— То есть?

— Для принятия важного решения мне недостаточно информации общего характера, — уклончиво ответил Ладышев. — Мне нужны цифры, а цифры, как я убедился, вам никто не дал.

— Не дали, — согласилась Катя и добавила: — Даже несмотря на то, что многие прекрасно знают «Моденмедикал» и «Интермедсервис». Но их можно понять: вы бы раскрыли свои секреты человеку с улицы?

— Этого я не сделал бы даже по рекомендации, — усмехнулся он. — Тем более что, судя по вопросам, явно кто-то метит в конкуренты.

— Именно это их насторожило! Даже спросили пару раз: «Вы желаете открыть медицинский центр?» Что же вы хотите открыть, Вадим Сергеевич? Салон красоты или медицинский центр? — игриво поинтересовалась она.

— Ни то, ни другое… В общем, я, видимо, поспешил со своим предложением…

— Другими словами, вы мной недовольны и лишаете меня возможности завершить начатое дело, — после небольшой паузы вслух заключила Катя.

Настроение тут же померкло. Все напрасно. Его не устраивает не только проделанная ею работа, но… и она сама. Крыжовка и повышенное внимание к ее персоне — лишь мимолетный порыв души.

— Скорее, я был неправ изначально, взявшись за эту тему, — попытался смягчить ситуацию Ладышев. — В Москве — другие деньги, и люди готовы их платить за эксклюзивные процедуры.

Не решаясь продолжить, он снова замолчал.

— За что? Объясните, за что там готовы платить большие деньги? Возможно, если конкретизируется тема, люди станут более откровенны.

— Сомневаюсь.

— Жаль, что вы мне не доверяете… Отчасти я с вами согласна и вас понимаю, — проглотив ком обиды, произнесла она как можно спокойнее. — Но я всю ночь думала и, кажется, знаю, как можно добыть недостающую информацию.

— И как? — скептически спросил он.

— Могу я пока оставить вопрос без ответа? Пусть это будет моей тайной. Думаю, за пару недель управлюсь. Когда получится, доложу. Хотите вы того или нет.

— Хочу или нет… Хорошо, хочу и буду ждать информации.

— Только не торопите меня. Кстати, хотела спросить: в вашем офисе у меня есть рабочее место? Или мне не стоит здесь больше появляться? Ваш кабинет закрыт.

Наступила неловкая пауза.

— Я позвоню в технический отдел. Инженеры редко сидят на месте, чаще в разъездах. Так что, если вы не против мужской компании, то с завтрашнего дня — welcome.

— В таком случае могу я сегодня заняться своими делами?

— Ради Бога… Кстати, давно собирался спросить: как у вас с английским?

— Не очень, — смущенно призналась Катя.

— Ясно, понял. Как говорится, читаю со словарем, — насмешливо произнес он. — Извините, у меня параллельный звонок. До свидания, — неожиданно быстро и холодно попрощался он.

— До свидания, — обескураженно ответила Катя.

«Словно машина с заложенной программой: никаких эмоций. Невозможно понять, когда же он — настоящий? В субботу и воскресенье — один человек, сегодня — другой. Неужели я так сильно задела его самолюбие?»

— Доброе утро, Екатерина Александровна! — прервала ее грустные умозаключения ворвавшаяся в кабинет Зиночка. — То дождь, то снег, хуже нету! Скорее бы уж зима! — затараторила она, стряхивая снег с мехового воротника дубленки. — Хотите кофе?

— Спасибо, я уже пила, — улыбнулась ей Катя и неожиданно поймала себя на мысли, что за выходные успела соскучиться по словоохотливой секретарше.

— А вот Вадим Сергеевич наверняка хочет кофе. Первый раз на моей памяти заболел и остался дома: он даже с температурой на работу выходил. Непонятно… — задумалась она на какие-то секунды и тут же встрепенулась. — Может быть, все-таки кофе?

— Нет, Зиночка. Не уговаривайте. У меня тут неожиданный отгул образовался, так что сейчас я в редакцию поеду: денежки получить, за отпуск проставить. А то все как-то недосуг было. Так что на сегодня — до свидания!

— Жа-а-ль… — искренне опечалилась секретарша. — Но отпуск с коллективом отметить — святое дело, — согласно кивнула она. — Иначе не состоится.

«Иначе не состоится, — повторила про себя Катя и тоскливо посмотрела в окно. — Надо вызвать такси. Погода дрянь, до стоянки далековато, ловить на улице в таком месте машину бесполезно».

Такси прибыло быстрее, чем она успела спуститься вниз.

«Придется поговорить с Жоржсанд и сделать заявку на материалы по медицинским центрам. Такие статьи востребованы, особенно накануне праздников. Рекламный отдел должен поддержать. Имея на руках задание редакции, будет проще разговаривать с людьми, — размышляла она по дороге. — Надо же, до чего дожила! Две недели назад и подумать не могла, что таким вот образом буду использовать родную газету, — мысленно повинилась она. — Но на то у меня имеются две веские причины. Первая: доказать Ладышеву, что если я за что-то берусь, то довожу дело до конца. И вторая: я успела соскучиться без газеты… Неужели Жоржсанд была права и я не смогу существовать без своей профессии? Хоть минуточку подышать редакционным воздухом… Нет, не буду спешить: должно пройти время, чтобы окончательно определиться. Придется смириться с приступами ностальгии. А материал по медицинским центрам я в любом случае сделаю. Тема и вправду насущная, на сегодняшний день не больно раскрученная, — успокоила она свою совесть и посмотрела на часы. — Планерка только началась, значит, успею заскочить в магазин. Куплю торт, затем зайду в бухгалтерию, получу деньги, а заодно и новости послушаю. К Марии Ивановне загляну, полистаю последние номера. А то две недели принципиально не открывала газет, хотела оградиться от всего на свете. Но, оказалось, не так-то просто обрубить прошлое. Хочется, но не можется. Или наоборот?»

В бухгалтерии Катя задержалась ненадолго — кроме кассира Сашеньки, там никого не было: главный бухгалтер взяла отгул, а заместитель с самого утра отправилась в пенсионный фонд. Сашенька достала из сейфа объемный конверт, ведомость, несколько расходных ордеров, попросила Катю расписаться и пересчитать деньги. Итоговая сумма звучала впечатляюще.

Спрятав в сумку соблазнительно распухший кошелек, Проскурина оставила на столе главного бухгалтера обязательную «отпускную» шоколадку, вышла в коридор и поднялась этажом выше. Большое помещение, разделенное невысокими перегородками на секторы, словно вымерло: если бы не включенные мониторы да охранник на входе, прилипший взглядом к экрану компьютера, можно было бы запросто подумать, что нежданно-негаданно на редакцию свалился выходной.

«Странно, даже дежурного не оставили, — недоумевала Катя, прислушиваясь к синхронным трелям телефонов. — Случилось что?»

Поставив упаковку с двухкилограммовым тортом на свой (то есть теперь Стрельниковой) рабочий стол, она посмотрела на призывно мигающий телефонный аппарат и вздохнула. Она здесь больше не работает, так что нечего искушаться. Словно почувствовав ее настрой, телефон тут же умолк. Правда, ненадолго: стоило ей сделать шаг в сторону кабинета корректоров, как он зазвонил снова. Следом затренькали другие.

— Да, редакция «ВСЗ», — удосужился оторваться от игры в дурака на компьютере немолодой охранник. — Перезвоните через полчаса, все на планерке, — не очень вежливо буркнул он и шлепнул трубку на рычаг.

— Что-то случилось? — поинтересовалась Катя.

— Ничего, если не считать того, что зашиваются, — все так же, не отрывая взгляда от монитора, соизволил объяснить он.

У Проскуриной заныло сердце: «А я, как свинья, — в отпуск».

Внезапно за спиной хлопнула дверь, и в помещение влетел взмыленный Венечка.

— Отозвали все-таки?! — обрадовался он, завидев Катю. — Мы уже и так, и этак просили Камолову, чтобы тебе позвонила, а она ни в какую: Проскурина в отпуске — и точка! А здесь сплошной завал! — сделал он страшные глаза. — Работать некому: Сюткина в Москве на сессии, Прилежаев в командировке, Росомахин в больнице, ты в отпуске, а тут еще Атрощенко ушел!

— Как ушел?

— Российский еженедельник открывает свое представительство, с первого января планирует выпускать региональное приложение. Так что наш уважаемый Александр Петрович наконец-то осуществит свою мечту и займет пост главного редактора. Из самого Министерства информации звонили, просили отпустить. Между нами, мальчиками и девочками, говоря, никто по этому поводу особо не печалится. Вот только кому у нас газету делать? Жоржсанд до ночи сидит! Рекламный отдел пыхтит изо всех сил: у них Жарикова ногу сломала, — продолжал строчить как из пулемета Потюня. — Короче, писать — некому! Все твои материалы отработаны, Сюткиной — тоже, Каретникова и Мотыль — по две-три рубрики тянут, Воскобойников и Горин забыли, когда выходной брали.

— А что с Анатолием Францевичем?

— Гипертонический криз. Скорая с сиренами прямой наводкой с работы в реанимацию доставила. Вторую неделю в больнице, и когда выпустят — неизвестно. И Сюткина только через две недели вернется. Работать некому!

— А Стрельникова?

— Так она же зеленая совсем! К тому же студентка, с обеда в редакции появляется. Старается, конечно, да только кто из важных персон ей интервью даст? Это ты у нас звезда, тебя все знают, — бросив на стул куртку и сумку с аппаратурой, Потюня пригладил рукой мокрые курчавые волосы, прихватил со стола папку и предложил: — Пошли на планерку? Я на натуре с утра был, птичек замерзших на водохранилище фоткал… А ты чего опоздала?

— Я не опоздала, — потупила взгляд Проскурина, — за отпускными приехала. Вот, тортик привезла, — кивнула она на свой бывший стол.

— То есть как? Ты не на работу?.. — опешил Веня.

— Нет, не на работу. И вообще я вроде увольняться после отпуска собралась…

— Да кто же тебя уволит?! С ума сошла, что ли?! Давай раздевайся и вперед, на планерку! Слушать ничего не хочу!

— Веня, я никуда не пойду, — собравшись с духом, твердо отказалась Катя. — Я все решила…