождать, пока не прояснится ситуация. А пока следовало как-то отблагодарить свою нежданную покровительницу. Что он и сделал пару раз в неформальной обстановке — вечером, на парковке перед недавно открывшимся супермаркетом, за городом. С некоторых пор чиновники боялись принимать на рабочем месте даже цветы.

Надо сказать, что Людмила Степановна осталась довольна проявленным к ней вниманием: стала еще мягче, еще радушнее, еще заботливее. Прямо мать родная! Несколько раз, когда он оказывался в ее кабинете, даже пыталась завести разговор по душам. Однако бдительности и настороженности Вадима это не притупило, и дистанцию сокращать он не собирался.

Но здесь случилось еще одно событие: буквально неделю назад он выиграл тендер, на который, честно говоря, не рассчитывал. Из достоверных источников стало известно, что дело увенчалось успехом благодаря прямому лоббированию интересов «Интермедсервис» все той же Людмилой Степановной. А вот это уже никак не вписывалось в негласные правила игры. У него есть свои каналы, свои связи, свои доверенные люди, которые играют ключевую роль в таких делах. Теперь же они могут решить, будто он что-то затеял и играет за их спиной. А это уже грозит потерей репутации.

Необходимо было как можно скорее встретиться с Балай для разговора, чтобы спросить напрямую, для чего затеяна эта игра, правила которой ему не известны. Решился ей позвонить. Из туманного разговора понял, что чиновница также жаждет встречи, и состояться она должна в самое ближайшее время. Так что сегодняшний ее звонок и приглашение в Марьяливо оказались лишь отчасти неожиданными. Смело, конечно, со стороны Людмилы Степановны приглашать малознакомого человека в дом, но не на парковке же разговаривать о серьезных вещах!

Нажав на кнопку домофона, Ладышев дождался ответа, толкнул калитку, прикрыл ее, не защелкивая, и зашагал по освещенной дорожке к крыльцу двухэтажного дома. По всему было видно, что хозяева вселились не так давно: территория не облагорожена, у забора накрытые пленкой стройматериалы. Тем не менее, все аккуратно сложено, вычищено, присыпано свежим пушистым снежком. Из-за темноты рассмотреть и оценить дом снаружи не представлялось возможным (купив участок, Вадим стал испытывать к загородной архитектуре вполне понятный интерес).

Быстро поднявшись на крыльцо, он оказался на небольшой открытой террасе. Тут же распахнулась входная дверь, и в проеме появилась хозяйка.

— А мы уж заждались, Вадим Сергеевич! — добродушно пожурила она гостя.

— Добрый вечер! Простите за опоздание. Пробки предновогодние, очень сложно передвигаться по городу… Вот, это вам, — протянул он букет и увесистый пакет. — С наступающим!

— Спасибо, Вадим Сергеевич! Право, мне неудобно, — смущенно повела плечами Людмила Степановна и, кокетливо склонив голову, показала идеальную укладку. — Ах, какие чудные розы! — глянула она на бутоны. — Мой любимый цвет… Вы — прелесть! Ну, что же мы стоим на пороге? Проходите! — опомнилась она, отступив внутрь.

— Спасибо за приглашение, — поблагодарил Ладышев и тактично заметил: — Эти предновогодние хлопоты, суета… Право, может быть, вам не стоит себя сегодня утруждать.

— Проходите, проходите! И только посмейте отказаться от чашки чаю! — шутливо пригрозила она и добавила многозначительно: — Нам ведь есть о чем поговорить, не правда ли?

Похоже, Людмила Степановна была настроена на серьезную беседу.

— Ну хорошо, на чашку чаю уговорили, — Вадим стал расстегивать дубленку. — Я смотрю, вы не так давно достроили дом?

— Да, летом заселились. Стройку еще покойный супруг начал, несколько лет простояла крытая коробка, все душа к ней не лежала. Остались ведь вдвоем с дочерью, без мужской поддержки. Но надо было как-то жить… Женщина, если потребуют обстоятельства, горы свернет. Жаль, не все успели сделать до зимы, территорию не привели в порядок. Работа, некоторая стесненность в средствах, — посетовала она. — Вы ведь понимаете, насколько далеки от реальной жизни зарплаты работников бюджетной сферы.

«Да уж… На одну зарплату чиновника, пусть и высокого ранга, дом не построишь, — усмехнулся про себя Вадим. — Уже ближе к теме».

— Я с удовольствием покажу вам дом, но еще лучше это сделает моя дочь. Проходите в гостиную, она вас уже заждалась, — лукаво подмигнула Балай и легонько подтолкнула Вадима к широко распахнутым дверям.

Не успев даже предположить, кто его мог там заждаться, Ладышев сделал несколько шагов и замер: в кресле перед большим плоским экраном телевизора с пультом в руках сидела… Кира.

— Привет! — лениво бросила она ему, переключилась на музыкальный канал, аккуратно положила пульт на край сервированного закусками столика, неторопливо встала, подошла, смахнула с его свитера невидимую соринку. — Вчера ты меня сильно разочаровал, можно сказать, обидел. Но я готова тебя простить. Как-никак, Новый год на носу, не начинать же его в ссоре. Да и мама расстроится. Я ей много о тебе рассказывала.

— Как… мама? — ошарашенно выдавил Вадим. — И что ты ей рассказывала?

— Все. Людмила Степановна, ко всему прочему, еще и самая обыкновенная мама. А я — ее единственная дочь.

— Но ты никогда не говорила о матери, и фамилия у тебя другая! Терентьева.

— От папы досталась. А разве имело значение, чья я дочь?

— Не имело… — пытаясь прийти в себя, выдавил Вадим.

«Еще как имело!!! — тут же подумал он. — Знал бы, на пушечный выстрел не приблизился бы! Теперь ясно, что это ловушка!»

— И все-таки что с тобой случилось? — между тем продолжила Кира. — Я ведь вчера тоже приглашала тебя в гости. А ты мало того что отказался, так еще и наговорил невесть чего… Хорошо, что мама всего не знает, а то…

— А то что? — спросил он, лихорадочно обдумывая, как теперь себя вести.

— Ну, ты сам догадайся. Вообще-то мама — добрый и отходчивый человек, зла никому не желает. Но уж я-то знаю, чего стоит ее разочарование.

— То есть?

— Что-то ты сегодня туго соображаешь, — усмехнулась девушка. — Ты должен понимать: она может тебе либо помочь, либо создать немало проблем.

— И чтобы поставить меня об этом в известность, нужно приглашать к себе домой? По-моему, я вчера ясно дал понять: между нами все кончено.

— Мало ли что придет в голову выпившему человеку, — перебила его Кира и пожала плечами. — Я тоже могу что-то ляпнуть, а затем сожалеть.

— А если я не сожалею?

— Мой тебе совет: не торопись с окончательными выводами, — неожиданно стала серьезной девушка. — У мамы на тебя далеко идущие планы.

— Ах, Кирочка! Посмотри, какие чудные розы нам привез Вадим Сергеевич! — появилась в гостиной восторженная Людмила Степановна. — Какая красотища! Вы не поможете? — недвусмысленно показала она взглядом на большую, наполненную водой хрустальную вазу с цветами.

— Да, конечно, — перехватил вазу из ее рук Ладышев. — Куда поставить?

— Вот сюда, — хозяйка быстро пересекла гостиную и показала на длинный комод, уставленный фотографиями и статуэтками. — Нет, лучше сюда, — суетливо переместилась она к большой искусственной елке в углу комнаты. — Ставьте, ставьте на пол, здесь самое видное место. Новый год, елка, Дед Мороз и розы! Ах, Вадим Сергеевич, если бы вы знали, как я мечтала о подобном натюрморте в юные годы! Как молоды мы были, как искренне любили… — театрально произнесла она и, скрестив руки на груди, прикрыла глаза. — Да-да, наше поколение тоже было молодо, романтично и не торопилось решать важные жизненные вопросы, считая, что впереди еще целая жизнь! Но время пролетает так незаметно, поверьте мне! Вот уж и дочь выросла… Ну, да что это я, присаживайтесь, — снова засуетилась Людмила Степановна. — Мы, между прочим, готовились. Ради такого гостя Кирочка испекла печенье, — показала она рукой на столик. — Вы присаживайтесь, не стесняйтесь!

— Спасибо, я не голоден.

— Нет-нет! Только попробуйте отказаться! Покойный Василий Михалыч, Кирочкин папа, очень любил это печенье… Женщина должна уметь все. Я придерживаюсь традиционных взглядов: муж в семье — добытчик, кормилец, защитник. Жена — хозяйка. На ней — уют, забота о детях. Вы со мной согласны? — заглянула она ему в глаза.

— В целом согласен, — отвел взгляд Вадим.

Ни печенья, ни дальнейших разговоров не хотелось. Хотелось одного — бежать отсюда! Без слов, без объяснений.

— Вот видите! — обрадовалась Людмила Степановна. — Я и не сомневалась, что такой серьезный, деловой мужчина, как вы, не думает иначе. К тому же я хорошо знала вашего покойного отца. Какой был красавец, какой умница, какой профессионал! Мы до сих пор рекомендуем обучать студентов по методикам профессора Ладышева. А как Сергей Николаевич любил свою молодую жену, вашу мать! Об этом легенды по институту ходили! Как поживает Нина Георгиевна? Здорова?

— Давление иногда шалит, но в целом все нормально, — снова слегка растерялся Вадим. — Вы с ней знакомы?

— Нет, что вы! Как могла молодая ассистентка быть вхожа в профессорские круги? Нет-нет. Это невозможно. Я лишь издалека могла любоваться счастливой семейной парой. Правда, мне так и не удалось защититься, позвали работать в Минздрав. Но я вправе считать Сергея Николаевича своим учителем. Мне было очень приятно узнать, что вы — сын профессора Ладышева. Но в жизни никогда не поздно что-то изменить! А приезжайте к нам завтра с Ниной Георгиевной! Вместе встретим Новый год, познакомимся, вспомним былое.