– Ну вот, навалил!

И чтобы определить, кто из них мог быть замазан в деле, осталось только связаться с сотней региональных банков и выяснить список частных клиник, которые обращались с просьбой о банковской ссуде за последние десять месяцев. Из полутьмы от входа донесся вопрос Наталии:

– Почему за последние десять месяцев?

– Потому что таков полицейский инстинкт. А почему ты вернулась?

– Потому что таков женский инстинкт.

– Очень мило с твоей стороны.

– Все зависит от того, куда ты потом поведешь меня ужинать. Думаешь, напал на след?

На его взгляд, след казался слишком простым. Он решил, что неплохо бы Наталии созвониться с отделом контроля муниципальной патрульной службы и поинтересоваться, не мелькало ли в текущих рапортах за воскресную ночь какое-нибудь упоминание о «скорой помощи».

– Никто не гарантирован от случайной удачи, – заметил он.

Наталия сняла трубку.

Дежурный полицейский проглядел данные на своем компьютере. Ни одного рапорта подано не было. Наталия попросила расширить поиск на весь район, но экран был нем. Дежурный искренне сожалел, но ни одна машина срочной службы не была объектом ни уличного происшествия, ни рутинного контроля в ночь с воскресенья на понедельник.

Наталия повесила трубку, предварительно попросив сообщить, если вдруг появится новая информация.

– Очень жаль, но у них ничего нет.

– Ну что ж, поведу-ка я тебя ужинать, поскольку банки ничего нового нам сегодня не сообщат.

Они отправились в «Перри» и сели в зале, выходящем окнами на улицу.

Джордж рассеянно слушал Наталию, поглядывая сквозь стекло на улицу.

– Как давно мы знакомы, Джордж?

– Это один из вопросов, которые никогда не надо задавать, красавица моя.

– Почему?

– В любви нет места арифметике!

– Все-таки сколько?

– Достаточно, чтобы ты меня выносила, и недостаточно, чтобы ты меня больше не могла выносить!

– Нет, гораздо дольше!

– С клиниками неувязка. Я все время упираюсь в мотив преступления: в чем здесь интерес?

– Ты видел ее мать?

– Нет, завтра утром.

– Может, это она, ей надоел госпиталь.

– Не говори глупости, только не мать, это слишком рискованно.

– Я хочу сказать, возможно, она решила положить всему конец. Приходить каждый день и видеть своего ребенка в таком состоянии… Иногда начинаешь думать, что лучше бы все прекратилось, начинаешь соглашаться с мыслью о смерти.

– И ты себе представляешь, как мать проворачивает подобное дело, чтобы убить собственную дочь?

– Нет, ты прав, это слишком дико.

– Без мотива мы ничего не найдем.

– Остается твой след – клиники.

– Думаю, это тупик, я там ничего не чувствую.

– Зачем ты так говоришь? Ты же хотел, чтобы я осталась с тобой поработать сегодня вечером!

– Я хотел, чтобы ты поужинала со мной сегодня вечером! Нет, это слишком бросается в глаза. Они никогда не смогли бы повторить подобный трюк, все больницы будут начеку, а я не думаю, чтобы цена одного тела стоила такого риска. Сколько стоит почка?

– Две почки, печень, селезенка, сердце – все вместе около ста пятидесяти тысяч долларов.

– Еще дороже, чем у моего мясника, подумать только!

– Ты отвратителен.

– Сама видишь, это ложный путь – для клиники, даже оказавшейся на мели, сто пятьдесят тысяч долларов ничего не изменят. Нет, деньги здесь ни при чем.

– Возможно, дело в срочной необходимости получить конкретный орган.

Она продолжила свою мысль: для кого-то наличие или отсутствие нужного органа и его совместимость могли быть вопросом жизни и смерти. Люди умирают, потому что не могут вовремя получить почку или печень. Кто-то, располагающий достаточными финансовыми возможностями, мог заказать похищение человека в состоянии необратимой комы, чтобы спасти, например, своего ребенка или себя самого.

Пильгез счел этот след сложным, но допустимым, Наталия не видела в своей теории особой сложности, для Пильгеза же эта сложность заключалась в том, что круг подозреваемых существенно расширялся, придется искать не обязательно преступника. Чтобы выжить самому либо спасти ребенка, многие способны поддаться соблазну пожертвовать кем-то, кто признан клинически мертвым. Преступник мог считать, что к нему неприменимо понятие убийства – если учитывать конечную цель.

– Ты полагаешь, что следует прочесать все клиники и искать богатого пациента, ожидающего донорского органа? – спросила она.

– Я и не надеюсь; это муравьиная работа и в крайне деликатной области.

Мобильник Наталии зазвонил, она включила его, внимательно выслушала, что-то записала на салфетке и поблагодарила собеседника.

– Кто это?

– Из службы контроля, тот, с кем я недавно разговаривала.

– И что?

Контролеру пришло в голову передать сообщение ночным патрулям, просто чтобы проверить, не заметил ли кто-нибудь чего-то подозрительного в связи с машиной скорой помощи, не внеся этого в рапорт.

– И что?

– А то, что мысль оказалась отличной. Один из патрулей засек и отследил допотопную «скорую помощь», которая вчера вечером ездила кругами по кварталам Грин-стрит, Филберт и Юнион-стрит.

– Чую знакомый запах…

– Они остановили парня за рулем этой «скорой», и он рассказал, что машина отправляется на покой после десяти лет беспорочной службы. Они подумали, что водитель привязался к своей колымаге и тянет время, прежде чем в последний раз отвести в гараж.

– Какая модель?

– «Форд», семьдесят первая модель.

Пильгез быстро подсчитал в уме. Если «форд», отправленный на свалку вчера вечером после десяти лет работы, был произведен в семьдесят первом году, думается, что его должны были одиннадцать лет хранить в целлофане, прежде чем начать использовать. Шофер просто вешал лапшу на уши полицейским. След был у Пильгеза в руках.

– Есть кое-что еще лучше, – добавила Наталия.

– Что?

– Они проследили его до гаража, куда он поставил «скорую». И у них есть адрес. Хочешь, отправимся туда прямо сейчас?

– Нет, завтра утром, гараж наверняка закрыт, а без ордера я ничего не смогу сделать. И потом, я хотел бы там появиться, не привлекая особого внимания. Мне нужно заловить не «скорую», а тех типов, которые ею воспользовались.

Пильгез заплатил по счету. Они вышли и остановились на тротуаре. Место, где засекли «скорую помощь», находилось через перекресток от того, где они только что ужинали, и Джордж поглядывал в конец улицы, будто пытаясь различить туманный образ.

– Знаешь, чего бы мне хотелось? – спросила Наталия.

– Нет, но ты мне сейчас скажешь.

– Чтобы ты переночевал у меня, сегодня мне не хочется спать одной.

– У тебя имеется зубная щетка?

– У меня осталась твоя!

– Идем, я тоже хотел остаться с тобой сегодня. Уже много времени прошло.

– С прошлого четверга.

– Вот я и говорю.

***

Вторник прошел плодотворно. Встретившись с миссис Клайн, он отмел все подозрения в ее адрес, узнав, что медики сами предлагали поставить точку. Уже два года закон закрывал глаза в подобных случаях.

Мать готова была сотрудничать. Она была потрясена по-настоящему. Пильгез умел отличать людей искренних от тех, кто изображал страдания. Миссис Клайн совершенно не подходила на роль человека, способного организовать подобную операцию.

В гараже Пильгез обнаружил подозреваемую «скорую помощь». Оказалось, предприятие специализировалось на ремонте машин срочных служб. Там работало около сорока механиков и человек десять администрации. Итого около пятидесяти потенциальных подозреваемых.

Хозяин внимательно выслушал инспектора и задал только один вопрос – почему преступники благовоспитанно вернули машину на место. Пильгез пояснил, что кража привлекла бы излишнее внимание полицейских. Возможно, кто-то из работников гаража был замешан в деле и надеялся, что заимствование пройдет незамеченным. Надо искать соучастников. Тем более что на замочной скважине не было следов взлома.

Пильгез спросил у хозяина, чем могли руководствоваться злоумышленники, выбирая именно эту колымагу. В ответ он услышал, что она была единственной на ходу. На вопрос, возможно ли, чтобы кто-то забрал ключ и изготовил дубликат на протяжении дня, хозяин ответил положительно. Таким образом, под подозрение попадали все. Пильгез попросил выдать ему личные дела персонала и личные дела тех служащих, кто покинул гараж за последние два года. В участок он вернулся около двух часов дня. Наталия еще не пришла с обеда, и он погрузился в глубокое изучение пятидесяти семи коричневых папок.

***

Наталия появилась ближе к трем часам, с новой прической, готовая к саркастическим замечаниям Джорджа.

– Помолчи, Джордж, сейчас ты скажешь какую-нибудь глупость, – заявила она, входя и даже еще не положив сумочку.

Пильгез поднял глаза от бумаг, оглядел Наталию и выдавил улыбку. Наталия, не дожидаясь, пока Пильгез заговорит, подошла к нему и прижала указательный палец к его губам, чтобы не дать открыть рот:

– У меня есть нечто, что заинтересует тебя куда больше моей прически, но я расскажу, только если ты воздержишься от комментариев, идет?

Он сделал вид, что ему заткнули рот кляпом, и издал утробный звук, означающий, что уговор принят.

Она убрала палец.

– Звонила миссис Клайн, она вспомнила одну деталь, которая может оказаться важной, и просила тебя перезвонить. Она дома и ждет твоего звонка.

– Но мне ужасно нравится твоя прическа, и она тебе очень идет.

Наталия улыбнулась и отошла к своему столу.

***

Миссис Клайн по телефону пересказала Пильгезу странный разговор с молодым человеком, случайно встреченным на набережной.