Наталья Батракова - Миг бесконечности. Том 1

— Вроде и нет. Но запои раз в квартал случались. Оттого и жена ушла, не выдержала. Шеф его прощал-прощал, а в последний раз поставил вопрос ребром: или кодируешься, или увольняешься. Сам же в медицинский центр и отвез. Уже почти полгода прошло: молодец, держится. Ну, так что? Будете за всех говорить?

— Нет, — категорично отказалась Катя, хотя почти все время, которое провела в кресле парикмахерской, сочиняла поздравление в стихах. Прежде она часто поздравляла друзей подобным образом и даже могла кому-то посвятить стихотворение. Но в последнее годы ее как-то все реже посещала муза. А месяц назад вдруг неожиданно вернулась: и строчки складывались, и рифма ложилась. — Я здесь без году неделя: никого не знаю, меня никто не знает. Зачем привлекать внимание? Пусть уж лучше Иван Иванович.

— Жаль… — расстроился Зиновьев, но ненадолго. — Ладно, Козырев так Козырев. Может, вы и правы… А в боулинг играете?

— Играю. Год назад на кубке прессы в составе команды газеты заняла второе место, — похвасталась она. — Только я здесь ненадолго: дела. Поздравлю вашего шефа и уеду.

— Еще чего! — возмутился Саша. — Никуда мы вас не отпустим! Это даже хорошо, что Сифон сегодня будет играть со своими: он лучше языком работает, чем руками, да и глазомер у него никакой… Вот и фильм закончился.

Под дружные аплодисменты в зале включили верхний свет.

— А теперь переходим ко второй части нашей банкетной программы… — начал было ведущий, то есть Сифоненко, или Сифон.

В этот момент Ладышев жестом подозвал его к себе, шепнул что-то на ухо, затем взял протянутый микрофон.

— Напоминаю — сегодня мы отмечаем десятилетие компании, — в установившейся тишине строго произнес шеф. — Год назад я всех предупредил: никаких личных подарков!

Зал недовольно загудел.

— Не пойдет!

— Мы готовились!

— Вадим Сергеевич, это нечестно! — громко выкрикнула раскрасневшаяся Ксения Игоревна. — Нас вы поздравляете в день рождения, а нам почему нельзя? Мы не согласны!

— Не согласны-ы-ы! — дружно поддержал ее зал.

— Общественность требует, Вадим Сергеевич! — развел руками Сифон. — А посему, хотите вы или нет, начнем нашу поздравительную мини-программу, — под одобрительные аплодисменты решительно заявил он. — С кого начнем?

— Пусть дамы скажут слово! — выкрикнул кто-то из зала. — Мужчины присоединятся.

— Ну что ж, начнем… с вас, пожалуй, — в два прыжка одолел он расстояние до крайнего столика. — Валентина, вам предоставляется честь открыть…

— Ой нет, что вы! — смущенно замахала руками женщина и отпрянула от микрофона. — У нас вот молодая, красивая есть, ей и начинать, — показала она взглядом на Проскурину.

— В таком случае… Право открытия торжественной части предоставляется…

— Екатерине Александровне, — подсказал Саша.

— Екатерине Александровне…

— Проскуриной, — снова помог Зиновьев.

— Екатерине Александровне Проскуриной! — повторил ведущий и сунул микрофон Кате в руку.

Отказываться, а уж тем более снова передавать его кому-то было неудобно.

— Мне немного неловко… — поднялась она с места и повернулась лицом к присутствующим. — Я здесь почти никого не знаю…

— И мы вас почти не знаем, — подал голос кто-то из зала. — Зато наслышаны, что вы журналистка, и хотели бы познакомиться!

— Очень хотели бы! — одобрительно загудел народ. — А то женщин в коллективе раз, два и обчелся: комплимент сказать некому!

— Ну что ж, — поборов смущение, решительно тряхнула она свежеокрашенными и по-модному вытянутыми волосами. — Тогда будем знакомиться: Екатерина Александровна Проскурина.

В зале дружно рассмеялись.

— Это мы уже слышали, — снова выкрикнул кто-то. — А сколько вам лет?

— Сколько мне лет — спросите у Андрея Леонидовича, — шутливо ответила она. — В анкете записано.

— Да он эту анкету под дулом пистолета никому, кроме шефа, не покажет! — заметил ведущий. — Поэтому считаю вопрос снятым. Но кое-что от себя могу добавить: поскольку вы — гуманитарий, подсидеть в нашем коллективе сможете только Зиночку!

За столиками снова рассмеялись.

— Вообще-то я не собираюсь ее подсиживать.

— Тогда шефа! — продолжил острить ведущий. — Неужели Вадим Сергеевич решил продать наш доходный бизнес?

— Скорее, наоборот: в ближайшем будущем ваш шеф решил добавить вам работы, — отшутилась Катя и, сделав паузу, за время которой улегся шум, произнесла: — Теперь кое-что о рождении…

— Как вы думаете, кому из присутствующих больше всех подходят эти слова? — лукаво поинтересовалась Катя у притихшего зала.

— Ладышеву! Вадиму Сергеевичу! Шефу! — тут же ожил народ.

— Правильно! — поддержала она. — Личности с большой буквы никогда не были и не будут баловнями судьбы, — перевела она взгляд на внимательно слушавшего именинника. — И это хорошо, это замечательно, когда люди в них верят. Как я успела убедиться, с силой духа, Вадим Сергеевич, у вас все в порядке, с жаждой жизни — тоже, здоровьем Бог вас не обделил, удача — верная спутница, коллектив за шефа — горой. Остается одно: пожелать вам большой любви… А так как меня не предупреждали, что подарки отменяются, вот то, о чем вы меня как-то попросили, — подхватила она коробку и направилась к столу именинника.

Под громкие аплодисменты Ладышев встал, принял подарок, растерянно повертел его в руках и, наклонившись к самому уху Кати, прошептал:

— Разве я тебя о чем-то просил?

— Не просил, так намекал, — игриво улыбнулась она и, заметив, как Вадим попробовал распаковать коробку, остановила: — Не раскрывай! Пожалуйста.

— Почему? Я хочу посмотреть.

— Тогда угадай, что там.

— Это шантаж?

— Нет. Мелкая месть.

— Ах вот как? — удивленно посмотрел на нее Вадим. — За что?

— Догадайся, — она решила до поры до времени не высказывать своей обиды за «теплый прием» в клубе. — Пообещай, что откроешь вечером, — шепнула она напоследок и направилась к своему столику.

— Молодец! Умница! — похвалил Катю Иван Иванович. Микрофон в это время перекочевал к Ксении Игоревне Новожиловой. — По-женски и в самую точку! Готов поспорить, что в коробке что-то вроде домашних тапочек.

— Это верно: пора бы жениться нашему шефу, — согласно кивнул головой Саша.

— Почему вы решили, что там тапочки? — покраснела Катя. — И потом, разве я говорила, что ему пора жениться? Я только пожелала большой любви.

— Один черт! — усмехнувшись, махнул рукой Мамкин. — Не в бровь, а в глаз попала… Вы кушайте, горячее подали. Вот и салатики нетронутые. Мы-то тут давно сидим, уже сыты, а вы наверняка не ели. А зачем нам оголодавший игрок в команде?

Поклевав для приличия салат, Катя перешла к горячему. Медленно пережевывая пищу, она с трудом скрывала улыбку: все получилось даже лучше, чем она задумывала. И стихотворение в десятку.

— На этом наша торжественная часть финиширует! — вслед за звонким поздравлением Зиночки донесся голос ведущего. — Сейчас всем доесть, допить, перекурить и на второй этаж — менять обувь. Там же пройдет вручение остальных подарков, — утихомирил он тех, кто не успел поздравить. — Приказ шефа, — виновато развел он руками.

— Ну вот, кто не успел, тот опоздал, — многозначительно посмотрел на лежавший на коленях небольшой пакет Саша. — А с другой стороны, даже лучше: кто пожелает — лично шепнет шефу пару слов на ухо, кто постесняется — просто поставит свой презент на стол.

— А кто не захочет? — допивая вино из фужера, насмешливо поинтересовалась Катя.

— Чего не захочет? Подарок вручить? Так это всегда пожалуйста, — пожал плечами Мамкин, быстро дожевывая отбивную. — Шеф их терпеть не может.

— Это я уже слышала, — отставила она пустой бокал. — Зачем же вы тогда их дарите?

— Поработаете с Ладышевым с мое — и вам захочется подарить ему что-то просто так, от души, — поделился он и скомандовал: — Так, те, которые пьют, еще один тост за шефа и вперед! Чует моя душа, сегодня мы всех обставим! Артем, Екатерина Александровна… — принялся он перечислять.

— Я должна уехать, — заикнулась было Катя.

Слушать ее никто не захотел. Как и отпускать. Честно говоря, уезжать ей самой уже расхотелось, а потому, немного поломавшись для приличия, она вместе со всеми поднялась на второй этаж.

Мамкин как в воду смотрел. То ли это было обычным везением, то ли игроков окрыляли новые члены команды, но страйки, а соответственно, и призовые очки буквально сыпались. Даже Валентина, смешно и неправильно выкатывавшая мяч прямо из ладоней, несколько раз выбивала нее десять кеглей!