Лина Мур - Между нами

– Кхм, вообще-то, я не очередной, и уж точно меня никто и нигде не подбирал. Обычно меня зовут Эдвардом, но вы можете просто «красавчиком», я буду не против, – прочищая горло, произносит Гарри. Боже, всё, нас прикончат на месте.

– Эдвард? Эдвард Ренайс?! Матерь Божья, как ты изменился! Я даже не признала тебя… ты похудел и стал таким… таким…

– Клёвым? – Ухмыляясь, подсказывает Гарри.

– Эдвард? То есть тебе мало того, что я закрыл глаза на то, что ты живёшь с моей дочерью и постоянно тянешь её назад, так теперь ещё и превратил себя в размалёванную обезьяну непонятно какого пола? – Возмущается папа, наступая на нас. И я тяну Гарри за собой, а он меня обратно. Он так крепко держит мою руку, не позволяя сбежать, что даже больно. Но он стоит. Гордо приподняв подбородок, смотрит в разгневанные глаза моего отца и даже не шевелится.

Я в шоке. До сих пор не знаю, что послужило причиной таких изменений, но Гарри выигрывает. В полной тишине эти двое мужчин смотрят друг другу в глаза, словно ведут только им известный диалог, а у меня ноги трясутся от страха.

– В какое дерьмо ты втянул мою дочь, Эдвард? – Рычит отец.

– Это не я, а вы, для начала.

– То есть я подсадил её на наркотики, как и самого себя? Я ложусь с ней голым в постель после всего, что она вытерпела из-за меня? И я превратил её в наркоманку и девицу лёгкого поведения?

– Чак! – Возмущённо повышает голос мама.

– Вообще-то, я никого ни на что не подсаживал, даже на свой член, если уж мы говорим откровенно. И сплю я всегда голым, Джози тоже. Удачное время и удачное место, вот и всё. А если вы ещё раз назовёте её девицей лёгкого поведения, то при всём моём уважении к вам, Чак, а оно тает с каждой секундой, мне придётся ввязаться с вами в драку, и даже ваш дробовик меня не испугает. Если вы готовы выслушать нас и принять наши объяснения, то я буду честным с вами и расскажу всё так, как было. Если нет, то говорить нам придётся иначе, – охаю от слов Гарри, как и мама, даже папа делает шаг назад, ошеломлённый его словами, да и, вообще, поведением. Вот это да!

За столько лет я впервые начинаю как-то иначе смотреть на Эдварда. Он вырос в моих глазах, и не только в моих. Он так круто поставил моего отца на место, что я даже в голове слов подобрать не могу, насколько обескуражена и безумно горда им. Это новый человек. Человек, с которым я могу ничего не бояться. Человек, которому я могу доверять. Человек, которого очень легко полюбить. Он невероятный!

– Что ж, раз у тебя нашлись яйца, то выйдем и обсудим всё наедине, – бросает вызов папа.

Стискиваю ладонь Гарри.

– Хватит уже трогать мои яйца. Я нормальной ориентации, сэр. И я готов, – Гарри дёргает плечами, отчего папа прищуривается и поджимает губы.

– Может быть…

– Нет, кроха, всё в порядке. Без тебя не уйду, – Гарри быстро чмокает меня в губы, вызывая очередное шипение отца, и отпускает мою руку. Весело подмигивая, выходит с папой на улицу, а я буквально падаю на подлокотник дивана, проводя ладонью по волосам.

– Только не начинай, мам, – шепчу, поднимая голову на неё.

– Я и не собиралась. Просто скажи мне кое-что, и я больше ничего не произнесу по этому поводу, – вопросительно изгибаю брови, ожидая продолжения.

– Он хорош? Я имею в виду живчик в постели?

– Мама! – Издаю стон и спиной падаю на диван, покрываясь горячими красными пятнами.

– Уже и спросить ничего нельзя. Дожила. Я вот не скрываю того, что мой первый раз был на грязном чердаке в доме родителей твоего отца в последнюю ночь перед тем, как он уехал. И я ни о чём не жалею. К тому же был не один раз…

– Боже мой, – закрываю лицо диванной подушкой, слушая в который раз, как прекрасен секс, но с правильным партнёром.

Лучше бы вышла на улицу с Гарри. Мама и её истории – это мучение. Это будет долгое утро… очень долгое.

Джозефина

После изнурительного утра, вылившегося в такой же обед и обиженного отца, не желающего разговаривать со мной, отчего мама пообещала уговорить его помочь нам в воплощении нашего плана по возмездию, мы с Гарри только к четырём часам добрались до моего дома, чтобы обсудить с ребятами точный ход вечеринки и раздать всем задания.

Наш план обрастает не только сложностями, но и отказами некоторых ребят в участии, так как их родители против того, чтобы они общались с нами. В итоге у нас остаются только одиннадцать человек, нереальные идеи Гарри и полное уныние, с поочерёдным плачем то Глории, то Кэсс. От этого напряжения к вечеру все устали, ничего стоящего не получается, поэтому мы решили, что пока займёмся костюмами и выбором музыки, а Колл и Фергюсон попробуют прикинуть антураж сцены и нужную атрибутику. Из-за отсутствия разрешения на продажу алкоголя мы изучили множество законов, и ни в одном из них не сказано, что угощать тоже запрещено. Сегодня ночью Колл должен незаконно пробраться в подвал своего бара и утащить, точнее, украсть оттуда напитки, сиропы, трубочки и алкоголь для вечеринки. Лола и Глория взялись за плакаты и флаеры, которые нам придётся развозить только за час до начала назначенной вечеринки. Это невыполнимо, по моему мнению, но у Гарри горят глаза, и я не могу его разочаровать, поэтому стараюсь позитивно смотреть на комаров, сырость рядом с водой и прохладу, пока мы слушаем треки и отбираем их для шоу.

– Я не смогу, – шепчу, когда он выписывает название песни для нашего сольного выхода.

– Сможешь. У тебя есть руки, ноги и тебе нужно только рот открывать. Поверь в себя так, как ты веришь в меня.

Так вот в том-то и дело, что даже в Гарри я перестала верить. Папа со мной не разговаривает целый день. Жители города продолжают обходить нас стороной, и это всё грозит банкротством моих родителей, а это довольно сильно подрывает веру хотя бы во что-то.

– Это будет выглядеть нелепо, – замечаю я. – Нам не по пятнадцать, чтобы переодеваться и плясать на сцене.

– Кроха, это для общего дела. Если у тебя есть иные идеи, то я выслушаю тебя. Но, по своим наблюдениям, знаю, что ты предпочла бы сейчас же свалить отсюда и спрятаться, поэтому будем следовать моей задумке.

– А если не выгорит? Если мы не соберём нужное количество подписей, или нас попросту прикроют? – Горько спрашиваю его.

– Позитивный настрой, Джози. Никаких «не выгорит» и «нелепо». Порой надо выглядеть смешным, чтобы чего-то добиться. Это не так унизительно, как тебе кажется. Я плясал на барной стойке, наряжался, как чёртов клоун, проводя вечеринки, и скажу тебе, что всем плевать на это, главное, то, что ты несёшь в массы. А мы можем довольно много сказать им, поэтому и обретём голос. Не дрейфь, салага, – Гарри мягко толкает меня плечом, и я слабо улыбаюсь.

– «Мадагаскар». Ненавижу то, что ты теперь стал воплощать все мои безумные идеи, – кривлюсь я.

– Это не может меня не радовать. Значит, я парень твоей мечты? – Гарри откладывает «Айпод» и поворачивается ко мне.

– Закатай губу. Ты самый нелепый парень в моей жизни, – фыркаю я.

– Ты слишком часто упоминаешь слово «нелепо». И как, вообще, можно быть нелепым? – Удивляется он.

– Это что-то вроде… хм, не в том месте и не в то время.

– Это как?

– Между нами что-то происходит…

– Это называется притяжение и твой клей, – вставляет он. Хмыкаю и закатываю глаза.

– Я говорю о том, а что будет дальше? Есть ли смысл нам сближаться сейчас, когда всё так ужасно? Я теперь понятия не имею, смогу ли бросить здесь родителей, если ситуация ухудшится. Я не знаю, правильно ли поступила, согласившись переехать в Лондон. И последнее, что меня очень волнует это ты, – указываю на него пальцем.

– А что я?

– Вот и я не знаю, а что ты? Что происходит между нами, Гарри, и как это повлияет на остальных? Со мной отец не разговаривает. Все считают нас парой наркоманов или каких-то дилеров. Это меня оскорбляет, злит и удручает. Я… хочу спрятаться, – хнычу.

– Так, Джози, послушай меня. Всё проще простого. Смысл сближаться всегда есть, ведь иначе нельзя понять, насколько силён клей между нами. Это раз. Два, ты не бросаешь родителей, они взрослые люди, и уж точно Чак сможет за себя постоять, как и за свою жену. Кстати, у тебя клёвая мама. Три, ты всё сделала правильно. Ты шла за мечтой и теперь не должна останавливаться. Я тоже однажды шёл за ней, и вот он я сейчас. Рядом с тобой. Так что, я считаю, что всё происходящее с нами сейчас должно было случиться. Это нам нужно и очень. И четыре, ты и я. Признаю, что ты меня очень сильно возбуждаешь, и я глубоко увлечён тобой. Но это не значит, что другие имеют право влиять на нас, заставляя смотреть друг на друга с опаской. Чего бояться? Хуже не будет, кроха. Всё уже случилось. А теперь дай мне всё разрулить, как я умею. И поверь мне, когда мы будем стоять на сцене в нелепых костюмах и петь нелепые песни, ты влюбишься в меня окончательно и бесповоротно, к чему я и стремлюсь. А остальное решаемо.

– Ты на себя много берёшь. Влюблюсь? В тебя? Да никогда. Я тебя всю жизнь знаю, и ничто не заставит меня сделать этот опрометчивый шаг, – цокаю, задетая такой наглой уверенностью.

– Ага-ага, ты уже в меня влюблена. Особенно после того, когда я сосал тебя, как вишенку…

– Прекрати! – Смеясь, ударяю его по плечу.

– Это нормально, Джози. Это со мной впервые и неплохо, если и с тобой впервые. Мне будет приятно, если ты ощутишь этот клей, – Гарри берёт мою руку и сжимает её в своей.

– Будет больно?

– Так, я обычно думаю членом, поэтому уточняй. О какой боли ты говоришь?

Снова закатываю глаза. Идиот.

– Эмоциональной. Больно будет, когда мы расстанемся?

– Кроха, хватит нагнетать обстановку плохими мыслями. Сейчас мы вместе так? Так. Я здесь, и не хочу уезжать от тебя. Даже если ты это сделаешь, то я придумаю что-то очень злопамятное и настигну тебя. Ты мне нравишься. Очень нравишься, Джози. И если ты думаешь, что я играю или это новизна, то да…