– Я не удержался, – тихо сказал он в ответ.

Мэтт на секунду замолчал. Между ними пульсировала искра – сейчас все казалось таким же, как тогда, когда она застряла в лифте. Здесь были и доверие, и честность, и очищение, и любовь. Он чувствовал это.

– Джули?

– Да, Мэтт?

Он сделал вдох, прежде чем заговорить – прежде чем сказать слова, которые должны были все изменить.

– Это похоже на свобод…

– Господи! – перебила его Джули. – Я совсем забыла тебя спросить.

– Э-э-э… О чем спросить? – Сердце Мэтта колотилось как бешеное.

– Моя подруга Дана хочет, чтобы ты ей позвонил.

Как он мог хотя бы на минуту подумать, что ее сердце принадлежит ему? Дурак. Хорошо, что она перебила его, прежде чем он успел что-то сказать. Мэтт приложил все усилия, чтобы его голос звучал как обычно, прогоняя дрожь, которая пыталась взять верх.

– Это не вопрос.

– Перестань меня исправлять. Она хочет сходить с тобой на свидание, дурачок.

– О-о-о, – простонал Мэтт более драматичным тоном, чем стоило, но ему нужен был повод отвернуться. Он не привык нервничать и смущаться. И ему это совсем не нравилось.

– Ну же, Мэтти! – взмолилась Джули. – Ты никогда никуда не ходишь. А Дана правда классная. Она бы тебе понравилась.

– Я подумаю. Пойдет такой ответ? – сказал он.

Меньше всего на свете ему хотелось говорить с Джули о свидании с ее подругой. Господи, какой кошмар. Джули с таким искренним энтузиазмом предлагала ему гулять с другой девушкой. У нее не было к нему никаких чувств, теперь это стало яснее ясного. О переключении от Финна к Мэтту не могло идти и речи. Вот и все. Теперь ему предстояло быстро перестроиться – а он умел это делать, когда возникала необходимость.

– У тебя когда-нибудь была девушка?

Мэтт снова обернулся к ней и поморщился. Она серьезно считала, что он настолько неопытен? Или что с ним никто не захотел бы встречаться?

– Конечно, была. Что это вообще за вопрос?

Джули пожала плечами.

– Не знаю. Ты никогда ни о ком не говоришь.

– Ну да, я должен признаться, что в последнее время моя личная жизнь не слишком насыщенна. Мне просто некогда с кем-то гулять. Ты же знаешь, сколько времени у меня уходит на школу и на Селесту.

– Значит, ты ни с кем не встречался с тех пор, как… ну ты понял. С тех пор, как у Селесты появился Картонный Финн.

– Можно сказать, что нет. У меня были довольно серьезные отношения, но потом… – Мэтт осекся. Он не знал, как сказать ей все, что ему хотелось, и при этом не наговорить лишнего. – Все изменилось.

– С Селестой?

Мэтт кивнул.

Следующую минуту Джули молчала.

– Что-то произошло?

Мэтт снова кивнул.

– Мне очень жаль, – проговорила Джули. – Что бы это ни было, я вижу, что ты тоже до сих пор пытаешься с этим справиться. Может быть, когда-нибудь ты захочешь мне рассказать.

– Может быть, когда-нибудь, – согласился Мэтт. Он не привык вести серьезные разговоры о смерти Финна. Но сейчас, когда он мог сказать хоть что-то, пусть и не напрямую, вдруг почувствовал облегчение. – В общем, моя тогдашняя девушка не захотела со мной оставаться. Не все могут выдержать мою жизнь. Этот дом.

– Я очень люблю Селесту, но тебе с ней трудно приходится, так ведь?

– Не говори так. Я продам душу за сестру.

– Я знаю. – Джули говорила медленно, и Мэтт видел, насколько тщательно она подбирает слова. – Но ты наверняка злишься на Финна за то, что он уехал. За то, что из-за него состояние Селесты ухудшилось.

– Я действительно злюсь на Финна.

Так оно и было. Мэтт злился на Финна за то, что он умер. За то, что он поступил глупо и беспечно, запрыгнув в машину, за рулем которой сидела женщина, явно переживавшая нервный срыв.

Мэтт злился на Финна за то, что он повел себя как герой и пожертвовал своей жизнью ради жизни матери. Мэтт не знал, осознанно или нет, но это не имело значения. Ощущалось все именно так.

Мэтт злился на Финна, потому что из-за него их жизни превратились в руины.

Мэтт злился на Финна за то, что тот оставил ему весь этот невероятный хаос, с которым он не мог справиться. И за то, что тот ушел, бросив его наедине с безумным семейством, у которого не было сил его полюбить.

– У него есть право на свою жизнь, Мэтт.

Горькая ирония слов Джули ударила его прямо в сердце.

– Поверь мне, я в курсе.

– Вы двое хорошо ладите?

На этот вопрос было нелегко ответить.

– Раньше ладили. А потом… перестали.

Да, они с Финном были лучшими друзьями, но даже в самой крепкой дружбе есть свои сложности. Многогранность и успешность Финна в сочетании со скромностью создавали в их отношениях непреодолимый перекос. Мэтт понимал, что ему никогда не стать таким же идеальным, и то, как Финн заботился о Селесте, когда тяжелая депрессия их матери всплыла на поверхность, в разы превосходило все попытки Мэтта. Финн был лучше его. Во всем. И со всеми.

– В основном из-за проблем с мамой, – продолжил он. – Финн всегда вел себя как герой. Видимо, мне непросто было это принять.

– Селеста считает тебя героем. Ты разве не видишь, как она на тебя смотрит? Она тебя просто обожает.

– Но не так сильно, как Финна. Это совсем другое. Я делаю нудные вещи. Вожу ее в школу, кормлю, помогаю с уроками, беспокоюсь за нее. Я не Финн. Ему всегда было плевать на повседневную жизнь. Ему хотелось веселиться и дурачиться. Когда мама покидала нас – мы так это называли, «покидала нас», – Финн развлекал Селесту, смешил ее, и она становилась такой же свободной и беззаботной, как и он. Я занимался делами, а он получал все лавры. Так происходило постоянно.

«Финн всегда получал все лавры», – подумал Мэтт. Финн был ярким и блестящим. Он был чудесным. Мэтту хорошо давались организация и логистика, но эти таланты не вызывали восхищения у маленькой девочки. Да и у других тоже.

– Видимо, ты недолюбливаешь Финна.

– Наоборот. Он просто невероятный. Жизнерадостный, непринужденный и безудержный. Финну удается то, что не удается мне, и я ему завидую. – Даже теперь, когда Финна уже не было, его интернет-двойник проводил время лучше, чем Мэтт.

– Значит, раньше Селеста была больше похожа на Финна? – спросила Джули.

– Да, – мягко произнес Мэтт. Его ранили воспоминания о тех временах, когда Селеста была боевой девчонкой, порой становившейся совершенно неугомонной – в самых чудесных проявлениях. Мэтту не удалось сберечь эту часть ее личности.

– Мне кажется, ей становится лучше, как считаешь? Хоть самую малость? На днях она закатила истерику, потому что у меня не получилось найти второй сезон сериала «Хор». Я считаю, это хороший знак.

– Что еще за сериал? – Мэтт не понимал половину ее отсылок.

– Не бери в голову. Просто поверь на слово. А еще она просит на Рождество модную одежду и хочет, чтобы я сводила ее за покупками.

– Значит, она теряет свою индивидуальность? Именно на это я и надеялся.

– Заткнись. Все это очень хорошо. Через пару недель Картонный Финн обзаведется еще парочкой шарниров. Селеста уже одобрила. Мэтт, разве ты не видишь, как это важно, чтобы она адаптировалась в обществе и завела друзей? Можешь представить себе, насколько ей одиноко?

– Могу. – Мэтт вздохнул. Джули могла дать Селесте то, чего не мог дать он сам. Он совершенно не разбирался ни в чем таком. – Наверное, ей лучше с тобой, чем со мной.

– Но ты играешь очень важную роль. Ей нужен такой человек, как ты. Нужно, чтобы о ней заботились. Твоя мама… я думаю, ей тоже приходится нелегко.

Мэтт кивнул. Джули начинала слишком хорошо понимать положение вещей в их доме. Возможно, это было к лучшему. Может быть, это приблизит их обоих к правде. И не исключено, что это всех их уничтожит.

– Я знаю. У нее сейчас ужасный период. И у папы тоже. Как думаешь, почему они так редко бывают дома? Им невыносимо здесь находиться. – Черт побери. Мэтт чувствовал, как на глаза наворачиваются слезы, и надеялся, что Джули не видит его лица. Ему было невыносимо то, что она понимает его лучше, чем кто бы то ни было. И вместе с тем он отчаянно в этом нуждался. Мэтт запустил пальцы в волосы. – Джули, я устал. Я не хочу быть родителем для Селесты. У меня не получается.

Все. Он сделал это. Произнес вслух одну из самых болезненных истин о последствиях гибели Финна. Мэтту было стыдно оттого, как сильно его тяготила роль, которую ему пришлось на себя взять.

Они помолчали несколько минут.

Хотя этот разговор становился невыносимым, Мэтт кое-что заметил: Джули излечила маленькую толику его боли. Его поражало то, как ей удавалось с невероятной аккуратностью касаться тех частей его существа, которые он прятал в самой глубине.

– Вау, оказывается, лежать под елкой и правда весело, а? Ты рад, что ты здесь? – Джули всегда понимала, когда нужно снять напряжение. Именно так она и поступала с Селестой: подталкивала ее вперед, чтобы заставить ее чуть-чуть измениться, но никогда не давила слишком сильно. У нее столько всего получалось лучше, чем у Мэтта.

Еще один глубокий вдох и долгий выдох.

– Это превысило мои ожидания.

– Ладно, давай еще поболтаем о девочках.

– Тебе нравятся девочки? А я и не подозревал. Мне казалось, ты встречаешься с каким-то Сетом.

– Какой ты у нас остроумный. И да будет тебе известно – мы с Сетом расстались.

– Я не знал.

Джули не говорила об этом. Даже Финну.

– Я оставила его в прошлом. Вроде как. Сама не знаю, что происходит. Я влюбилась.

Мэтт закатил глаза. Абсурдность этого безумного любовного треугольника только что достигла предела.

– В моего брата?

– Откуда ты знаешь?

Судя по голосу Джули, она удивилась. Это было одновременно хорошо и плохо. А еще, сбивало с толку.