— Он избил вашу дочь до потери сознания, а вы планируете их бракосочетание… Вы, должно быть, сошли с ума?

— О чем ты говоришь, Грейс, до какой «потери сознания», как ты изволила выразиться? Они оба немного погорячились. Впрочем, вернемся к аукциону. Я хочу, чтобы ты кое-что сделала.

Грейс оставила попытки понять свою свекровь и поинтересовалась усталым голосом:

— Что именно?

— Фотографию, нечто по-настоящему необычное, специально для аукциона. Это была идея Эндрю. Если бы ты только знала, как он гордится тобой, Грейс!

В эту самую минуту в дверях показался Эндрю, и Грейс повернулась к нему, нахмурившись и показывая на телефонную трубку в руке.

— Это очень мило со стороны Эндрю, что он предложил мои услуги, но в настоящее время я работаю над собственным проектом. Мне предложили устроить выставку моих работ в галерее Маклеода, сейчас у меня совершенно нет свободного времени.

Последовала еще одна пауза, а потом Робина спросила:

— Что ты имеешь в виду, говоря, что у тебя «совершенно нет свободного времени»?

«Интересно, — подумала Грейс, — что еще я могла иметь в виду?» Она сказала:

— У меня может не оказаться свободного времени.

— Пожалуйста, не создавай лишних трудностей, Грейс, — высказался Эндрю.

— Мне очень жаль, но, как я уже говорила, в данный момент я занята работой над очень важным проектом.

— Я ничего не знал ни о каком проекте, — заявил Эндрю обиженным тоном.

— Я рассказывала тебе о нем, — возразила Грейс, отвернувшись от телефона. — Просто тебе неинтересны такие вещи, правильно? Тебе неприятна сама мысль о том, что ты пребываешь в неведении.

— Ты хочешь сказать, что не поможешь нам? — воскликнула Робина на другом конце линии. Грейс, похоже, так и не усвоила правил. Отшлепаешь маленького беззащитного малыша и вышвырнешь его из комнаты — все нормально, это в порядке вещей. Откажешься выполнить «свой долг» — и ступай прямым ходом в ад. Грейс охватило странное безразличие. «Как это плохо с моей стороны, — подумала она. — Какой я отвратительный человек, но мне это нравится».

— Мы рассчитывали на тебя!

— Вероятно, вы поторопились, — ровным голосом проговорила Грейс. — Может быть, вам следовало сначала поговорить со мной, а уже потом рассчитывать на меня. И, на мой взгляд, вам следует уделять больше внимания своим собственным детям и поменьше заботиться об остальном человечестве. Человечество в целом вполне обойдется и без вас. А вот ваша семья нет.

На том разговор и закончился.

— У меня такое чувство, будто я никогда по-настоящему не знал тебя, — провозгласил Эндрю.

Грейс взглянула на него.

— Зато теперь узнаешь. Разумеется, ты не знал меня. Тебе это было неинтересно. Ты решил, какой ты хочешь меня видеть, и отказывался смотреть дальше, точнее, ты смотрел мимо меня на всех этих незнакомцев, которым ты готов был посвятить свое время, стать для них другом, быть добрым старым Эндрю.

— А ты, ты знала меня? Если да, то отчего ты так расстроена? Нет, ты так же виновата, как и я, в том, что спроецировала свои любимые представления на благодатную почву.

Грейс резко развернулась кругом.

— По-моему, ты совершенно прав, это я во всем виновата.

— Ну что же, по крайней мере мы знаем теперь, на каком мы свете, — обронил Эндрю. — Так в чем заключается твой драгоценный проект, можешь мне сказать? Разве нельзя совместить его с кое-какой работой на аукционе?

— Суди сам. Речь идет о пластической хирургии. Силикон, искусственная костная ткань, а также некоторые другие материалы, которыми пользуются пластические хирурги. Собственно говоря, они аналогичны тем, которые идут на изготовление лыжных костюмов. Насколько мне известно, большая часть этих материалов не портится под действием микроорганизмов, во всяком случае, они подвержены их воздействию в гораздо меньшей степени, чем живая плоть. И когда я представила себе разлагающиеся тела с вызывающе пышными грудями, соблазнительными губами, ждущими поцелуя, скулами, ради которых можно умереть, я решила, что это может стать отличным сюжетом для целой серии фотографий.

— Итак, теперь ты собираешься надругаться над могилами, — обреченно заключил Эндрю.

Грейс с преувеличенной терпеливостью заверила его:

— Обещаю, что не стану использовать настоящие тела. Я намерена обратиться к своему приятелю Робу. Помнишь его? Он делает бутафорию и реквизит для киношников. Очень доходный бизнес. У него наверняка найдутся «тела», причем в самых разных стадиях разложения. Я намерена в деталях воспроизвести то, что на самом деле происходит. Я просто хочу, чтобы люди остановились на минутку и задумались о том, что мы с собой делаем.

— Это непристойно и вульгарно, — заявил Эндрю.

— Именно это я и говорю, Эндрю. Вся пластическая хирургия — сплошная непристойность.

— Я не это имел в виду, — возразил Эндрю. — И тебе прекрасно известно.


На ужин Эндрю захотел сосисок с картофельным пюре. В самом начале их брака Грейс отказывалась подавать ему это блюдо, поскольку, совершенно очевидно, оно не шло ему на пользу, но потом стала готовить все, что он просил. Одно время она даже перестала давать ему его витамины. Поначалу это стало для них своеобразной маленькой игрой, когда она отмеряла их ему каждое утро, говоря, что они очень полезны для здоровья, а он отказывался, уверяя, что это всего лишь ее причуда, но все-таки принимал их ради нее. Но потом наступил день, когда она оставила витамины в буфете. Это получилось случайно. Просто вышло так, что, роясь в буфете, чтобы найти его мультивитамины и капсулы с рыбьим жиром, она внезапно разозлилась и вернулась к столу с пустыми руками.

Но на третий день, когда он взглянул на нее несчастными глазами и спросил голосом маленького мальчика: «Где же мои витамины? Ты говорила, что я должен их принимать», — она ощутила неловкость и снова выложила их на стол, хотя, честно сказать, сделала это уже машинально, без души.


Грейс разбирала книги. Она наконец добралась до своего собрания биографий знаменитых людей: перед ней стройными рядами стояли учителя и образцы для подражания, сборники вдохновения и накопленной мудрости. Она опустилась в кресло за письменным столом, держа в руках биографию Дианы Арбус. Когда в последний раз она читала хоть одну из этих книг? Неужели она страшилась того, о чем могли рассказать ей они, те, чья жизнь была прожита искренне и честно, озаренная светом внутренней убежденности? А вот она заблудилась; в последнее время это было почти растительное существование, да и себя она перестала уважать. Опустошенная Грейс шагала по улицам и переулкам. Безвольная Грейс шла на компромисс с правдой и вела отчаянный торг со своими чувствами. Погруженная в апатию и черную меланхолию, Грейс чувствовала себя жалкой и бесполезной.

Зазвонил телефон. Это оказалась Анжелика.

— Я только что думала о тебе, — сообщила ей Грейс. — Мне нужна работа, много работы.

— Ты растеряла все свои связи. Тебе необходимо вырваться сюда, вновь стать частью системы. Чем ты сейчас занимаешься?

— Разбираю свои книги.

— A-а, весьма полезное занятие. Это лучше, чем делать фотографии, чтобы вернуться к работе.

— Я раздумываю над тем, не дать ли своему браку еще один шанс.

— Неужели! — заявила Анжелика, которая только что развелась и потому хотела, чтобы все ее подруги развелись тоже.

— Ох, Анжелика, я не знаю. Наверное, это одно из самых распространенных заблуждений: то, что брак может оказаться удачным. Но когда при сложении двух человек не получается ни одного… Робина прожужжала мне все уши своими уверениями, будто брак — это вопрос твоего желания, дескать, все зависит от тебя самой. Возможно, она права. Может быть, если ты прикажешь себе полюбить кого-то, то рано или поздно это случится. В сущности, я думаю, именно так миссис Шилд в конце концов приучилась заботиться обо мне и Финне. Миссис Шилд была доброй женщиной и, выходя замуж за моего отца, знала, что ее долг полюбить маленьких пасынка и падчерицу, как бы трудно это ни оказалось. И она понимала, что задача окажется невыполнимой, если дать волю собственным смешанным чувствам взрослого человека и второй жены. Она просто пошла напролом и стала вести себя как примерная мать, — продолжала Грейс. — Не обращая внимания на свои подлинные чувства. Она поднимала меня с земли, когда я падала и расшибалась, и утешала, когда мне становилось грустно. Она укорачивала мою школьную форму, когда в моду вошли короткие юбки, и снова удлинила, когда я стала старше и подросла буквально за одну ночь. Она играла в саду в крикет с Финном, возила меня с братом на прививки и болела за нас на соревнованиях. Однажды перед Рождеством она целый день простояла в очереди в какой-то магазин в Селфридже, чтобы купить нам фигурки музыкантов «Битлз», и купила-таки целых две, хотя пока добралась до прилавка, в продаже остался только Ринго Старр. И она по-настоящему полюбила нас. Так что, может быть, и мне стоит попробовать: вести себя с Эндрю как любящая и счастливая жена, и тогда, как знать, в одно прекрасное утро я вдруг проснусь и действительно почувствую себя таковой.

— Дерьмо собачье. Ты либо любишь мужчину, либо нет. Есть, правда, и промежуточное состояние, когда ты обманываешь и себя, и окружающих, но тогда оно называется обманом.

— Ты озлоблена.

— Просто я была замужем дольше, только и всего.

— Мне почему-то кажется, что всем будет хорошо, если у нас снова все наладится.

— И что дальше?

Последовала пауза.

— Да, тут ты меня поймала.

Анжелика звонила ей из своего небольшого кабинета в галерее. В последние дни она была занята больше обычного, выступая в роли агента нескольких своих прошлых и нынешних экспонентов, включая Грейс. В самом начале их совместной работы Грейс поинтересовалась: