Нина Ламберт - Место под солнцем

— Джек, милый, подожди-ка минуточку, — проворковала Хелен, удерживая его за руку.

Джек обреченно взглянул на часы и вздохнул. Страсть Хелен к покупкам постоянно срывала все его планы.

— Дорогая, — мягко возразил он, — мы уже опаздываем на полчаса. Здесь нет ничего, что бы ты не могла найти в Блюмингдейле[1]…

Неожиданно его взор замер.

— Исключительно в нашем магазине, леди и джентльмены, по удивительно низкой цене вы можете приобрести эту редкую вещь, — услышал Джек. — Восемь фасонов в одном блузоне, восемь нарядов, которые легко умещаются в дамской сумочке.

Ослепительная темноволосая красотка в ажурных колготках и облегающем розовом трико вышагивала по залу, держа двумя пальчиками небольшую косметичку.

— Как вы сами видите, господа, мне совершенно нечего надеть, — продолжала девушка, оглядывая себя в притворном отчаянии. — А у меня свидание! Времени нет! Господи, что же делать? — В глазах ее застыл ужас. — Впрочем, посмотрим.

Она неуловимым легким движением открыла сумочку и под общий восторженный вздох извлекла оттуда нечто похожее на свернутый шифоновый шарф. Жестом победителя девица встряхнула его, и, к удивлению толпы, шарф стал расти на глазах. Все это напоминало действия престидижитатора. Заинтересованный, Джек подошел поближе.

Дальше начался самый настоящий концерт. Девица демонстрировала безукоризненное мастерство. Речь ее текла плавно и быстро, движения были грациозны и естественны, а талант к убеждению просто бесподобен. Покупатели мгновенно почувствовали, что им не жить более без «воскресного блузона» из дивного «крепдешика». Струящийся материал ожил в ее руках, она манипулировала с ловкостью матадора, который своим красным плащом дразнит быка на корриде. Надетый с поясом, без пояса, застежкой вперед, застежкой назад и чуть ли не наизнанку, блузон являл собою изысканный и незаменимый наряд.

— Таким образом, господа, вы сможете переодеться восемь раз с помощью одной-единственной вещи. «Воскресный блузон» выручит вас в любой ситуации. Никаких проблем на уик-эндах! Целый гардероб в маленькой сумочке! Неожиданному свиданию ничего не угрожает! Ткань на редкость легкая и прочная, сохнет в мгновение ока, не требует глажения… «Воскресный блузон» предлагается вам шести цветов, что позволяет всегда иметь под рукой сорок восемь вариантов наряда на все случаи жизни!

Толпу охватил беспокойный зуд, однако это еще не было апофеозом. Потрясающее шоу девица увенчала заявлением, что запасы этого товара, учитывая его успех на рынке, тают на глазах и что в других магазинах найти его невозможно.

— По специальной договоренности с товаропроизводителями, — вещала красавица звучным, хорошо поставленным голосом, который без труда достигал самых дальних углов торгового зала, «воскресный блузон» продается сегодня по сниженной цене. Торопитесь! Склады нашего магазина не бездонны, новых поступлений этой модели не предвидится в течение месяца, впрочем, в дальнейшем блузон будет продаваться по первоначальной розничной цене, которая, несомненно, уже не устроит многих из вас.

Народ взбудораженно загомонил, защелкали кошельки, зашуршали чековые книжки, замелькали кредитные карточки.

— Джек, — промурлыкала Хелен, — я, пожалуй, возьму парочку. У тебя нет кредитной карточки этого универмага? — поинтересовалась она, роясь в своей сумочке.

— «Америкэн Экспресс» все принимают, — невозмутимо откликнулся Джек. На эти уловки Хелен он уже попадался. Как ни странно, непредвиденная задержка больше не раздражала его. Почти с интересом Джек смотрел на покупателей, которые как завороженные сгрудились около Мисс «Крепдешик». Торговля шла бойко. Ловкая красавица заворачивала в хрустящую бумагу яркие лоскуты «воскресного блузона» и с ослепительной улыбкой вручала свертки счастливым обладательницам нового «элегантного туалета». Двое других служащих деловито принимали деньги и кредитные карточки. Несомненно, девице полагаются комиссионные с продажи этого барахла, подумал Джек, иначе она не стала бы продолжать свое шоу, уговаривая покупателей взять по несколько блузонов разных цветов. Магия ее голоса и улыбки действовали безотказно. Благородный черный? Элегантный белый? Эффектный красный? Пронзительный желтый? Романтический розовый? Очаровательный голубой? Воистину, трудно сделать выбор. Некоторые решительные личности, включая Хелен, предпочли не рисковать и брали сразу шесть цветов. Стопки товара за прилавком быстро уменьшались, что приводило конец очереди в состояние, близкое к паническому. Разумеется, подвалы магазина завалены этими яркими шмотками, ожидающими своего триумфального часа.

Да, мелькнуло у Джека, девчонка явно знает толк в своем деле. Скорее всего, безработная манекенщица или артисточка. Темно-каштановые роскошные волосы, золотисто-медовый загар, карие глаза с поволокой, фигурка без изъяна… Не может такая быть обыкновенной продавщицей. А голосок какой! Сочный, звучный, соблазнительный! Таким заслушаешься, даже если она будет молоть самый немыслимый вздор.

Джек вдруг сообразил, что девушка разговаривает с группой туристов-итальянцев. Речь ее лилась бегло, без запинки. Ага, все ясно. Вид у нее явно средиземноморский. И так владеть языком можно лишь зная его с детства.

Подошла Хелен, обремененная пестрыми свертками.

— А ничего блузочка, а, Джек? — довольно улыбаясь, молвила она. — Джек!

— Что? А, да, дорогая, конечно.

Джек, судя по его виду, не торопился. Хелен проследила за его взглядом и разочарованно хмыкнула.

— Джек, ты забыл, что мы опаздываем? Думаю, здесь нет ничего, что бы мы не нашли в Блюмингдейле…

Джек лениво усмехнулся.

— Чисто профессиональный интерес, — бросил он, и пара отправилась ловить такси.

— Боже, ну и денек! — заметила Сьюзан, подсчитывая выручку. — Нечасто выдается такая суббота. Сколько же мы распродали сегодня, Карла?

— На пятьдесят четыре больше, чем вчера, — отозвалась темноволосая девушка. Она подсчитала на бумажке причитающиеся ей комиссионные, аккуратно вписала сумму, в блокнот и удовлетворенно вздохнула.

— Может, купить себе один блузон? — вслух размышляла Сьюзан. — Или даже два — с такой-то скидкой. Черный, например, или желтенький. Хотя и розовый хорош…

— Не надо, — коротко возразила Карла. — Это такая ерунда. Сшито безобразно. После второй стирки он развалится на части. Лучше приобрести что-нибудь приличное в «Марк и Спенсер»[2].

Еще неделя в «воскресных блузонах из «крепдешика» и хватит, решила Карла про себя. С нее достаточно. Не дай Бог еще столкнуться с разгневанными покупателями, которые определенно принесут в магазин расползшуюся дешевку.

— Тогда до вторника? — спросила Сьюзан.

Карла уже переоделась в джинсы, майку, набросила на плечи выгоревшую голубую курточку.

— Какие у тебя планы на выходные?

— Да какие тут планы! В понедельник прослушивание. Весь уик-энд буду готовиться.

— О! — с уважением воскликнула Сьюзан. — Здорово! На телевидении или еще где-то?

— В одном театре. Если получу эту роль, обязательно пришлю тебе билеты на премьеру, — сдерживая улыбку, сказала Карла. Да уж, вряд ли Сьюзан оценит по достоинству новую пьесу Джосайи Фримена.

Выйдя на Оксфорд-стрит, Карла быстрым шагом направилась в сторону Сохо, где она снимала скромненькую однокомнатную квартирку над итальянским рестораном «Изола Белла». Какой бы сомнительной славой ни пользовался этот квартал, мама считала, что под прикрытием почтенных Палюччи — хозяев ресторана — Карле нечего опасаться. Палюччи, впрочем как и все итальянские семьи в Лондоне, состояли в дальнем родстве с семейством Де Лука. Один из племянников Палюччи был женат на троюродной сестре тетки, которая приходилась невесткой… и так далее.

Так или иначе, но благодаря родственным связям Карла жила в центре Лондона, за квартиру платила до смешного мало и помимо этого была твердо уверена, что голодать ей не придется. Когда с работой становилось совсем скверно, Карла не задумываясь нанималась официанткой в ресторан Палюччи. Соблазнительная фигура в черном облегающем платье и белом фартучке обеспечивала щедрые чаевые, а добродушные хозяева всегда вкусно кормили ее после работы.

В настоящий момент, если не считать «концертов» в универмаге на Оксфорд-стрит, Карла находилась в простое. По правде говоря, в простое она была всю свою актерскую карьеру, хотя из послужного списка это не явствовало: курс обучения в Театральной школе, стажировка в одной из трупп, где она стала лауреатом премии Сиддонса, вручавшейся самым способным студентам, десятки мелких ролей в десятках второразрядных театров, сезон в Старом Бристольском театре, где за все время она произнесла со сцены тридцать четыре строчки текста, роль в телесериале, который, однако, не выдержал и десяти выпусков, и, наконец, телевизионное панк-шоу на четвертом канале, где ее невозможно было узнать в гриме и розовом уродливом парике. Да, на совести Карлы оставалось еще несколько рекламных роликов — жевательные резинки и конфеты, но об этом она старалась не вспоминать.

В лучах актерской славы Карла не купалась, но и безработной никогда не была. В свое время она обратилась в агентство по трудоустройству, которое предоставляло возможность заключать краткосрочные договоры на продажу, рекламу и демонстрацию разнообразных товаров. За это всегда платили наличными, никаких обязательств Карла на себя не брала и могла бросить этот вид деятельности, если подворачивалась работа по специальности. Чего только ни продавала Карла за эти годы, не считая «крепдешика»: и пустые газетные полосы для рекламы, и кухонную утварь, и страховые полисы, и электроприборы, и мебель. Конечно, продажа по телефону нравилась ей больше — в день удавалось совершить немало сделок, да и с клиентами, часто крайне неприятными, не приходилось сталкиваться лично.