Я успела сделать всего несколько шагов, когда непонятное движение снова привлекло мое внимание. Поднеся бинокль к глазам, я остановилась, чтобы поправить фокус, и в недоумении замерла. Вместо того чтобы помочь друг другу оправиться от вызванного аварией шока, мужчины повели себя очень странно. Они все время оглядывались назад — на дорогу, по которой только что приехали. Лысый, похоже, орал на своего спутника и размахивал кулаками. Другой, игнорируя явные угрозы, топал ногами и старательно отчищал пиджак и брюки. Он был намного стройнее лысого. Мне удалось разглядеть темно-рыжие волосы и роскошные усы. Одет он был как английский сельский джентльмен, собирающийся на охоту. Вытирая руки носовым платком, он заметил мою машину, припаркованную на обочине.

Я точно видела тот момент, когда ее присутствие зафиксировалось в его голове. Он указал на машину все еще кипятящемуся лысому, и они побежали к ней. Я как раз собиралась убрать бинокль и увеличить скорость, когда в полном недоумении заметила, как высокий человек поспешно огляделся по сторонам, поднял капот моей машины и склонился над двигателем. Второй стоял рядом, прикрыв глаза рукой от солнца, и оглядывал окрестности — я предположила, что он ищет владельца машины.

— Что вы делаете! — воскликнула я и ожесточенно замахала руками. В какой-то момент мне показалось, что он смотрит прямо на меня, но потом его взгляд скользнул выше — туда, где я раньше сидела. В бинокль я видела его совершенно отчетливо.

Это был довольно толстый мужчина сорока — сорока пяти лет, с квадратной челюстью и пухлыми губами. И еще он был явно не в лучшем настроении. К тому же ему было трудно меня заметить. Хотя к этому времени я стояла прямо над соснами, которыми густо заросла нижняя часть склона, снизу меня, очевидно, не было видно. Если бы солнце упало под нужным углом, оно обязательно отразилось бы в линзах моего бинокля. А пока мужчина внимательно оглядел склон и меня не увидел.

Не веря своим глазам, я смотрела, как он отказался от поисков, повернулся к склону спиной и начал дергать дверь моей машины. Через несколько секунд он уже сидел на водительском — моем — сиденье. И я абсолютно ничего не могла сделать, чтобы ему помешать. Капот захлопнулся. Второй мужчина рывком распахнул другую дверь и сел рядом. Мой маленький «моррис» ожил, возмущенно выпустил клуб выхлопных газов и покатил по дороге. Растерянно моргнув, я поняла, что больше его не вижу.

Какое-то время я стояла, тупо глядя прямо перед собой. Когда же наконец до меня дошел весь масштаб катастрофы, я ринулась вниз по склону.

В первый момент мне не пришло в голову, что бежать вниз по такой крутизне не самая разумная затея. Но я была переполнена слепой яростью и могла думать только о том, как бы побыстрее добраться до дороги. Что я буду делать, когда окажусь там — одна и без машины, — меня пока не интересовало.

Скользя и падая, я бежала вниз, спотыкаясь о пни и поваленные стволы деревьев, коварно притаившиеся в густом подлеске. Это был практически вертикальный спуск — быстрый и непредсказуемый. Я не задумывалась о том, что могу в любой момент сломать ногу или в лучшем случае вывихнуть ее. Ветки путались в волосах и хлестали по лицу. Поднималась я на гору около часа. Спустилась же намного быстрее, правда, задыхаясь от быстрого бега, вся взлохмаченная и исцарапанная.

Мое платье было покрыто зелеными пятнами и клочьями грязи. Теперь я пожалела о своей поспешности, но поздно. Я оказалась одна на дороге, которой редко пользовались, с перспективой многомильной прогулки до ближайшего телефона. И как, скажите на милость, я должна сообщить об угоне моей машины по-немецки? Я даже застонала, припомнив напряженные беседы, которые мне приходилось вести в этой стране ранее. Только с помощью разговорника и языка жестов мне иногда удавалось узнать направление или местонахождение ближайшей заправки. Так что худшее было впереди.

Всхлипнув от жалости к себе, я опустилась на придорожную траву.

Глава 2

Прошло пять минуть… десять… Дорога оставалась пустой. В небе появилось несколько легких облачков, и слабый ветерок слегка остудил мое разгоряченное лицо. Но легче не стало. Я напряженно думала о возникших проблемах и не видела выхода.

Больше всего меня тревожила невозможность объяснить властям происшедшее со мной. Да и каким властям? Насколько я успела познакомиться с деревушкой Нидернхалль, здесь не было аналога английского деревенского бобби — полисмена. Я нервно выдернула пучок травы и уставилась на нее. А если я не получу мою машину обратно? По крайней мере в ближайшие десять дней? Что тогда? Прощай, малыш «моррис», навсегда? Почему, ну почему я никогда не читала написанные мелким шрифтом пункты в своей страховке? Попытавшись припомнить, что считается страховым случаем, я всплеснула руками. Угон, наверное, подпадает под один из пунктов, во всяком случае, я на это надеялась, но что будет, если машину угнали в другой стране? Вернут ли мне машину, когда я буду дома — в Англии? Да и как я теперь попаду домой?

На смену одним тревогам пришли другие. Если воры обращались так неосторожно с машиной, бывшей, вероятно, их собственностью, как же они будут обращаться с моей? Я взглянула на то, что осталось от их машины, и громко застонала, представив, что подарок на мой двадцать первый день рождения лежит такой же брошенный и покореженный.

Не в силах усидеть на месте, я вскочила и заметалась взад-вперед по обочине. Окружающий меня пейзаж ничуть не изменился, оставаясь все таким же прекрасным. Сосновый лес, окутавший горы темно-зеленым покрывалом, снизу казался даже красивее, чем сверху. Но я уже не могла оценить прелести природы. Приятное журчание текущего с горы ручья, блики солнца на его поверхности — все это меня больше не трогало. Единственный звук, который я жаждала услышать, был гулом автомобильного двигателя.

И наконец я дождалась. Отдаленный гул быстро приближался, и я выскочила на дорогу. Водитель проезжавшей машины резко затормозил — громко завизжали тормоза — и остановился в десяти метрах впереди.

Выскочив на дорогу, он с грохотом захлопнул дверь и побежал ко мне. Его физиономия была красной — уж не знаю, от гнева или испуга. Я как-то не рассчитывала, что моим спасителем окажется такой привлекательный мужчина, и неожиданно осознала, что выгляжу далеко не лучшим образом. Мысленно я уже слышала скептический голос Шарлотты: «Хороша, нечего сказать!»

— Что, черт возьми, случилось? — крикнул он на моем родном языке. — Вы пострадали? — И потом: — Sind Sie…

— Вы англичанин! — обрадовалась я. — Слава Богу! У меня все в порядке. Эта авария случилась не со мной.

— Тогда с кем же? — Он огляделся в поисках умирающих и истекающих кровью жертв.

— Я бы тоже хотела это знать.

Мой спаситель удивленно поднял брови. Ему было лет двадцать семь или около того. У него была роскошная густая черная шевелюра — волнистые волосы спускались на шею — и загорелая кожа, вызывавшая мысль о более жарком солнце, чем то, под которым мы находились. Глаза, вопросительно смотревшие на меня, были такими же темными, как волосы, а изгиб рта говорил о силе воли и одновременно о сексуальности. Он выглядел уверенным в себе и, пожалуй, был самым красивым мужчиной из всех, которых мне доводилось до сих пор встречать. Неожиданно для самой себя я покраснела, как школьница.

— Не беспокойтесь! Никто не пострадал. Вы не могли бы подвезти меня до ближайшего полицейского участка или лучше до Нидернхалля? Это в десяти милях отсюда вниз по реке.

Красавец прервал меня взмахом руки.

— Я знаю, где это, и с удовольствием вам помогу. Очень хочется узнать, что вы делаете рядом с разбитой машиной, в которой вас не было. Это должно быть чертовски интересно.

— Да… наверное…

Он ухмыльнулся.

— Меня зовут Стивен Мейтланд. Я остановился в Орингене — это рядом с Нидернхаллем.

— Я — Сюзанна Картер. Здесь я отдыхаю. Очень хотелось побыть одной в тишине и покое, вдали от всех… А тут вдруг такое…

— Думаю, вам лучше объяснить, — сухо сказал он.

— Хорошо, но предупреждаю: вам моя история покажется маловероятной.

— Ничего, я доверчив, — сообщил он, хотя выражение его лица говорило об обратном.

— Понимаете, я припарковала машину — мою машину — на обочине дороги и забралась на эту гору. Я решила устроить там пикник. Потом появилась другая машина, — я уныло кивнула на груду металлолома на противоположной стороне дороги, — вылетела из-за угла, потеряла управление, ну и смогла остановиться только таким способом. Два человека, находившиеся в ней, выбрались и, пока я спускалась, чтобы им помочь, имели наглость угнать мой «моррис» и продолжили свой путь на нем.

Стивен нахмурился.

— Они поступили не по-джентльменски. Вы их хорошо рассмотрели?

— О да. — Я погладила висевший на шее бинокль. — Я их разглядела отлично и непременно узнаю, если увижу еще раз.

— На вашем месте я бы не слишком беспокоился. Думаю, они очень скоро бросят вашу машину.

— Надеюсь, не таким же варварским способом, как эту.

Мой спаситель рассмеялся.

— Я вас понял. Что ж, для начала давайте я подброшу вас до Нидернхалля.

Машина Стивена Мейтланда была «спрайтом» с открытым верхом, поэтому я достала из сумки платок и прикрыла голову, завязав его под подбородком. В это время снова раздался слабый гул автомобильного двигателя. Звук быстро усиливался, заполняя окружающую тишину. Кто бы ни ехал в этой машине, он здорово торопился. Наконец из-за поворота вывернул красный «мерседес». Увидев разбитый автомобиль, водитель резко остановился, и его машина на несколько мгновений исчезла в облаке пыли. Потом стекло опустилось, и из окна высунулся молодой светловолосый немец.

— Wie schwer ist ihr Wagen beschadigt?[1]

Стивен ответил. Дверца «мерседеса» распахнулась, и появился высокий, крепко сбитый молодой человек, одетый в кремовые брюки, замшевый пиджак и шелковую рубашку. Уловив в речи Стивена английский акцент, он сказал по-английски: