Марика Коббольд - Мгновения жизни

— А как же правило, которое гласит, что нельзя смешивать дружбу и бизнес?

И Анжелика тогда ответила:

— Если бы мне пришлось выбирать, я предпочла бы иметь тебя в качестве клиента.

— Спасибо. Я тоже, — ответила Грейс.

Но сейчас, в телефонном разговоре, Анжелика пожаловалась:

— В последнее время твоих работ почти не видно.

— Ничего, все изменится, — пообещала Грейс. — Это как в лучших романах — в суматохе прошлых лет работа была рядом со мной, терпеливо дожидаясь момента, когда я наконец буду готова. И вот я осмотрелась по сторонам и увидела все как оно есть: я разглядела единственную любовь своей жизни.

— Тогда почему ты возишься с книгами? — удивилась Анжелика. — Почему не идешь на улицу и не работаешь?

— Сегодня я рассчитываю заняться и тем, и другим, — сообщила Грейс. — Кроме того, мне нужно навести порядок: в собственной голове и в своем доме.

— У меня есть клиенты, которые за неделю делают больше, чем ты за год.

— И хорошая это работа? Лучше моей?

— Кое-что действительно лучше. Ты растеряла свое преимущество и утратила собственный стиль, Грейс. Все эти годы ты занималась ерундой, растрачивая себя по пустякам.

— Полагаю, это из-за моего замужества, попытки войти в новую семью, а также из-за моих выкидышей.

— Ты разговаривала с Эндрю? Он знает, что ты чувствуешь, или он по-прежнему пребывает в счастливом заблуждении, что с его семейной жизнью все в порядке? Знаешь, у мужчин такое бывает. Если бы нам с Томом удалось нормально поговорить, мы бы остались вместе. То есть если бы он при этом не был бы еще и полной задницей.

— Мы разговариваем, — ответила Грейс.

* * *

— Эндрю, ты занят?

— Я просматриваю некоторые бумаги, они нужны мне для работы. А в чем дело?

Грейс стояла в дверях кабинета своего мужа.

— Это касается моего нового проекта.

— Ну и что?

— Мне не нравится, что я говорю с тобой, а ты читаешь.

Эндрю положил на стол стопку листов, испещренных цифрами.

— Ты знаешь, что Анжелика является моим агентом?

— Нет, не знаю.

— Я тебе говорила. Ладно, насчет той работы, которую я выполняю для совета…

— Какой работы?

— Я рассказывала о ней. Кроме того, еще я заметила тебе, что, по-моему, ты меня не слушаешь.

— Если бы ты захотела, я бы тебя выслушал.

— Я пытаюсь, но ты или читаешь, или перебиваешь меня.

— Так ты хочешь поговорить со мной или нет?

— Нет, Эндрю, больше не хочу.

— Грейс…

— Да.

— Где ты?

— В фотолаборатории.

— Ты собираешься когда-нибудь выйти оттуда? Я всего лишь спрашиваю…

— Чего ты хочешь?

— У меня есть чистые носки?

— Не знаю. Посмотри в комоде, в своем ящике.

— Эндрю…

— Да…

— Ты когда-нибудь задумывался о природе света?

— Ну почему ты всегда задаешь такие идиотские вопросы? Неужели не видишь, что я занят?

— Грейс…

— Да…

— Ты больше не проявляешь инициативу.

— Мне не хочется.

— Так я и знал. Я знал это. Но в чем дело? Я хочу сказать, что-то случилось?

— Естественно, кое-что случилось. — Грейс села на кровати и включила свет. — Как ты вообще можешь спрашивать, что случилось?

— Получается, что-то действительно случилось.

— Случилось то, что я слишком зла, раздражена и подавлена, чтобы испытывать оргазм. Я, конечно, могу лечь на спину и позволить тебе сделать свое дело, но на большее не рассчитывай.

— С тобой и вправду трудно договориться. И еще ты груба, и говоришь непристойности.

— Вот теперь я действительно пришла в нужное расположение духа.

— Стерва.

— Не смей со мной так разговаривать.

— Заткнись, ладно?

— Эндрю…

— Что?

— Перестань так обращаться с Рори, ты его третируешь и запугиваешь.

— Мальчишке нужна твердая рука. Просто невероятно, как избаловала его Леонора.

— Мне страшно даже представить, каким отцом ты мог бы оказаться.

— К счастью, мы этого никогда не узнаем, не так ли?

— К счастью? — Будь на месте Эндрю кто-нибудь поумнее, подумала Грейс, или хотя бы человек, которому было не все равно, то, услышав тон, которым она произнесла эти слова, он благоразумно замолчал бы.

— Вот именно. Кто ты такая, чтобы вести подобные разговоры? Неизвестно, какая получилась бы из тебя мать. — На открытом мальчишеском лице Эндрю выразились боль и злоба. — Я видел тебя с такой стороны, что иногда думаю: не так уж плохо, что ты потеряла детей, ведь они могли пойти в тебя.

Если бы он ударил ее кулаком в лицо, ей было бы не так больно.

Робина пришла в полный восторг, когда Грейс поинтересовалась, можно ли ей сделать несколько снимков Хиллсайд-хауса и семейных фотографий — как вклад в проведение аукциона.

— Я еще толком не знаю, как все будет выглядеть, но, скорее всего, это будет что-то вроде цикла семейных фотографий в стиле 1950-х годов.

— Конечно, можешь. В любое время. Только скажи мне. Я должна быть уверена, что мои цветы будут выглядеть наилучшим образом. Не хочу хвалить себя, но немногие могут похвастаться таким обилием домашних цветов в это время года. А я всегда говорила, что цветы создают атмосферу уюта.

— А, так это вы говорили, получается?

Вклад Грейс Шилд в аукцион, который проводился в школе имени леди Кэтрин Эллен, состоял в том, что она сделала коллаж главным образом из черно-белых снимков, за исключением фотографии радуги. На одном снимке Эндрю, стройный и привлекательный, стоял у штурвала, устремив строгий и уверенный взгляд куда-то за горизонт, в то время как Грейс беспомощно барахталась в воде у носа корабля. На другой фотографии он растерянно смотрел на Грейс, упавшую с мраморного пьедестала в зимнем саду Робины и разбившуюся на куски. Тимоти сидел в своем любимом кресле у камина, держа на коленях «Таймс», раскрытую на странице с кроссвордом, а за его спиной языки пламени уже подобрались к занавескам, и весь дом оказался охвачен огнем. Кейт шагала по полям в белой вуали, которая окутала ее с головы до пят (Кейт с большим энтузиазмом приняла участие в съемках, но об этом никто даже не догадывался). Завершала экспозицию фотография Робины, с нимбом вокруг прически в виде сорочьего гнезда — она перебиралась по мосту через реку по головам всех членов своей семьи — Тимоти, Эндрю, Леоноры, Рори, Кейт и Грейс, эти фотографии были аккуратно выложены в ряд под ее ногами.

Эндрю был краток:

— Это конец.

— Хорошо, — согласилась Грейс, но свою последнюю ночь она провела в слезах. Плакала она и утром, разбирая почту перед отъездом, на конвертах писем стоял адрес их погибшего брака. Эндрю и Грейс Эббот. Мистер и миссис Эндрю Эббот. Миссис Эндрю Эббот.

Увидев коллаж, Анжелика заявила:

— Отличная работа, к тебе возвращается твое чутье.

Несмотря на столь хвалебный отзыв, вклад Грейс в аукцион так и не был продан.

Деревянную лошадку для Джорджи сделал Элиот Хаммель. Он привез ее из самого Лондона, привязанную к багажнику на крыше легкового автомобиля, чем заслужил мое вечное расположение и дружбу. Я всегда считала себя верным другом. То же самое можно сказать и об Артуре, просто иногда он забывает людей. Когда для Элиота наступают трудные времена и по этой причине он вынужден продать свою машину и не может приехать в гости, что тут может поделать Артур? «Люди должны жить своей собственной жизнью». Он часто повторяет эти слова: «люди должны жить своей собственной жизнью». Разумеется, они и живут, все мы живем, но ведь иногда можно и вмешаться в чужую жизнь, разве не так? «Людям не нравится благотворительность, — говорит он. Вы не понимаете, что он имеет в виду, верно? Вы понятия не имеете, как устроен ум художника. Для вас это все материально — новая игрушка для Джорджи, меню на следующую неделю, поленья для камина, последнее творение мадам Скьяпарелли, тут ничего не поделаешь. — Но некоторые из нас, люди вроде Элиота, живут ради духовного. Им не нужны ваши корзины с лакомствами».

— Мадам Скьяпарелли — художница! — говорю я ему. — И что-то я не помню, чтобы Элиот возвращал мне корзины с лакомствами.

Потом, оставшись одна в своей спальне, я долго стою перед зеркалом. Что увидел Артур в этом худом лице с длинным носом и острыми скулами? У меня приятный цвет лица, если, конечно, ничего не иметь против бледности, и красивые глаза, но улыбаюсь я редко, а руки и ноги у меня крупные и костлявые, и походку мою не назовешь грациозной. Джентльменам по душе мягкость и округлость линий: круглые щечки, округлые плечи, мягкие маленькие ручки. Когда речь заходила о знаниях, меня считали умной, но это не тот ум, который восхищает в женщине. Все же, что такого он разглядел во мне, что заставило его полюбить меня и жениться? Что увидел во мне он, за кем буквально бегали женщины? В тот момент, когда он вошел в мою жизнь, я была вполне довольна собой. У меня были подруги, такие же молодые женщины, как я, у которых было мало денег и еще меньше воздыхателей, и мы с радостью проводили время за учебой. Впрочем, иногда нам выпадало устроить пикник на берегу реки. Я не рассчитывала на любовь. Да и вы вряд ли ожидали бы ее на моем месте: если бы ваши родители, как мои, прыгнули в смерть, взявшись за руки и шагнув с моста, совершенно не подумав о ребенке, которого оставили. Но внезапно, словно из ниоткуда, появился он, мужчина, сотканный из солнечного света, художник, гений, как считают некоторые, и заставил меня смеяться и сразу же поверить в него. Он хотел меня. Когда он попросил моей руки, у меня перехватило дыхание, и в это мгновение весь мир перестал дышать вместе со мной. Я ощутила это: коллективная остановка сердца при виде чуда, которое случилось со мной, когда исполнилось мое самое сокровенное желание.