С улыбкой отпускаю девочек к их парням, хотя Бруно точно не парень Глории. Она его не особо-то и переваривает, что совсем непохоже на неё. Она всех любит и никогда ни о ком не отзывалась плохо. Бруно, видимо, стал исключением. Очень странным исключением.

– Ну что, финишная прямая? – Отпивая воду из бутылки, интересуется Гарри, когда я подхожу к нему.

– Думаешь? Мне кажется, это только начало, – улыбаясь, подмигиваю ему и поднимаюсь на сцену, но неожиданно получаю сильный шлепок по ягодице.

– Ты с ума сошёл?! – Взвизгиваю я, скуля и потирая ягодицу.

– Юбки покороче не нашлось? Проще было, вообще, без неё выйти на сцену.

– При чём здесь юбка?

– При том. Она слишком короткая. Я видел твои трусики. И не только я, к слову. Те, кто стоял ближе к сцене, слюной исходили. Не выходила бы из-за стола, вообще.

Шокировано приоткрываю рот. Гарри проходит мимо меня, поднимаясь на сцену.

– Так подожди. Что случилось? Я думала, что тебе понравилось. Я старалась ведь, – добегая до него, хватаю его за руку.

– Дело в том, что понравилось не только мне. Если ещё утром все считали, что ты наркоманка и девочка лёгкого поведения, то завтра утром у твоего дома будет стоять рой из кавалеров, желающих снова увидеть твои трусики. Вот что случилось. Твои чёртовы трусики случились, – шипит он.

– Ты что, действительно, злишься из-за длины моей юбки? Да Кэсс, вообще, в латексном костюме, и ничего. Лола…

– Мне плевать на них, Джози. Меня волнуешь ты и то, что все эти мужчины, парни и даже старики слюной давились, глядя на тебя. Мне хотелось затеять драку. И меня это бесит, – фыркает Гарри, хватая укулеле.

– У меня шортики. Они просто телесного цвета, Гарри. И ты, по-моему, ревнуешь, – довольно заключаю я.

– Нет, я не ревную. Я забочусь о твоей репутации…

– Конечно-конечно. Поверь, когда эти девицы облепили тебя, то мне тоже хотелось им врезать. Это нормально ревновать своего монстра? – Тихо смеюсь я.

– Я не ревную, – Гарри поджимает губы, а я недоверчиво складываю руки на груди.

– Ладно, немного, – прыскаю от его слов.

– Хорошо. Я сильно ревную. Довольна? И больше не позову тебя на вечеринку. Точка. Будешь дома меня ждать, как примерная вампирша, – он раздражённо передёргивает плечами.

– Ты такой милый. Очень милый, когда ревнуешь. И ты как первобытный человек, но мне это нравится. Ты мне нравишься. Именно ради тебя я так вырядилась, поэтому мой злобный вампир не напрягайся, иначе что-нибудь да отвалится, – подначивая его, выскальзываю на сцену и встаю на своё место за столом, насыпая на него муку.

– Если и отвалится, то это будет в тебе. Мне не жаль похоронить это в тебе, – шепчет мне на ухо Гарри, выделяя слово «это», и я покрываюсь краской. Совсем мысли не туда зашли. А этот наглец довольно ухмыляется, замечая всё, что со мной творится.

– Извращенец, – одними губами говорю ему.

Он ещё шире улыбается, садясь на стул и поправляя свой плащ.

Белый танец заканчивается, и папа приглашает всех в нашу пекарню. Занавес открывается, и музыка меняется. Романтичная мелодия, которую я слышала только два раза, потому что не было времени отрепетировать нормально этот номер из-за нашей занятости. Но меня это, на удивление, ни капли не волнует. Я знаю, что Гарри рядом, и он выкрутится даже из самой жуткой ситуации.

Взбиваю в который раз тесто, а Гарри делает вид, что пытается помочь, но я отмахиваюсь от него. Он хватает укулеле с пола и прижимается к моей спине своей.

Улыбаюсь и качаю головой.

– Ты наполняешь моё сердце счастьем каждый день. Ты заставляешь меня улыбаться больше, чем могли бы это сделать любые слова, – Гарри легонько пихает меня бедром, и я поворачиваю в его сторону голову. Он садится на стол, имитируя игру на инструменте.

– Ты играешь моей любовью словно испанская гитара. Ты перебираешь струны так, что это затрагивает моё сердце, – вторя словам песни, произношу я. Гарри улыбается, гордясь собой, и протягивает мне руку, откладывая в сторону укулеле. Отряхиваю от муки свои.

– Возьми меня за руку, и пусть музыка играет, – он увлекает меня, обхватывая за талию. И я удивлена тому, как идеально он вальсирует со мной. Я-то всего лишь любитель, а он движется словно профессионал.

Такое ощущение, что снова вокруг нас никого нет, только он и я. Смотрю в его глаза, улыбающиеся мне, и, кажется, влюбляюсь с каждой прозвучавшей нотой сильнее. О том же поётся в песне.

Гарри отпускает меня и ведёт к другой стороне сцены.

– Я расскажу тебе секрет, о котором никому не говорил. Ты даришь мне свои поцелуи и заставляешь хотеть большего, – Гари прижимает меня к себе.

– Когда ты называешь меня «дорогая», то мои колени слабеют. И я таю, превращаясь в лужу беспомощных мелодий, – улыбаюсь ему, и он медленно танцует со мной.

Приподнимает немного над полом и кружит. Смеюсь, откидывая голову.

– Вот теперь я не ревную, – шепчет он мне на ухо. – Ты моя.

Шлёпаю его по руке, напоминая о том, что нам ещё нужно работать. Направляюсь к столу и возвращаюсь к тесту, Гарри останавливается за моей спиной, и наши пальцы переплетаются, вместе сжимая мягкое и воздушное тесто.

– Ещё один, и мы сможем немного отдохнуть, – тихо говорит он.

– У меня ноги гудят, – улыбаясь, признаюсь ему, передавая подготовленные формочки с тестом.

– Я умею делать массаж, – подмигивая, он ставит тесто в печь и протягивает мне руку.

Мы снова кружимся в танце. Свет гаснет, оставляя подсвеченным только небольшой участок, на котором находимся мы. Гарри прокручивает меня вокруг себя и наклоняет.

– А вот теперь официальное заявление. И плевать на мою помаду, – шепчет он.

– Ты же не…

Его губы касаются моих. Становится темно. Где-то вдалеке шумят аплодисменты, а его губы медленно двигаются на моих. В полусогнутом положении целоваться абсолютно не удобно, да ещё его накладные зубы не добавляют удовольствия, скажу честно, но этот романтический момент навсегда останется в моём сердце.

Гарри помогает мне выпрямиться и стирает с моих губ свою алую помаду. Мы кланяемся, и я иду за ним. Остался только один финальный номер, а затем вечеринка на опушке со сбором подписей. Но мысли вновь прерывают губы Гарри. Он снял свои зубы и целует меня уже нормально. Приподнимаюсь на носочки, улыбаюсь ему своим сердцем, отвечая на нежный, сладкий и такой красивый поцелуй.

– И на этом можно объявить финал. Ты подарила мне силы, кроха. Пошли, – Смеясь, он тянет меня за собой обратно.

Каждая из пар будет находиться на своих мини рабочих версиях. Если сцена Лолы и Колла будет поворачиваться, то наша и Бруно с Глори нет.

– Вы проверили лампочки? Папа сможет запустить фейерверк? – Взволнованно шепчу я, вытирая губы, пока идёт объявление о том, что скоро каждый из гостей сможет стать настоящим монстром.

– Даже если и не сработают, то какая разница? – Пожимает плечами Гарри.

– Обидно будет, – шепчу я.

– Ни капли. Я получил свои равиоли, так что мне плевать.

– Дурак, – пихаю его в плечо и встаю обратно за стол. Меняю тесто, лежащее на подносе, на пирожные.

Мне уже не страшно выступать. Не страшно забыть движения. Не страшно быть смешной сегодня. Надо красиво завершить то, что мы начали. И я готова.

Финальная песня была выбрана всеми единогласно. «Я вижу любовь». Именно она многих из нас подтолкнула к важным решениям. Она сплотила и сделала нас лучше. Она познакомила нас друг с другом намного лучше, чем прошедшие годы. Она идеальна.

Первыми на сцену выходят Лола и Ферг. Они танцуют отработанные движения в ресторане «Фреш». Затем папа крутит сцену, и всем показывают Колла и Кэсс, к которым в гости приходят Лола и Ферг. Я жду нашей очереди. И это безумно волнительно стоять в темноте и смотреть, как веселится публика, хлопая и танцуя.

Свет над нами включается. Гарри резко притягивает меня к себе.

– Всё, что есть в тебе, помогает мне найти моё сердце, – он обхватывает моё лицо, и так не было задумано.

– Послушай. Это всё правда, – шепчет Гарри.

– До этого я даже не знал своего имени…

– Ты просто не мог найти самого себя, – говорю я, и это точно слова не из песни.

Он мотает головой и усмехается.

– Тогда из-за темноты я ничего не видел.

– А сейчас вижу тебя и того, кем я могу быть, – быстро добавляет он. Моё сердце сейчас разорвётся от счастья внутри.

– Мои глаза никогда не станут такими, как раньше, – свет над нами гаснет, и наступает очередь Глории и Бруно на их сцене.

– Гарри…

– Нет, всё это чистая правда. Ты подарила мне такой шанс, о котором я даже не мечтал. Это всё ты. Теперь всегда ты. Вероятно, это больше, чем просто клей. Между нами больше, – Гарри быстро целует меня в губы и отталкивает от себя.

Поражённая его словами и признаниями, пытаюсь станцевать припев, но смотрю на Гарри, улыбающегося мне. Он не врал, и это всё, действительно, искренне. Я не могу поверить, если честно. Это такое открытие для меня сегодня. Всё открытие: и мои чувства, и его чувства. Да буквально всё. Мне хочется сказать ему что-то такое же красивое, как он мне. Но я не умею так. Надеюсь, что Гарри увидит в моих глазах отражение моего сердца, которое бьётся быстро и часто из-за него. Мне плевать, что он не хочет быть Эдом. Мне плевать на то, что его побудило измениться практически до неузнаваемости. Мне плевать сейчас на всё. Я вижу только его. Я вижу любовь.

Ребята добегают до нашей сцены, и везде мерцает свет, меня потряхивает. Я хватаю Гарри за руку, напряжённо ожидая взрывов за спиной.

– Он не смог, – шепчу я.

– Ещё немного, – упрямо отвечает Гарри.

– Я мог бы…

Слова Бруно тонут в залпе фейерверка за нашей спиной, и музыка снова включается. Поднимаю голову, смеясь от переполняющих меня эмоций, а над нашими головами горит надпись: «Дайте нам шанс». Получилось! Всё, что мы задумали. Небольшой фейерверк, огни и сверкающие в воздухе блёстки, падающие всем на головы. Лола визжит от восторга, то же делает и Кэсс, прыгая на Колла и целуя его.