Раздаётся звон колокольчиков от двери, и я бросаю тряпку в ведро, недовольно выбираясь из кухни, чтобы узнать, кого ещё черти принесли в мой законный выходной. И плевать, что уже начало одиннадцатого, так я отвлекаюсь.

– Привет, Гарри, привезла тебе ужин и немного кексов, – с улыбкой говорит Френ, ставя корзину на прилавок.

– Привет. Спасибо, но я уже ел, – сухо отвечаю я.

– Ладно, это повод, чтобы ты не сбежал от меня снова, поэтому и приехала сама. Хочешь поговорить?

– Нет, не хочу, – поджимаю губы и опускаю взгляд.

– Ей, правда, там так нравится, да? Она звонила вам? Как она? – Моментально сдаюсь.

Прошло уже больше двух недель, когда я видел Джози в последний раз. Я не писал ей. Она мне тоже. И это убивает меня.

Френ усмехается и протягивает мне термос с чаем, а затем приподнимает полотенце и предлагает сэндвич. Я голоден. Я ужасно питаюсь, и обо мне никто больше не заботится. Джози заботилась, но её больше нет рядом со мной. Я неудачник.

– По её тону ничего не понять. Говорит, что всё хорошо, переехала на новую квартиру, работа доставляет удовольствие. Но она избегает включать «Скайп», поэтому вряд ли это правда. Интересно, но то же самое она спрашивает о тебе, хотя вы, по моим выводам, расстались. Как ты? Чем занят? С кем занят? Нет, конечно, последнее было завуалировано другими словами, но факт остаётся фактом. Я говорю ей, что не вижу тебя, и твои вечеринки, действительно, пользуются успехом у всех в это холодное время года. Всё, что я могу сказать – моя дочь, вылитый отец. Упрямая. Злопамятная. Вредная. Потерпи ещё немного, до неё всё дойдёт. Она любит тебя, но для неё очень страшно признаться в этом даже самой себе. Она так стремилась уехать в Лондон, что теперь понимать, что её мечты разрушились и больше не принадлежат ей, больно. И прекращай делать вид, словно мы не знакомы, когда встречаемся. Это глупо. Может быть, между вами с моей дочерью всё очень сложно, но мы тебя ждём и любим, Гарри. Приходи к нам почаще, хорошо?

Жуя кекс, передёргиваю плечами.

– Там всё напоминает о ней. Буквально всё, Френ. Я же не плохой человек. Я думал, что всё будет иначе. А последний раз… это было больно. Даже в Америке не было так больно, как сейчас. Тогда я считал, что только отец мешает нам быть вместе, а, оказывается, и Джози тоже от этого не в восторге. Я всё бросил ведь. Всё…

– Ты винишь её в этом?

– Стараюсь не винить, но порой накатывает такая лютая злость и обида, особенно когда устаю. Я не знаю больше, есть ли смысл во всём, что я делаю. Не знаю, но бросать не буду. Хотя бы доведу всё до конца, а потом подумаю, вдруг кто-то купит всё это, и я найду новую цель, чтобы двигаться дальше. Не хочу говорить об этом, – раздражённо передёргиваю плечами.

– Ладно. Но ты заходи к нам, хотя бы поужинать. Одиноко так без дочери и тебя, Гарри, – мягко предлагает Френ.

– Да, как будет время, – киваю ей, но вряд ли сделаю это. Теперь я стараюсь меньше напоминать себе о тех минутах, которые были лживыми, вероятно. Да даже мама Джози не верит больше в возвращение дочери, пытаясь убедить меня в призрачной мечте.

– Спасибо за сэндвич. Вернусь к работе, – кладу недоеденный бутерброд обратно в корзину и киваю ей.

Достаточно с меня уже разговоров. Колл постоянно пытается вывести меня на чистую воду. Бруно придумывает сотни причин, чтобы поехать в Лондон, начиная от шопинга, заканчивая посещением музеев. Лола при каждом разговоре советует не сдаваться, ведь она тоже терпит и не сдаётся. Теперь ещё и Френ. Меня раздражает, что все меня жалеют, и из крутого парня я превратился в унылую козявку, у которой всё плохо. Я растерял весь свой энтузиазм. А, может быть, его никогда и не было, и я просто хотел казаться крутым, а на самом деле был абсолютно не крут. Но в Америку не хочу. Я не смогу там жить сейчас, вероятно, попробую через год. Да и Эду мешать тоже не желаю. Он, вроде бы, наладил отношения с отцом, женат и довольствуется на полную катушку своей значимостью в мире сосисок. Я остался не у дел.

К третьему дню своего ночного заточения в пекарне и среди грязных печей и плит, я понимаю, что ненавижу уборку. Я терпеть её не могу и лишился нежности своих пальцев. Они стали грубыми, ещё и кожа слезает. Сажусь на пол, рассматривая свои руки, и печально вздыхаю. Сегодня я даже не смог вести вечеринку кому за сорок. Просто не смог улыбаться, как раньше, и играть роль вечно весёлого идиота. Мне плохо. Хуже, чем было вчера. Я понимаю, что всё это бессмысленно. Я потихоньку сдаюсь.

Закатываю глаза, когда раздаётся трезвучие колокольчиков. Поднимаюсь с пола и ловлю своё отражение в начищенном холодильнике. Выгляжу отвратительно и я воняю. Докатился.

– Привет, Френ, со мной всё в порядке, есть не хочу, говорить не хочу. Ничего не хочу, я работаю, – сухо произношу, вытирая полотенцем лицо и шею. Поднимаю голову, вешая на шею влажное полотенце.

– Ты, – шепчу. Сердце начинает биться где-то далеко от моего тела и в то же время везде.

– Привет, – Джози облокачивается о стойку и улыбается мне.

– Что ты здесь делаешь? В начале первого ночи? – Напряжённо спрашиваю её.

Она покрасила волосы в натуральный цвет. Она стала намного сексуальнее и красивее, чем я её запомнил. Особенно, в яркой куртке, выгодно подчёркивающей нежную кожу её лица. Чёрт… всё, это конец. Мне очень больно видеть её здесь и предстать в таком неприглядном виде.

– Да так, проходила мимо, заметила свет в пекарне. Сделала несложные подсчёты и поняла, что ты здесь, – она пожимает плечами, расстёгивая замок куртки.

– И ты воняешь, в курсе? – Усмехается она.

Поджимаю обиженно губы.

– Я пашу как проклятый. И если тебе не нравится, как я пахну, то выход за твоей спиной. У меня нет времени с тобой болтать, но твои родители его найдут. Всего, – огрызаюсь я, разворачиваясь и направляясь обратно в кухню.

– Я люблю всё в тебе, Гарри. Даже запах твоего пота. Между нами больше, чем обычное «дзинь», – ноги замирают, и я резко оборачиваюсь.

– Что ты сказала? – Недоверчиво переспрашиваю я.

– Я люблю тебя. Вот так. И теперь я безработная, потому что две недели назад уволилась из этого чёртового ресторана, который ненавижу. Отработала законные две недели, получила расчёт и выехала сюда, как только собрала самое необходимое, – Джози показывает на рюкзак за своей спиной и пинает ногой сумку, выкатывающуюся из-за стойки.

– Прости меня, Гарри. Прости, что я была настолько самоуверенной и глупой. Прости, что хотела доказать незначимым для меня людям, что я лучше, чем они обо мне думают. Прости, что я не сразу поняла, насколько ты важен для меня, и как ты прав в своих словах и суждениях обо мне. Я бегала от тебя. Я скрывалась. Я не писала тебе и не звонила, потому что так боялась того, что не смогу повесить трубку и расплачусь от той боли, которую запрятала очень глубоко. Я вот такая дура, которой нужно пройти какие-то никчёмные и нелепые круги ада, чтобы понять, что, действительно, необходимо в этой жизни и чего абсолютно не стоит бояться. Я одна огромная ошибка. Я так хотела тебя вернуть когда-то, что в тот момент, когда увидела тебя настоящего, то что-то внутри меня ослабло и сдалось моментально, а я пыталась это вновь вернуть. И сломала больше, чем могла. Прости меня, – Джози медленно приближается ко мне, бросая на пол рюкзак.

– Я встречалась с другим…

– Что?

– Нет, я не спала с ним… я поцеловала его. Это чертовщина какая-то была. Я думала, что мои чувства к тебе пройдут, и это не любовь, а просто влюблённость. Но как только я поцеловала другого, то ощутила себя невероятно грязной и гадкой. У меня не было опыта в отношениях до тебя. И я считала, что только это и держит тебя в моём сердце, но нет… прости… прости, прошу тебя. Прости меня, потому что я люблю тебя по-настоящему. Клей между нами сильный, и мне плохо без тебя. Без этого города. Без твоей улыбки. Без твоего голоса. И то, что ты купил для меня кольцо… я испугалась сильнее. Из-за него я и вернулась на вечеринку, поцеловала другого, а потом плакала и ненавидела себя. Я даже не открывала коробочку, сразу всё поняла. Затем решилась, когда слёзы высохли, и внутри была такая пустота. И даже на расстоянии ты сумел меня рассмешить, когда смеяться абсолютно не хотелось. Пластиковое кольцо с летучей мышью, а я так его боялась. И я всё начала вспоминать заново. Тогда была долгая ночь, когда мои мозги встали на место. Гарри, скажи хоть что-то, – шепчет Джози, стирая слёзы со щёк.

А я не знаю, что мне сказать на подобное. Я предполагал, что она может развлекаться, но оказалось услышать подтверждение об этом больно. Я сам дал ей свободу и, наверное, не могу винить её ни в чём. Но чёрт возьми, это так больно.

– Мне нужно отмыть кухню и приступить к основному залу. У меня нет времени сейчас…

– Гарри! – Вскрикивает Джози, хватая меня за руку.

– Я не готов сейчас говорить с тобой. Я…в шоке. Я хочу уйти и сбежать, чтобы не смотреть в твои глаза, которые я вспоминал каждый чёртов день, пока ты наслаждалась обществом другого парня. Я приехал сюда из-за тебя. Я изменился для тебя. А ты нашла лучше…

– Нет… нет, он не лучше. Это просто какой-то незнакомый парень…

– Это ещё хуже. Вместо того, чтобы сказать мне правду, ты решила начать новую жизнь с первым попавшимся мудаком. И ты хочешь, чтобы я сейчас адекватно мыслил и говорил с тобой? Я не могу этого сделать! – Вырываю свою руку и зло смотрю на Джози. Мне так больно. Оказывается, один поцелуй может всё разрушить. Но может ли он всё собрать? Я не знаю.

– Я вернулась к тебе, Гарри. Каждый совершает ошибки, и если ты любишь, то надо найти… я же не изменяла тебе. Я… Гарри, ты моя мечта, понимаешь? Ты, слышишь? Ты моя мечта с первого момента, когда я тебя увидела! Ты моя чёртова мечта, в которую мне было так страшно поверить! Что ты нашёл во мне? Да ничего во мне нет! Ничего такого, чтобы ты полюбил меня! Я никчёмная, глупая и неуверенная в себе! А ты, богатый, крутой, отзывчивый и умеющий дарить невероятные эмоции! Да кто поверил бы, вообще, что ты посмотришь на меня? Даже я в это не верила! Не верила! Мне казалось всё это фарсом, пока я не услышала то, что ты сказал в последний раз! Я ненавижу тебя! – Джози подскакивает ко мне и ударяет по груди кулаком. Но он не причиняет боли, я просто смотрю на неё, коря себя за ревность, глупость и неподвластную любовь, в которой умирал эти дни.